Голосование за ходы

Во всем есть свои плюсы. Сегодня плюсом стал кофе. Густой, щекочущий ароматом какие-то ассоциативные цепи в лобных долях, темный, но с воздушной молочной пенкой – неповторимый кофе Новой Мадрассы.

На самом деле, мне тут нечего делать – эти уверенные в себе офицеры и их прекрасные корабли справились бы с шайкой пиратов и без нашей группы. И не важно сколько на стороне бандитов сил, или какие яркие личности их командиры. Даже параказуальнось не спасет. Союз так давно занят собственной оптимизацией, что успешность его действий – это почти что закон природы.

Нет, правда: на коротком отрезке неожиданные решения и отважные сердца могут бороться с неизбежным, но стоит мне уйти в очередное затяжное ускорение – и по возвращении в банальное время все окажется на своих местах. Союз победил, а диковинные бандиты, неповторимые и по своему харизматичные стали персонажами развлекательных фильмов.

И что я тогда делаю тут? Кроме того, что смакую прекрасный кофе, конечно.

Я пожинаю плоды своего поражения. Нынешний адмирал нашего торгового флота уже стар и через пару-тройку декад отдаст свой пост. Заменить его могли бы я, или мой старый друг и давний соперник – капитан флагмана.

Мы это знаем, старик это знает, весь флот в курсе. Это много лет создавало атмосферу здорового соперничества и служило одной из любимых тем для сплетен в нашем камерном сообществе кузенов, двоюродных тетей и случайных авантюристов.

Но вот капитан решился на поступок, достойный нашей параказуальной противницы (зачем существу не имеющему биологического пола так ярко определять свой гендер мне не понять). Капитан флагмана убедил старика продать меня и большую часть нашего секьюрити кластера.

Не знаю, какие интриги он провернул, чтобы убедить союзное командование, что без Мадрида миссия не увенчается успехом, но сделку в итоге он заключил выгодную – тут не поспоришь. Флот теряет наши корабли, а по прибытии в миры Ядра его будут ждать новенькие, существующие пока только в кад-системах корабли с полными, жаждущими приключений командами еще не родившихся пока космонавтов.

Союз получает военную силу в кредит. Торговый флот получает свежую кровь и несуществующие на сегодняшний день технологии. Все в выигрыше.

Да и кофе не плох.

— Дио Шетланд, — Я улыбаюсь одними глазами, — Группа Элипс. Наш кластер специализируется на борьбе с малыми судами и обороне транспортов. В операции обеспечим поддержку ударными и истребительными крыльями.

Как же больно... Но, наверное, не так как было Шаису. Вообще, наверное, то что я ощущаю – это не боль, на самом деле, а некий сурогат.

— Вообще, если подумать это не так и плохо, — Сказал я, затянув таки жгут зубами, — Теряется часть выразительных возможностей, но трудно отрицать, что у меня теперь необычный центр тяжести. Любое вращение будет смотреться иначе!

Наверное, я расту над собой – стал говорить не все что думаю.

— Наверное я раст... Эээ... В смысле я думаю, Слушатель прав. Вот смотрите – древние наверняка были не глупые люди, ну всяко умнее нас. И они наверняка поинимали последствия и все такое. Но им нужна была эта энергия. Верно?

Я откинулся на стену. Центр тяжести там, или просто усталость, но что-то тяжело стоять стало.

— Но ведь древних их нет больше. В городах всякие куда более простые люди живут и в количествах скромнее. Им просто некуда девать будет всю эту энергию, верно? Вот Искатель, скажи...

Я хотел рукой взмахнуть, но как-то еще ниже сполз.

— "Энергия", чем бы она не была, очевидно не "материя", а такая штука, которую сложнее хранить и легче тратить. А если тратить ее некуда – просто нет миллионов древних с их умными прибамбасами, то что? Пропадет зря, вот что.

Я перестал соскальзывать ниже. Ага, на пол сел. Ну теперь заживем – можно сказать стабильность обрел.

