Голосование за ходы

Михаэль вздохнул, покачав головой:
- Ещё более людного места для обсуждений планов вы найти не могли? - он встал и направился на выход из трактира - Господа, вы как знаете, а я вам свои варианты действий уже предлагал. Если кому-то понадобится моя помощь - найдете меня во дворе нашей гильдии. Заодно прослежу, чтобы к нам никто не забрался.

Ролан подошел к зданию гильдии, посмотрел на дверь, над которой так и не была сделана вывеска. Вспомнив поговорку дальних восточных земель про путь в тысячу шагов, он вздохнул и поднялся по ступенькам, пройдя внутрь, постукивая по полу железным концом своего жезла, сейчас принявшего форму окованной покрытыми символами серебряными кольцами трости со свинцовым набалдашником. Найдя по голосам приемный зал, он осмотрелся. Складывалась забавная картина - его одежда горожанина средней руки выгодно выделялась на фоне крестьянской и боевой одежды большинства находящихся здесь, но меркла перед убранством этого зала. Подметив этот странный факт - "Потратили все сбережения на убранство?" он, тем не менее, вежливо поклонился, сжимая трость до размеров жезла длиной в локоть, который он сжал в обеих руках во время поклона:
- Добрый день, благородные господа и добрые люди. Мое имя - Ролан из рода Бернаров, что славен своим упорством и трудолюбием. Я прибыл в столицу, дабы вписать свое имя и имя своего рода в историю этого королевства как имена, что помогают королю направлять его и хранить от бед, и среди многих претендентов, ваша гильдия выбрала наиболее уместное в таком деле название, и я вижу по собравшимся здесь - он обвел глазами присутствующих - что мои ожидания начинают оправдываться. Благородный господин грандмастер гильдии, я имею честь предложить вам свое мастерство и свои знания, и, хоть я и не хочу показаться хвастуном и пустословом, я с уверенностью могу утверждать, что вы не найдете лучшего создателя творений косных и эфирных во всем восточном побережье. - Ролану очень не хотелось приплетать сюда своих родных, так бесцеремонно выбросивших его из дома, но ничего не поделаешь - подобного упоминания требовал этикет...Оставалось только надеяться, что присутствующие достойно воспримут его старания.

Это видение узрели все, кто обладал способностью мыслить. Не важно, насколько далеко от монолита он был в этот момент - видение достигло его, как и многих других.

Звездное небо. Холм, на котором построен круг из мегалитов, на который сверху положен ещё один круг - горизонтальный. Из центра круга исходит свет.
Точка взгляда приближается. Становится видно, что верхушка холма вся выложена камнями, целиком.
Ещё приближение. Становится виден источник света. Восемь фигур, чем-то напоминающих фигуры людей....но не люди. Более того, кажется, среди них нет ни одного существа одного вида. Подробнее рассмотреть мешает яркий белый свет, источаемый ими.
Одна из фигур делает шаг вперед, к наблюдателю. Её свечение постепенно затухает. Это антропоморфное существо, хрупкое и невысокое. Его лицо - глаза и рот во всю ширину головы, без носа или каких-либо других черт. У него четыре руки, которые держат: молот, клещи, серп и лопатку. Оно состоит из черного материала, маслянисто блестящего в свете остальных семи фигур. Оно начинает говорить, и голос его неожиданно низок, глубок и ровен. От этого голоса у слышащих его дрожит что-то в груди и животе:
- Приветствую вас, обитатели. Вы уже достаточно развиты, чтобы я обратилась к вам и потому слушайте, что я скажу вам: ваши поля плодородны, ваш скот тучен, ваши дети здоровы. Вы процветаете. Мы даровали вам это. Я помогаю расти вашему хлебу, не болеть вашему скоту и рождаться вашим детям, дабы вы могли жить так, как мечтаете. Но мои силы не бесконечны. Когда-нибудь ваше небрежение дарованным приведет вас к тому, что мир вокруг вас иссякнет и погибнет - и вы погибнете вместе с ним. Подумайте об этом и берегите дарованное.
С этими словами фигура снова засветилась и отступила обратно в круг. Видение померкло и исчезло.

Не прошло много времени, прежде чем монолит снова засветился, показывая, что кто-то выходит на связь. В этот раз это был тучный мужчина в скромной одежде - робе и сандалиях. Он был подпоясан пурпурным поясом и держал в руках посох из странного серебряного дерева, увенчанный крупной жемчужиной. Он торопливо заговорил:
- Мы не знаем, что это такое, но возможно, кто-то нас услышит? Если кто-то нас слышит, отзовитесь.

Следом пришло видение крысолюда, одетого в роскошную серебряную мантию и сидящего на серебряном троне. Он тяжело дышал, но смотрел с достоинством:
- По твоим одеждам я вижу, что ты не из народа варваров. Серебрянный город будет внимательно слушать всё, что было сказано здесь.

