Голосование за ходы

Кина заколебалась всего лишь на мгновение, прежде чем ответить на его жест, но твёрдо решив хотя бы на суше вести себя более-менее прилично, уже не отступала. Тем не менее, она следила за каждым его словом и жестом, как опытный исповедник, то ли стараясь поймать на лжи, то ли чтобы он не принял её благосклонное поведение за намёк на нечто большее, чем она имела в виду.

- Не доводилось, но интуиция говорит мне, что приличного вина там не держат... А вот новости должны быть, на этом острове они есть всегда... - вздохнула Кина, и в сторону добавила, уже гораздо тише, - только они никогда не бывают хорошими...

Марко не вызывал у неё отвращения, но и милым не казался. Было в нём что-то странное, надломанное, то, что он постоянно заливал вином, неся всякие возвышенные глупости. На корабле Кина не пила с ним ни разу, всегда оставаясь трезвой для выполнения своих штурманских обязанностей. Куколка не понимала как рядом с таким блестящим умом в одном теле уживается полная безответственность и легкомыслие. Сначала она даже в город идти с ним не хотела, полагая что он не стоит того, чтобы вместе идти в разведку, но потом передумала, решила дать шанс. Так сказать, посмотреть в деле. Капитан недвусмысленно дал понять что именно Кина должна узнать и девушка согласилась. А кроме того, просто по человечески, она привыкла условно доверять людям до тех пор, пока они её не предадут. Когда предают - умирают. Всё просто.

Пока он ведёт себя прилично, не распускает руки и не болтает лишнего - они команда. А потом...Когда он узнает что хочет, а она выяснит пару мелких деталей, он может пить сколько угодно - Кина не будет мешать. И присутствовать тоже не будет. Бордель на острове славиться разнообразием красоток, виконту будет с кем утешиться и поговорить по душам. По нему было видно, что утешиться ему как раз пора. Но это не её дело.

На секунду она обернулась посмотреть на корабль, увидела условный знак, поданный боцманом и сосредоточилась только на том что будет говорить и делать Марко.

Это было бы даже забавно, не будь у меня уважения к этому человеку...

Тики-так.

Лина мяукнула, перелезла с плеча барда в его котомку и спряталась там. Одни только Боги знали, как она ненавидела такие места! Но если проявлять характер, Сириэль может не понять, расстроиться, а портить ему настроение лучше не надо, оно уже и так хуже некуда. Поэтому кошке хотелось просто максимально обезопасить себя от атмосферы этого заведения, а лучше уснуть. Сон - прекрасное лекарство, в нем нет проблем, голода, сомнений и страхов, невысказанных слов, обид, лишений и сожалений. Просто смотришь себе цветные картинки и тебе хорошо...

Бедный мой бард, тяжело ему приходится, видно что извёлся весь. И утешила бы его, но не знаю как. Похоже он испытывает чувство вины, или даже хуже - ненавидит...избегает смотреть, почти не заговаривает...и главное - не поёт...Плохая ты муза, Аойда, неудачница, наломала дров, а теперь твой подопечный должен сам проблему решать...Куда это годится? Ну умный, красивый, ну влюбилась, ну близости захотела, а дальше? Что у тебя после этого осталось, кроме кошачьей шкуры да парочки воспоминаний? НИЧЕГО. И у него так само, только вместо кошачьей шкурки - чувство вины. Вот скажи мне теперь - стоило оно того?

Кошка горько вздохнула и поглубже спряталась внутри котомки. Так им обоим будет лучше, ему - не видеть её такой, а ей не разговаривать самой с собой и не думать о том, чтобы оставить барда. Понятно, что это ради его же блага...но, Лина просто не представляла себе хотя бы дня своей бессмертной жизни, без того, чтобы услышать его голос.

Это любовь. Моя и его. Странная и ни на что не похожая...Любовь, сбивающая с ног...

Муза чутко уловила перемену в барде, но это не мешало ей чувствовать себя счастливой рядом с ним. Он не понёс прямого наказания, а значит всё будет хорошо. Безвыходных и не решаемых ситуаций не бывает и быть не может - так гласит основное правило муз-вдохновительниц. Лина не заметила как погрузилась в воспоминания, старые, полуистёртые картинки из прошлого закружились перед глазами и унесли с собой...