— Ну и там второй вариант он, ну такой себе. Ну сделаем мы климат лучше – но кто сказал что быстро? А вдруг мы Шаису целый культурный пласт с походами через пустыню поломаем. Если той пустыни не будет.

Я поправил себя уцелевшей рукой – а то заваливаться стал на бок. Точно центр тяжести поехал.

— Ну и мы ведь даже десятой доли этого мира не видели! Пробежали кратчайшим путем, Тень замочили. И... Все? Нет! Кхе-хе... Нет. Должен быть другой выход.

Вот где-то тут он и умер. На фоне разрушений, которые пережили некоторые части станции этот блок выглядел почти новым – только пара стенных панелей посечены осколками, да какое-то темное пятно вдоль стены. Они сказали тут умер Джин.

Зачем она сюда пришла – Кикутие сама не понимала. Что чувствовала – даже не пыталась понять. Горевала? По случайному лансеру, с которым-то и знакомы толком не были – вряд ли. Злилась на Арнольда, за то что отпустил, позволил Джину умереть? Трудно злится на то, что и человеком-то не является. Тогда зачем тут оставаться?

Кикутие села у стены, глядя в сторону, туда где под потолочными панелями Мохсен устанавливал взрывчатку. Вот там были разрушения так разрушения.

Рядом сел сэр Рамбольд, протянул фляжку. Кикутие выпила, не чувствуя вкуса. В другое время, может быть, она бы насторожилась, когда ее назвали самозванкой, или обиделась бы на предложение вернуться к нормальнй жизни – но мед и ровный добрый тон рыцаря как-то неуловимо меняли смысл слов.

- Ну а если найдешь в себе силы побороть свой страх и вернуться на поле боя, зная, что тебя ждет...

Рамбольд встал и отсалютовал. Как равной. Как лансеру.

- Дом Гортенри салютует вам, саб-баронесса Ивахара. Умрите с честью.

А Кикутие обняла его, уткнулась лицом в плечо и, наконец-то, расплакалась.

— Смотри чо творит, — Я локтем Охотника ткнул, — Уведут у тебя мужика.

Нет, ну правда – Слушателю поди больше нравится слушать спинки, а не когда его уши ккусают. Впрочем, как обычно – моей шутке если кто и смеялся, то я сам. Говорят, это вообще-то плохой признак.

Но долго грустить по поводу трагического несовпадения восприятия юмора не пришлось – мы пришли в комнату с большим экраном.

— Наверное, кто бы это не писал, с помощью можно не спешить? Он выглядит так будто давно тут.

Кикутие молчала, стиснув рукоятки управления. Враги сыпались гроздьями со всех сторон. Прекрасный алый мех, созданный для битв в невесомости, на больших открытых прстрнаствах, в тесноте станции оказался слишком большим – очередной пират снова опрокинул Собирателя навзничь и вогнал в локтевой сустав клинок. Но рука меха в ту же секунду рефлекторно выпрямилась, зажав лезвие между внешних бронепластин, и опаный удар, который должен был полностью лишить подвижности левое предплечье, только на пару секунд заблокировал локоть.

И тут Джин сгреб разом всех врагов в кучу. Они смешно падали, стукались и ругались, давая шанс лансерам отступить.

- Рекомендую ката... А не важно.

Арнольд не успел закончить свое предложение, как Кикутие сделала то, что привыкла делать всегда, когда ситуация становилась опасной – активировала на полную мощность модуль пространственного маневрирования.

Окей, Синеволосый пижон сказал что не стоит идти, значит не стоит. Пойдемте лучше в город обратно, професси какой научимся, ну лии там бродячим цирком станем.

Это я, конечно вслух не сказал, хотя очень хотелось. Не то чтобы меня в башню не тянуло – еще как тянуло, просто ноги едва не сами шли! Но это-то как раз и пугало. Да, мы крутая команда, нам никто не указ – чудовищ и колдунов одного за другим повергаем, но... Но все же тут было что-то другое. Словно, знаете, гравитация – никто ведь в своем уме не станет куcать землю чтобы одолеть гравитацию.