Затем монолит залило солнечным светом. На уступе стоял человек-орел, гордо скрестив руки на груди и расправив крылья с золотым оперением. Судя по его набедренной повязке, украшенной золотом, это был далеко не рядовой житель. Он закричал, но все как-то поняли, что он имел в виду:
- Народ Небес приветствует вас, ходящие по земле. Нам по нраву то, что вы поняли, как пользоваться даром небес. Мы будем наблюдать за вами.

Монолит вспыхивал снова и снова. Десятки различных существ приветствовали слушающих и обещали наблюдать за происходящим. Кажется, сеть монолитов совершила качественный скачок в своем развитии.

Следующее сообщение выглядело очень, очень странным.
Над землей, над лесами, горами и холмами, стояло огромное сгорбленное существо с телом человека, но головой крысы. Оно опиралось на узловатый посох и было одето в грубую серо-красную робу.
Оно просто молча смотрело на всех тех, кто видел это видение - смотрело мрачно и грустно.
Смотрело и смотрело.
Смотрело и смотрело.
Видящие видение начинают испытывать иррациональный страх перед этим существом, но любые их попытки отвести глаза или закрыть их проваливаются - оно есть везде, куда бы они не посмотрели.
Оно просто стоит и смотрит на них.
Смотрит и ждет чего-то.

Эвтанатос медленно поднял руки со стола, складывая пальцы "домиком" и задумчиво глядя между них. Затем тихо заговорил:
- Уважаемый Доминго, я нахожу чрезвычайно оскорбительным тот факт, что вы, по-видимому, считаете меня глупцом, не ориентирующимся в ценности тех или иных услуг. Вы предлагаете собрать для меня информацию у местных призраков взамен на полную информацию о призраках Азии. Я не нахожу данный обмен равноценным.
Человек поднял взгляд обратно на вампира:
- Вы готовы предложить услугу, соответствующую по ценности услуге, которую вы попросили меня оказать вам?
Волшебник хотел добавить: "Или сейчас я впустую трачу своё время?" - но в последний момент сумел удержаться. Джентельмен должен оставаться вежливым, даже когда в его воображении разворачиваются картины скрупулезного, поэтапного расчленения собеседника с последующим сохранением всех полученных частей для использования в будущем.

Горисвет.

Парень с бессильной яростью смотрел на то, как погибает его первая и единственная любовь. Пять лет они были вместе, пять лет они жили душа в душу - окружающие радовались за них и завидовали их счастью.
Как же он проклинал себя сейчас за то, что три дня назад не запретил ей выходить из дома в позднее время.
Но эти слова горечи были ничем по сравнению с тем, как он проклинал монстра, который оборвал жизнь его любимой. Он клялся своей жизнью и свой душой, всей своей сутью - вырвать омерзительное подобие жизни из груди этого монстра, разорвать его, растоптать в пыль. В потоке черной ненависти он не ведал, что творил. Движимый болью потери, он произнес заветное слово, подслушанное у одной бабки в деревне - он не знал, что оно значило, но оно засело в его памяти и жгло его, как каленое железо, каждый раз, когда он вспоминал его.
Свершилось. Прозвучало заветное слово. Его разум вспыхнул и исчез во вспышке яростного пламени. А на его месте появилось что-то другое.
Горисвет взглянул на мир. Он чувствовал волны Гламура кошмаров, омывающие это место. Он чувствовал гнев и боль потери человека, чье тело он занял - чувствовал даже сквозь собственную пылающую ярость. И он видел перед собой существо, из-за которого этот человек испытывал подобную боль.
Его губы искривились в радостном оскале и зашептали:
Гори, сияй из темноты;
Скажи мне, звездочка, кто ты?
Его тон всё нарастал, постепенно переходя на крик:
Над миром ты струишь свой свет
Как драгоценный самоцвет.
В его устах старая боевая песня воинов пламени, переделанная людьми в колыбельную, звучала как клич, как гимн, как призыв.
Гори, сияй из темноты;
Скажи мне, звездочка, кто ты?
Его голос уже оглушал. Он вскинул свою правую руку высоко вверх. Миг, и в ней появился пылающий золотой факел. Сам же он окутался золотистым ореолом света, а его глаза запылали. Факел описал дугу и обрушился на голову мерзкого порождения тьмы, причинившего столько боли этому человеку.