Вначале мне здесь даже понравилось.
Истертые временем скалы, повисшие в неподвижном бледно-сером воздухе. Ни дуновения ветерка, ни звука – абсолютный покой.
А мне и хотелось покоя. Я свернулась калачиком, закуталась в мягкие перышки крыльев и приготовилась уснуть в удобной ямке, будто специально для меня устроеной на поверхности уступа.
Но сон не шел. Здесь не было солнца, и не было луны. Не было дня, и не было ночи. Да и времени не было тоже. Как можно узнать, сколько прошло времени, если ничего не меняется? Если все, что тебя окружает это давным-давно потерявшие цвет каменные глыбы, поднимающиеся из ниоткуда к равнодушному, блеклому небу?
Ах, да – на скалах застыли неудачники, выбравшие, как и я, отстойник жизни. Иногда откуда-то сверху опускается бледная капля света. Снижаясь, она облекается плотью - полупрозрачной и такой же бесцветной как и все вокруг. А из плоти показываются кончики крыльев, которые выпадают из неё как нож из ножен. Только очень-очень медленно. Потом они расправляются веером и вновь прибывший, планируя неуверенно, занимает свое место на свободной каменистой площадке, чтобы погрузиться в тяжелые и бесконечные размышления. А что еще остается делать в таком месте?
Память услужливо возвращалась к тому моменту когда всё ещё было хорошо, когда не было того предательства, когда я ещё не знала о том, что он замышляет украсть мою Силу и с её помощью подчинить себе мир. Постепенно его нежность ко мне стала таять, а мне её стало не хватать. И я стала за ней тянуться. А его это начало раздражать. Баланс нарушился и все начало разваливаться, как домик из песка под занудным ливнем. А может, это был не ливень, а мои слезы?
Я плакала и не понимала, как мне жить дальше. Как вернуться из сказки, которую он мне дарил, в серые будни. Где нет его, где пусто. Как пуста моя душа, в которой не осталось ничего. Он лишил меня надежды.
Тот страшный день часто возвращается ко мне во сне. В этом сне я некрасивая. Бледное, синюшное лицо. Страшная, бурая вода глубокого холодного озера. Мама, бедная мама. Сердце рвется от жалости к ней. Она воет в голос, моя несчастная, разом постаревшая мама. На кладбище она падает на колени прямо в мокрую, раскисшую от дождя глину и тянет руки к гробу. Её оттаскивают от ямы.
А его нет. Он не пришел.
Так хочется найти его, увидеться снова, но меня отрывает и тащит куда то с огромной скоростью. Я ничего не вижу, а в ушах нарастает дикий гул.
Совершенно неожиданно темнота кончается и я зависаю в белесой пелене. Она принимает серо-голубую окраску, а я покачиваясь, как перышко, опускаюсь все ниже и ниже. А потом у меня за спиной разворачиваются легкие крылья. Я взмахиваю ими слабо, но и этого достаточно, чтобы услышать их звук за спиной, отдаленно напоминающий свист скакалки, упруго вспарывающей воздух.
Где-то очень далеко девочки прыгают в скакалки, ощущая в себе такую легкость, что кажется можно оторваться от земли, которая по весне покрывается молодой и сочной травой. А по этой траве мамы ведут смешных, неуклюжих малышей, делающих свои первые шаги в этом мире, улыбаясь и ожидая от этого мира прекрасного. И мир щедро им дарит свои краски, и звуки, и запахи. Их бесчисленное множество и картинки сменяют одна другую, как в каллейдоскопе.
Но только не для меня. Для меня все уже закончилось и я могу только сожалеть о содеянном.
О том, что уже никогда в жизни не будет у меня ни рассветов, ни закатов. Никогда я не посижу на берегу вечерней реки. Не услышу дурацких сверчков. И ветер, что шумит в листве, не коснется моего лица своим дыханием. И запаха этой молодой листвы, омытой весенним дождем, тоже уже никогда не будет.