- А ты тут живешь что ли?

Я даже почти не скрывал враждебности. Синеволосый красавчик в стильном наряде тут я.

Конечно, каждому хочется считать себя хорошим парнем. Даже девчонкам, полагаю. Мне тоже хотелось, разумеется, но каждое новое воспоминание ломало мои представления о себе. Нет, правда: я считал себя артистом, кем-то средним между клоуном, рок-звездой и что уж — стриптизером. Но вот оказалось, что я эдакий гуру боевых искусств.

Ладно, это со всеми бывает – вот Вершитель выглядит так, будто первую винтовку ему мама в колыбели подарила. Шучу — он как все мы выглядит будто на принтере напечатанный; но посыл в целом тот же – мы не то чтобы сильно глубокие личности, все на поверхности. Даже,вы не поверите, у Искателя со Слушателем.

Тем больше меня раздражало что я путался в своих воспоминаниях. Я все же спас тех ребят (кстати, из-за низкого центра тяжести они танцуют великолепные танцы в присядку и водят потрясающие хороводы), или я сбежал? Или может я вовсе взял и поубивал этих мохнатых парней, так любящих кислотные цвета в одежде? Невозможно? А я вот думал, что и драться-то не умею.

Я не стал размышлять в тишине и заниматься самокопанием — там и копать-то глубоко некуда. Я полез к товарищам с расспросами. Может быть, Вершителю довелось сражаться с черными плащами? Или Странник проходил мимо городка одноэтажных круглых избушек в своих странствиях? Видела ли Охотник соведей, читала ли про них Искатель. Слушателю — как всегда любопытному до новых звуков — я минут десять пытался ворчать некое подобие языка моих давних друзей. Но и он не слышал подобного раньше. Увы мне! Похоже, придется смириться с еще одной загадкой.

Впрочем, если я не помню – хороший я парень, или злодей, то ведь можно просто быть кем хочешь, верно?

Оказалось — не совсем. Убивать бездушные автоматы еще кое-как вписывалось в мое представление о хороших парнях (хотя разница между автоматами и нами количественная, а не качественная). Но вот безумный мужик оставил на душе стадо скребущихся кошек. Да, он был враждебен, да он был безумен. Но послушайте: его враждебность проявлялась только на его территории и стала проблемой только когда мы солидно поломали его инвентарь. А что до безумия... Я, например, почти уверен, что на самом деле являюсь механизмом. Кто из нас еще не в себе?

Так что, когда настало время драться, я был даже рад. Простой враг, однозначно коварный и несомненно злобный. Простая цель – вперед и вверх. Я подхватил клинки и выскочил из какого-то технического люка. И побежал.

Прямо по маленьким монстрам.

В тот вечер Кикутие зависла в баре. Как бы потому что надо было собирать сплетни, посмеяться с местными, выпить, потанцевать; но если бы в бар не пошел Джин, сплетни можно было бы собирать в другом месте.

Когда началась драка было немного немного страшно. Недолго. Пол секунды может, пока не стало очевидно — Джин полностью контролирует процесс. Он двигался так, будто мог видеть будущее, и станция, с ее докучливой силой тяжести словно сражалась на его стороне. Кикутие аплодировала и что-то одобрительно выкрикивала. Не совсем по-баронски, ну и пусть.

А потом они сидели за столом, над ними висел холодный светодиодный нимб, воздух пах алкоголем, а прилипчивому мотивчику популярной сто лет назад мелодии аккомпанировал тихий перезвон бокалов. Рядом гудел Зед и толкались его друзья, но это было не важно.

Позже в огромной (руками не достать до противоположных стен) комнате Джин был тяжелый и душный. Зато он был после душа и потому пах достаточно приятно.

Секс был коротким, диван тесным — но Кикутие смирно лежала между спиной Джина и стенкой, стараясь дышать не слишком громко. Пока Джин, что-то ворча про жару, не ушел.

Кикутие полежала немного, на диване, навязчиво тыкающемся в бок, надела трусы и полезла чинить кондиционер.

