Голосование за ходы

Возможно, вчера Боррис неплохо так выпил или как ещё объяснить то, что он плохо помнит события последних двенадцати часов? Что точно известно: Элдор неплохо так задержался, нетерпеливая семейка 'родичей' Борриса ушла, и наконец-то объявилась другая наёмная группа, судя по всему возглавляемая бардом-полуэльфийкой, которая ясно дала понять, что сотрудничать с другой группой ей не шибко хочется. Надо что-то делать!

— Кхм-кхм, — Боррис двинулся за прибывшими, — Дамочка! — обратился он к Валиндре.

На пару секунд дворф растерялся, боясь, что тот мог показаться грубым, агрессивным или и тем, и другим, однако продолжение его слов не заставило себя долго ждать.

— Слуште, смысл сплетничать с нами очень даже есть! Или вы уже знаете о разумном двуглавом тролле и голосине с болот? И да, наш друг... лидер... эм... задержался, мы сейчас идём к нему навстречу. Предлагаю вам пошагать с нами сейчас или же после еды, дабы не тратить время на расспросы — по пути введём вас в курс дела, а там разойдёмся, если вы продолжите на это настаивать. Что скажете?

Казалось, беседа началась неплохо, пока её с крахом не обрушил некий Лукдир. Отец, муж, дворф, 'родич', густобров, кузнец и мудак. Многогранный же, чтоб его бороду обрили. Боррису остаётся либо уйти, либо попытаться настроить его на разговор. Бард, разумеется, не мог просто взять и уйти — точно не сразу. Всё-таки дворфы тут не просто так сидят, могут обладать хоть какой-то, да информацией. Боррис заговорил после короткой паузы.

— Прощаю, дядя, но я тоже компании не ищу, — дворф скрестил руки на груди. — Ищу ответы на вопросы, только и всего-то. У вас же нет с этим проблем, верно? Я просто хочу знать о вас больше... нечто тёмное происходит вокруг, а пригодятся мне любые знания. Любые люди, эльфы, дворфы, да хоть полукровки от тифлингов и драконорождённых, если такие вообще бывают. Но если вы настаиваете, могу и уйти — за топоры хвататься не спешите.

Боррис широко улыбнулся, не убирая руки из сделанного в начале разговора положения и принялся ждать ответа. Или люлей.

Гном вздохнул после слов о золоте и ещё более раздражительно вздохнул во второй раз, после слов о доспехах. Затем Сильвейн достала мешочки с золотом.

— Я хочу остановить то, что вытворяет этот "артефакт", ничего мне больше и не нужно, так что золотце... распределяйте между собой. Я правильно сказал? Вроде да. Ещё я подумал, что скакун мне может и не шибко понадобится, только мне нужен кто-то для... переноски припасов. Но я смотрю, силачей тут немало. Надеюсь, силу эту вы умеете применять.

Взгляд Аргуса бегал от одного наёмника к другому, остановившись на полуорке и в очередной раз сделавшись прищуренным.

Казалось, всё шло по плану, но это "всё" резко ударилось мизинцем о тумбу, когда быку вдарили так, что Боррис будто бы на себе ощутил всю ту дикую боль. Как только бык взвыл, дворф начал жалеть о своём решении, но быстро не сдавался и пытался удержаться, хоть кому-то с таким телосложением это и было чрезвычайно нелегко.

- А-А-А! БЫК, ЧТО Б ТЕБЯ, ВСЁ ИДЁТ ПО ПЛАНУ! УСПОКОЙСЯ! НУ И НОГАМИ СЕБЕ ТАМ ВСЁ ПРИКРОЙ ЧТО ЛИ!

В голове у дворфа непроизвольно заиграла музыка в исполнении одного известного менестреля-полурослика по имени Бенни. Бенни из Хилла, если быть точным.

Боль в животе появилась резко, но не так уж и неожиданно. Дворф сам напросился, когда брал суп с 'морепродуктами' в том кабаке. Теперь же Боррис понимает, что та рыба всё-таки попахивала сильнее, чем обычно. Не исключено, что и вода в бульоне была прокипячена не до конца. Осталось надеяться, что крепкий дворфий организм справится с заразой, какой бы она ни была, и бородачу не придётся посещать лекаря. К тому же, дворф не сидел без дела. Рюкзак выронил по обычной неуклюжести, а поднять не может из-за того, что боль усиливается, когда бородатый наклоняется. А что в рюкзаке? Помимо всего-всего там трут, небольшую часть которого Боррис удумал добавить к своему уже частично установленному неподалёку костру — трута-то как раз-таки и не хватает, а после его добавки останется одно слово и стук по барабану, да пламя само собой зажжётся. Зачем пламя, костёр? Кипячёная вода, быть может с какими-то лечебными травами, возможно растущими неподалёку, и боль мигом пройдёт. Но без помощи тут не обойтись.