Будет бесконечная серость с торчащими в ней зубьями скал. И выброшенные в этот остойник души, которые раньше времени простились со своими телами.
Я безумно устала постоянно кружиться в собственных мыслях, тонуть в жалости к себе и к матери, и бесконечно раскаиваться в своей глупости. И когда это кончится, я не знаю.
Время от времени один из нас отрывается от скалы и поднимается вверх. Он поднимается не по своей воле, судя по тому, что крылья его висят безвольно и с них осыпаются мелкие, легкие перышки, которые белой мукой оседают на скалах.
А потом эти крылья пропадают, словно кто-то потянув за ниточку, распускает и крылья, и того, у кого они были. Остается только маленькая светящаяся точка. А потом пропадает и она.
Наверное, когда нибудь у меня будет другая жизнь, если я до неё дотерплю. Хотя, о чем это я. Другого выхода, кроме как терпеть, все равно нет. Остается только сидеть и ждать.
Но я очень и очень сильно постараюсь запомнить, что все поправимо, кроме смерти. Пусть мне оставят это знание в следующей жизни. Пожалуйста...


Память прошлых жизней. Так или иначе она всегда где-то рядом с нами. И Лина навсегда запомнила, что всё поправимо, кроме смерти. А значит, до тех пор пока бьется её сердце и пока бард хочет быть с ней она будет бороться.

Кошка долго смотрела на него, потом протяжно мяукнула. Если бы Сириэль умел понимать кошачью речь, он услышал бы:

- Не надо клятв. Просто будь счастлив.

Странница практически сразу почувствовала идущую от дварфов враждебность и поднялась выше, чтобы оказаться в пределах недосягаемости их стрелкового оружия и даже вовсе не потому что боялась быть раненой, скорее не хотела показывать свою ловкость и рефлексы, уклоняясь от выстрелов. Потенциальным противникам никогда не стоит раскрывать всех своих возможностей до начала боя - древняя мудрость драккаров. Эта группка не казалась ей особенно опасной, но тот кто не уважает и недооценивает противников - недооценивает себя. Глупо ведь враждовать с тем кого считаешь недостойным этого, только тогда когда ты умеешь уважать врага, он уважает тебя, что исключает подлые уловки и нечестные ходы. Однако не стоит торопиться с выводами, однозначно не стоит...
Алара пошевелила крыльями, ловя восходящий поток, поднимаясь вместе с ним повыше, описывая красивые круги над стоящими на земле крепышами, благо сил и опыта было достаточно чтобы долго летать, радуя при этом наблюдателей красивыми виражами. Снежные вершины ослепительно блестели, тысячами крохотных кристалликов вспыхивая и угасая, радуя подвижной и сдержанно-эмоциональной иллюминацией природы, невольно напоминая дом...
...Прекрасный дикий мир, выглядящий невероятно древним по сравнению с этой, несомненно более молодой частью известного драккарам мира, водопады, низвергающиеся вниз прямо с парящих островков на небе, несколько лун на небе, особенный, ни с чем не сравнимый, волшебно невесомый воздух...Потрясающе сочные, насыщенные краски неба и гор, таинственный шёпот никогда не засыпающего моря, стон ветра в равнинах и над пустошами. И великое множество тайн и загадок, загадок, которыми Алара жила несколько жизней, посвятив себя расшифровке и поискам древних артефактов, а также искусству лечения, воскрешения и магии подчинения по древних книгах Неба и Земли и по Тайному-Учению-Без-Слов, открытому великим драконом Унгерном...
Воспоминания отошли на задний план, оставив лёгкую грусть и решительное желание действовать. И если дварфы окажутся враждебными, то жестоко пожалеют о том что прогневили дочь Великого Дракона...
Зелёные глаза блеснули в прорезях мориона и она чуть спустилась, настолько чтобы они могли поговорить с ней если захотят, но не настолько близко чтобы оказаться в досягаемости любого ихнего оружия. Аламарана была не из тех кого легко провести, тем более что расположение и доверие драккара завоевать очень трудно, практически невозможно, слишком много они унаследовали от драконов.
Но, чу! Слишком уж далеко разбежались мысли, пора бы им наконец успокоиться и дать возможность дварфам проявить себя, ну... или не проявить.