Осознав, ЧТО он только что натворил, Панкрат в ужасе схватился за своё горло. Он. Только что. Жрал. Чело...Стоп.
Он с сомнением посмотрел на второй труп? Человечину? Да нет же. Это явно не люди. И никогда ими не были.
Да, его поступок по-прежнему был ужасен - есть мясо разумных существ...с другой стороны, они напали на него первыми. Он защищался. И если следовать до конца принципу "добивай своих врагов" - то всё-равно нужно было убить их. Убивать снова и снова? Парень, ты скатываешься всё быстрее и быстрее. А что ещё делать? Кажется, тут так принято. Живя в Риме, поступай как римляне, а? Ага. А как же твоё стойкое убеждение - помогать людям и делать добро, не употреблять твою силу во зло...Увы, я не в сказке, и даже не в нашем мире. Местные люди пока только и делали, что пытались убить меня, ограбить или забрать в рабство. Если они такие все... Ну вот и узнай сначала, такие они или нет. Успокойся. Я не собираюсь жрать человечину, насколько бы мне этого не хотелось. А эти...Они не люди. Я же ем говядину без смущения? Ем. Инстинкт выживания вида тут не работает. И вообще - пора бы переходить на правило эффективности, не кажется? Не кажется. Я ещё не полностью скатился, чтобы отказываться от морали. В конце-концов, даже если этот мир - одно сплошное сборище ублюдков и сволочей - что мешает мне быть "лучом света в темном царстве"? Сила у меня для этого есть - и совершенно не обязательно при этом быть наивным дураком. Скажем, определенно стоило бы спросить у местных хозяев компенсации за произошедшее. И да...это что, наркопритон? Спалить его, к чертям. Хе, радикализм во все поля? А ты считаешь, что это хорошо? Нет. Но такова природа людей - человек всегда найдет способ затуманить свой разум. Их никто сюда не тащил за нос. Сами пришли. Не кончать же их всех?...
Отвлекясь от раздумий, реконструктор осмотрел притон внимательнее. Двери, другие чернокожие....

В голосе Эватанатос появилась насмешка:
- Ты пытаешься сделать то, что люди делают сами? Маленькое создание, своими делами ты ломаешь крылья ещё не оперившимся и подбрасываешь вверх тех, кто никогда не хотел лететь. Те, кто велик душой - откроют глаза и без твоей помощи, но те, кто не желают делать этого - и без искушения никогда не поднимутся вверх. Каждый из нас уже взвешен и оценен, и его число записано в скрижали. Ты же просто обманываешь себя иллюзией очищения. Мир способен устранить мешающее ему сам - и как ты можешь быть уверена в том, что ему нужна твоя помощь? Обратилась ли судьба к тебе так, как она выбрала меня давно в прошлом?

Не прекращая скалиться, Панкрат продолжил, довольно осматривая свои руки, как что-то приобретенное и незнакомое:
- Иногда от вас, людей, бывает польза. Кто бы мог подумать, что именно эта покупка даст мне дорогу в ваш мир? И ведь условие-то было стандартное - после смерти. Обычно после этого ваши тела уже ни на что не годятся - а тут всего-то повреждена голова...
Сделав вид, что только заметил его улыбку, реконструктор склонил голову набок, подобно большой птице:
- О, я вижу, ты рад тому, что я тут? Может быть, ты и договор готов заключить?
При этом Петров был готов в случае нападения быстро рвануть в сторону - несмотря на некую импровизированную броню на себе, он не горел желанием СНОВА портить это тело. В голове заворочалась мысль:
"Хм, всё-таки глюк или попаданец?"

Откуда-то снаружи донесся нарастающий звук воя. Не того воя, которым воют вервольфы, сходящие с ума от проклятия в своей крови при взгляде на одну из трех лун этого мира - нет, того воя, с которым...
Кто-нибудь когда-нибудь слышал, как падает камень, брошенный осадной машиной? С натужным свистом он продирается сквозь воздух, неотвратимо приближаясь к своей цели...
Сейчас же воздух не свистел, а выл и стонал от боли, которую причиняло ему что-то, продирающееся сквозь него. И оно приближалось...
С кухни с выпученными глазами выбежала кухарка, готовящая обед - завтрак уже был готов со вчерашнего вечера, а обед нужно было сготовить заранее - и бежала она так, будто все демоны из нижнего мира гнались следом за ней. Она увидела что-то в окно кухни?
От воя стал вибрировать пол и столы. С потолка посыпался мелкий мусор.
А затем произошло столкновение. Пол содрогнулся, подбрасывая вверх всё, стоявшее на нем. Находящиеся в зале люди попадали с ног. Таверна зашаталась...но выстояла. Из дверного проема кухни полыхнул язык пламени, который, впрочем, тут же опал.
А затем оттуда медленно и величественно прошествовал здоровенный самовар. Языки пламени скользили по нему, окутывая подобно мантии, пламя вырывалось из его дымохода. Его ножки гнулись, передвигая его, подобно конечностям.
А потом он заговорил. Его голос был гулким и гудящим, в нем слышались нотки рева и треска:
- Приветствие создание Плоть видящий приход я! - промолвило это существо на языке, преобладающем в данном государстве.

Шепард:
Бармен усмехнулся.
- Эти-то? Эти тащат всё, что плохо лежит. Эй, Снари! Снари!!! - рявкнул он на весь зал. Из-под стола рядом со стойкой выглянула голова в глубоко надвинутом капюшоне. Мелькнул кончик длинного зеленого носа.
- Иду! - пискнул обладатель головы и полез наружу. Вылезя, он оказался фигурой в монашеской рясе, где-то по пояс обычному человеку. На поясе у него висят три фляжки, в ряд. На перевязи через грудь - пять маленьких цилиндров. Фигурка просеменила к стоящим рядом со стойкой людям и пискляво спросила:
- Это вы, значит, лететь собралися?