Мужчина. Человек. Не в возрасте, но и не молодой. На шпану не похож, вид бывалый, вряд ли пройдёт мимо, а уж тем более чем-то насолит или как-то обзовёт. То, что нужно. То ли от боли, то ли от какой заразы дворф начал говорить будто под чьим-то управлением. Назвал незнакомца 'милсдарем', ещё и так стеснительно звучал. Совершенно не похоже на него. До чего странная ситуация! Надо бы исправиться, но незнакомец уже ответил, причём более чем подобающим образом.

— Ох спасибо, мужик, — выдал Боррис, приняв помощь незнакомца. — Прихватило меня просто, съел чего не того или чёт такое, даже говорить на секунду совсем иначе стал. Ну да ладно! Перед тем как уйдёшь, могу об ещё одной услуге попросить? Нет у тебя часом каких трав целебных или зельица какого? Хотел просто костерок развести, какой отвар или чай сварганить, от боли в животе-то. Но знаешь, в травах я не чаю, а эликсирчик какой того быстрее поможет. Могу золотой дать, если чё, всё равно скоро ещё заработаю, на ярмарке-то этой.

После слов Далона, Дункан подошёл ко клетке с хомяком и всмотрелся в него по-внимательнее, а также начал что-то шептать в его сторону.

— Полевой, значица. Небось много сражений повидало, маленькое ты созданьице. Вижу в твоих маленьких, как пуговки глазах воспоминаньица обо всех тех павших братках, обо всех тех убитых вражнах. С кем вы, хомяки, бились? Змеёныши? Похуже ктот? Неважн, всё равно вы все уже в клетке, а какойт эльфишка продаёт вас за жальные "два с пуловиной десята серебряных мунет".

Дворф оборачивается.

— По рукам, эльфишка, по рукам, — он достаёт золотую монету. — Мне от тя мунет не надо. Дай хомяка и корма, скок можешь, да я и пойду к этому твоему "нарусу", что от пыльных сапог живёт... неподаляку?

Дункан скрестил руки на груди, выслушивая оправдания полуэльфа. Тот объяснялся слишком быстро, однако дворф всё-таки понял основную часть сказанного. По-своему.

— Тыкс. Много же у тя имён, но эт наверн эльфийское, так шо понимаю. Как там тебя... Другхотелпомочкакаяудачапродавецшляп, а? А, погодь, чутка затупил, бывает. Продавец шляп — профессия, ы? Как я ток мог совместить её с твоим и без того длиннющим именем, дурья моя башка? Неважн, насчёт моей повязки... как я вник, ты хотел зыркнуть на мою повязку и прикупить её в свою коллегию шляп, верно говорю? Так вот, шоб ты знал, она не продаётся. И товар...ища руками не трогать, усёк?

Дункан сплюнул и отвернулся, не убирая руки из скрещённого положения, однако пара секунд раздумий всё же заставила его пересмотреть своё решение.

— Знач так. Я тебе нехило так носяру подправил, а? В качестве извиненьица предлагаю следущие: ты демонстрирароПФУ, — Дункан покашлял в кулак и продолжил, — Свои шляпки. Я тыкну в одну, и мы меняемся. Бартуром эту штуку кличат, ы? Ток ещё условьице: шляпка должна сидеть полотновато. Или ваще как платок завязываца, сечёшь? Чо смолвишь?

Дункан удивился. Сначала после слов жреца, который оказался вовсе не представителем женского пола, коим его счёл дворф. Затем после ответа представившейся Рунэтты.
После последних слов, адресованных Дункану девушкой, он резко обернулся. Ничего необычного. Насквозь видит, значит? Очередное бардовское колдовство? Уже не так важно, ведь Дункана, вероятно, приняли за очередного головореза, которому "только золото подавай и бабу". Без сомнения, любой мог решить так. Дункан будто специально показывал себя таким, хотя все эти высказывания насчёт золота и того, как он принимает у всех контракты были лишь жалкой попыткой впечатлить собравшихся. Жалкой, потому что она, вероятно, не удалась. Дункан вздохнул и, опустошив кружку наполовину, начал раздумывать сказанное уже двумя знакомыми.