Тело кошки подчинилось сути души музы и она изменилась, превратившись из чёрной гладкошёрстной пантерки в гибкую и опасную камышового цвета мяуку, кисточками на ушах и окрасом шерсти напоминающую рысь. Она не сводила глаз с беседующих мужчин под деревом, поводя ушами и ловя каждое сказанное ими слово. Коротышка сказал что-то неприятное красавчику и тот очень расстроился, хотя сперва и держался молодцом, но что именно было сказано Лина не расслышала.
Приятно было наблюдать за ними с безопасного расстояния и кошка понемногу успокаивалась, расслабляясь, радуясь теплу и чему-то ещё, щекочущему изнутри, но так до конца и не понятому. В теле кошки думалось лениво и медленно, а вспоминалось ещё медленнее. Предыдущая жизнь казалась ярким цветным сном и помнилась обрывками, шепотками, отголосками чувств, эхом далёких эмоций. Так бывает когда просыпаешься утром и стараешься припомнить что же тебе снилось, но не можешь.
Внезапное воспоминание вспыхнуло ярко, неожиданно и закружив Лину водоворотом позвало с собой, позвало тогда, когда не было сил сопротивляться...
...Воздух был мягким и тёплым, лёгкий ветерок разносил по саду лепестки цветущих яблонь и лёгкий свежий аромат. Сириэль сидел под одним из деревьев и что-то тихо наигрывал на лютне, пытаясь подобрать мелодию на свою новую балладу о Весенней Деве и чародее-отшельнике. Лина возникла перед ним внезапно, без предупреждения, поманила между деревьев, порхая над землей словно бабочка, а потом растаяла вдали, послав воздушный поцелуй на прощание. После этой встречи альвари написал свою первую гениальную балладу Сиредон, принесшую ему широкую известность....


...Дальнейшие встречи тоже были мимолётными, странными, чарующими и всегда разными и после каждой из них у него появлялась баллада и каждая была шедевром: Утоли мои печали, Вернётся осень, Вечная любовь, Императрица, Белоснежная...

Кошка вынырнула из приятных воспоминаний и с теплотой и любовью взглянула на альвари, которого полюбила и хотя теперь им наверняка уж не быть вместе, надежда на хорошее, как лучики солнца согрела ей душу.

- Мяу! -величественно и мягко позвала его она, адресуя ему одному этот тихий ласковый звук, призывая его обернуться и увидеть её. Конечно же он не узнает её, но это не важно - важно то, что она сейчас увидит его глаза. Снова. И это будет прекрасно.

Мать моя милосердная, что со мной стало? Неужели я превратилась в сумасшедший пушистый клубок?!

Лина никак не могла в это поверить, ущипнуть себя теперь возможности не было, но реакция барда явно дала понять что ей это не сниться. И с какой стати её вдруг понесло на него нападать? Этого припомнить она не могла, так само как и заговорить с бардом. Сознание и желания кошки, её инстинкты и побуждения контролировать было очень трудно, так само как и смотреть на мир её глазами. Тело хотело есть и голод подавлял все остальные мысли музы. Чёрно-белая кошка коротко муркнула и, отпрыгнув от барда, изящно выгнула спину, гордо задрала хвост и медленно вышла из сарая.

Что же обычно едят кошки? Рыбу, молоко, мясо, птичек.... - услужливо шепнула собственная, некстати решившая отозваться память.
Чтооо-о-о? Сырую рыбу жрать с кишками и чешуёй? Моих любимых птичек, с перьями, сырых? - кошку передёрнуло и затошнило, но чувство голода само собой пропадать никуда не спешило.

Думай, крошка-кошка, ты же хорошая девочка....молоко - это вкусно и сытно. Молоко дают люди....ну не всмысле что это их молоко, оно коровье, но в мисочку же наливает всё же человек...Мяяя...

Сознание кошки захватило ослабленную Лину в цепкий водоворот и неудивительно что порою логичные мысли девушки отчаянно мешались с банальным желанием пожрать и мяуканьем.

Ну вот, уже употребила слово "пожрать", всего-навсего после соблазнения смертного и превращения в кошку, чего от тебя ещё ожидать сегодня, Лина?