Джин спал как убитый, отвертка нашлась в тумбочке, кондиционер издевательски дул горячим, а Кикутие сдавленно крыла хуями нерадивых механиков станции.

-------------------

— Они тут! Кардинал, прямо тут! Лифт один, у ангара!

Кикутие пробежала пальцами по панели, включая передачу данных сенсоров. Этой секундной заминки хватило Джину, чтобы выскочить из-под огромного бока Монарха и ворваться в толпу пиратов, едва достающих ему до груди.

— Арнольд, протокол наведения!

Промахнуться с такого расстояния было нельзя. Но Кикутие боялась зацепить Джина.

Это было эффектно. Будь я не Танцор, а Писатель, написал бы роман об Охотнике. Все же одно дело смотреть на мир так, будто ты все время слагаешь стихи в свою честь, и совсем другое дело на самом деле сражаться так, что не всякие стихи будут достойны.

Но Вершитель прав - нет времени стоять и хлопать глазами. Надо помочь Слушателю.

Или Охотнику. Или Слушателю... Черт.

- Скажи им, что мне хотелось бы поблагодарить их за еду.

Я просил Искателя, но после первых слов смотрел на Шаиса. Говорить можно не только словами - надеюсь, он понял что я хотел сказать еще до того как Искатель перевела до конца.

Возможно, рановато было выражать благодарность, не попробовав толком аппетитные (наверное от того что я не помню когда вообще в последний раз ел) незнакомые штуки. Но танцевать на полный желудок (даже если у меня нет желудка) это не самое разумное решение. А так развлеку добрых бедуинов и нашу труппу.

Площадка тут была не лучшая - песок, неровный, неверный. Инструментов у путешественников не было, да и мой реквизит оставлял желать лучшего. Тем не менее, я постарался приготовиться: снял куртку, отстегнул наколенники, распустил ремни и ремешки, которыми крепилось мое обмундирование и должно было крепиться еще множество всяких узкоспециальных и опасных штук, которых у меня пока не было. Свободные ремни лентами закрепил на поясе - конечно не длинная летящая юбка, которая нужна для того танца, что я задумал, но лучше чем ничего.

Закончив приготовления, я отошел метров на пять - если потеряю равновесие, не задену никого - поклонился и начал.

Руки скрещены на груди, ладони лежат на плечах, ноги вместе, подбородок поднят, я смотрю куда-то между ушей ближней альпаки. Несколько секунд я стою неподвижно, только выполняю серию вдохов, насыщаю кровь (?) кислородом. Музыки не будет, но в тишине этот танец не странный не красивый, а пугающий - значит придется петь.

Мой голос ужасен, мои музыкальные способности ниже среднего, но негромко тянуть одну ноту, лишь изредка меняя топ вверх или вниз я могу. Тихо, низко, словно самой диафрагмой я начинаю песню.

Одновременно, я переступаю ногами, плавно, текуче, сперва медленно, а потом все быстрее. Танец не хитрый - не столько танец, сколько вызов, демонстрация возможностей моего тела, того как я его контролирую. Я просто верчусь на месте, волчком - сперва медленно, потом быстрее. Я плавно отрываю руки от плеч, медленно развожу из в стороны - это визуально ускоряет вращение. Ленты на моем поясе поднимаются в воздух, висят, словно их поддерживает невидимый поток воздуха, а не центробежная сила.

Я кружусь. Пою. На одном дыхании, глядя в небо, раскинув руки. Быстрее, быстрее. Это физически тяжело. А когда мозг подходит к границе потери ориентации в пространстве - тяжело еще и ментально.

Я не уверен. слышал ли я о том, либо только что придумал сам, но будто бы подобный танец исполняли одухотворенные монахи в другом месте и в другое врем. Будто бы они могли видеть будущее во время танца, или проникать в суть вещей.

Думаю, не могли. Лучшее что они могли - сохранить содержимое желудка внутри.