— Я Дункан.

Затем он поперхнулся, вспомнив, что уже представился ранее и начал думать о том, что бы ещё сказать, чтобы показать себя с иной стороны. Раздумывая над своими словами, а также прокручивая в голове сказанное другими, он наткнулся на три важных слова: "излечении Ваших ран", сказанные полуросликом, которого дворф изначально принял за женщину. Дункан легко откашлялся в кулак и продолжил говорить.

— Начну с того, что вам, ну этта, буду рад помочь. Я мужчина настоящий... подлинный или как там говорят в чинах, — Дункан пытается улыбнуться подобно ей, после чего поворачивается к жрецу и делает выражение лица более серьёзным, — Теперь вы, мистер Чайноглист... балакнули что-то об... излечении наших ран, верно говорю? Так вот, есть у меня шрам... — Дункан понял, что прокололся и на секунду задумался о том, как бы выкрутиться, — Кхм, приятель со шрамом. Ворона в глаз кольнула, о-го-го. Так вот... можете ли излечить такое подобие... недругов? Чтоб не было видно. И недугов, я хотел сказать недугов. Пардон.

Дункан немного выпил и широко улыбнулся, демонстрируя далеко не зубы знати. Затем положил локти на стол и сложил руки в замок, принявшись выслушивать собеседников.

Дункан мало обращал своё и без того скудное внимание на четвёртку ближайших к нему незнакомцев, во многом из-за истории бармена, который зачем-то прикрывал свой глаз повязкой, ровно как и Дункан скрывал свой шрам на затылке, нося на голове тёмный платок и периодически поправляя его. Особенно часто в присутствии незнакомцев, как, например, сейчас.

Дворфа нечасто можно чем-то привлечь. Возможно, всё дело как раз-таки в повязке — бармену было, что скрыть, как и дворфу, хотя его платок мог вполне походить на простой головной убор, в то время как повязка на глазу сразу говорит о том, что под ней скрывается что-то нехорошее. Из-за такой, казалось бы, небольшой схожести, Дункан решил послушать эту историю, даже не зная, что за это ему вручат бесплатную выпивку. Или, скорее, не понимая.

В саму историю ему тоже толком не удалось вникнуть. Сначала какое-то морское чудовище, затем какая-то треклятая ворона. Птицы, что с них возьмёшь. Только шумят и гадят. А затем Байл продемонстрировал, что находилось под его повязкой. От увиденного Дункан оторопел и перестал слушать впредь, уставившись на оставленное и не отводя от этого взгляд, даже когда бармен вновь поднял повязку на глаз или, точнее, то, что от него осталось. Дункан задумался о том, сможет ли он когда-нибудь добровольно рассказать о своём шраме. Вряд ли в ближайшее время, в особенности из-за того, что он не помнит, как этот шрам был получен. Он помнит темноту и помнит ужасный звук, но внешность самого чудища вылетела из головы, ровно как и множество других воспоминаний. Возможно, он узнает чудище, когда и если встретит его вновь или, по крайней мере, кого-то ему подобного. Далее Дункан опустил взгляд на стол, пытаясь выдавить из себя хоть какие-то воспоминания. Но он тут же прекратил это делать, когда прямо перед ним и остальными приключенцами поставили кружку эля. Сразу после этого Дункан окинул остальных взглядом и мигом сделал глоток. Во рту стало не так сухо, значит можно и поговорить. Дункан понятия не имел, за что ему дали выпивку. Ошиблись? Вряд ли. Дункан начал делать собственные выводы, а пришёл он к совершенно не тому, который являлся действительностью. Окинув четвёртку взглядом, он усмехнулся.

— Слухайте, спасибо, кнешно, за пойло и всё такое, но, во-первых, я работаю за золото, а в-третьих, беру контракты по одному. То есть, говоря простым недворфским языком, я выберу кого-то одного из вас, девок, возьму золото впредь и примусь за работу. Выпивка — хорошо, но не как оплата. Вы, — дворф указал пальцем на прилично одетую шатенку со всякими побрякушками, сразу бросившимися в глаза Дункану. — Мадама, выглядите побогаче остальных дамочек, поэтому мсье Дункан готов выслушать вашу просьбу.

Дворф начал медленно опустошать кружку, сопровождая всё это звуками, подобными тому, как если бы он сейчас тонул. Параллельно он также ожидал ответа от "мадамы", которой задал, возможно, не самый понятный для неё вопрос.