Но я не они. Быстрее, еще быстрее. Руки уже вытянуты горизонтально, ладонями вверх, ленты летят параллельно им, судя по тому что заканчивается дыхание, я верчусь уже не меньше двух минут. Пора.

Я словно бы случайно сбиваюсь с шага, прерываю монотонную песню. Как волчок, теряющий скорость, качаюсь. все еще на прямых ногах, с прямой спиной, только за счет наклона оси вращения, я цепляю рукой песок. И делаю вдох.

И снова верчусь, как ни в чем не бывало, снова пою, и тончайшая струйка песка разлетается в стороны.

Вот ни разу не пожалел, что задержался посмотреть что там Слушатель делает. Интересно же - мужик взял и состарил дерево. Конечно, с головой у меня явно что-то не здоровое и, быть может, о деревьях я чего-то помню не правильно, но все же не должны они так себя вести, хоть в витрине, хоть нет.

Очень хотелось попросить ягодку - я бы немедленно ее слопал, разумеется - но Слушатель не из тех кто просто так пожертвует одной ягодой, чтобы узнать свойства остальных.

Да и я - Танцор, а не Пожиратель.

Снаружи Вершиель застроил нашу труппу, велел идти колонной - не растягиваться и не кучковаться. Очень определенно выразился, прямо точнее некуда. Ребята, конечно тут же сбились в кучку: Странник прилип к Охотнику, Искатель тоже рядом терлась и только Слушатель чинно отстал. Не то ягоды не хотел светить, не то за второе ухо опасался.

А я все же хотел прикинуть как это - не далеко и не близко. И, поскольку думать молча я не умею, стал прикидывать вслух. Благо Слушатель, как всегда смотрел добрым надкусанным взглядом и слушал.

- Вот как это не растягиваться и не кучковаться? Вот скажем, если бы мы на помосте партию танцевали, я бы сказал что руки вытянуть и кончиками пальцев едва касаться соседа. Это визуально хорошо, приятно, и никто с вертушки в товарища не влетит. Так ведь?

Слушатель кивнул, хотя может быть и нет, но слушал и ладно.

- А вот Охотник скажет что это слишком тесно. Ей надо мечом махнуть. Тут еще метр интервальчику накинуть бы. Или, скажем, Вершитель...

Я обернулся посмотреть что там делает он самый. Вершитель был настороже.

- Думаю, Веритель имел ввиду такой интервал, чтобы нас одной гранатой не убило. Не больше чем двух из нас. А остальные успели бы добежать, пока, например, Искатель кровью истекает. То есть метров пять, может семь. Что думаешь?

Слушатель по доброму улыбнулся, или это была игра теней. Нет, не даст ягод, жмот.

- Но, если подумать рационально, то кроме нас самих тут только один вид угрозы есть. То самое червие. И напасть он может внезапно из-под песка, скажем. А когда нападет, то сможет своими щупальцами дотянуться метра на четыре в ширину. Вот значит...

Я умолк. Нишиша это не значит, старина Слушатель (если ты вообще меня слушал). Никакие четыре метра и никакие мои рассуждения вообще ничего не значат в контексте этой хребтины.

Прямо перед нами из песка торчала арка выбеленного ветром и пылью монструозного хребта. Пожалуй, его обладатель, если он приходился родственником давешнему червяку, мог бы нас всех вместе заглотить и даже щупальца не сильно растягивать пришлось бы.

Как-то сразу дальше трепаться расхотелось. Не то чтобы страшно было, если хорошенько подумать - победили одно чудовище, победим и другое, покрупнее. Но рассуждения о размере пасти местных хищников сразу стали куда более умозрительными чем рассуждения о вкусе слушательных ягод. Вот вылезет – тогда и измерим.

Дальше шли молча, Искатель ломала ветки, Странник выглядел не очень, даже позеленел казалось. Хотя, быть может это все звезды виноваты - я даже не заметил как стемнело и небо заболело тусклыми зеленоватыми звездами. Ребята впереди столпились к возникшего из ниоткуда обелиска.

- И? - Спросил я, глядя на умные лица товарищей, - Чо тут написано?