Кошка шагала быстрее, ориентируясь на запахи, следуя за теми, которые мягче и приятнее для носа и через некоторое время оказалась на кухне. Толстая неопрятная баба возилась у печки, поворачивая вертел на котором жарилась целая баранья туша. Несколько молодых служанок носилось туда-сюда с кастрюлями и подносами, у них под ногами ползало двое хозяйских детей, парочка девчонок на побегушках и старая собака дрыхла в углу. Все эти люди издавала такой дикий шум, что надрывающийся на какой-то противной сопелке музыкант за углом даже почти не раздражал, хотя конечно кончик хвоста и подрагивал.
От толстой бабы в платке несло чем-то кислым и одновременно притягательным и Лина справедливо рассудив что именно эта человечка тут главная направилась к ней. Та заприметила кошку и даже по видимому обрадовалась:
- Маруська, вернулась! Пропажа ты наша! - голос отвратительной бабы полностью соответствовал её внешности, но есть хотелось и Лина подошла ещё ближе, стараясь примирится с тем что её обозвали Маруськой. Это, её-то, музу из рода Аойд, красивейщих женщин мира обозвали Маруськой. Если бы не желание пожрать Вот зараза, опять жаргонизмы полезли!, Лина бы ни в жизнь не позвовлила какой-то уродливой человечке так с собой обращаться.

Ладно, милочка, забудь, сейчас эта уродина тебя накормит и мы с тобой уйдём отсюда. Правда-правда....Уже "мы"...зараза, что же голод со мною делает!!!!
Кошка величественно и как-будто бы даже снисходительно шагала к хозяйке, когда непричёсанная посудомойка в испачканном переднике, несущая гору грязной посуды, не зацепилась за кошку и не рухнула на пол. Тарелки естественно все побились, толстая баба в платке стала верешать, материться и бить посудомойку по голове половником, а Лина, поняв что никакя еда ей тут уже не светит, прыгнула на подоконник и выпрыгнула в окно.
Настроение было хуже некуда, есть хотелось так что казалось что умирает с голоду и ни одной мысли о Сириэле даже не возникало в сознании. Не до него сейчас, определённо.

Чего бы такого поесть? Ну не рыбку же ловить в ручье. Может попробовать пожевать цветочков? Коровы ж вон едят и ничего, живы. Значит и я не помру.

Это развеселило кошку и она пустилась бегом к лужайке, находившейся в стороне от таверны. Лужайка была на берегу небольшого озерца и вся заросла одуванчиками и маргаритками. Кошка воровато огляделась, уселась поудовбнее и стала есть одуванчики, чуть ли не кривясь от отвращения. Цветы оказались горькими и противными, но голод не тётка и Лина заставила себя заткнуться и жевать. Остановилась только когда поняла что больше не может и поковыляла к реке, запивать. После нескольких глотков воды, её мучительно вырвало, при чём не только одуванчиками, но и комками шерстви.
Ещё некоторое время она посидела у воды, приходя в себя и стараясь собраться с мыслями, но успеха было мало. Она понятия не имела как теперь быть и как избаваиться от такого незавидного амплуа. В голове вертелся обрывок песни Сириэля, исполненнй им в таверне на одном из большаков по пути сюда:

Я, наверно, кошка - на четыре лапы,
Взгляд лукаво-честный, а в душе беда.
Даже жаль немножко - не умею плакать,
Ну не любят кошки, чтоб из глаз вода.
Кошки верят в чудо, почему ж не верить?
Чудо есть на свете, только далеко...
Кошки с гордым видом открывают двери,
Пьют вино из чашки, тьфу ты, молоко.
Кошки любят сильно, преданно, но тайно.
Ждут тебя с работы, сидя у дверей.
А когда приходишь, жмурятся - случайно
Здесь я оказалась, заходи скорей.
Кошка нестерпимо, яростно и твердо
Знает - есть у Бога свой особый счет.
Счет, в котором цифры скачут год за годом,
А спасает душу тот, кто дома ждет...

Песня тревожила её и голос Сириэля, буквально врывался в уши, бередя душу пронзительной мелодией. Кошка затрясла головой и печально мяукнула, оставаясь сидеть у воды.

Связи с мужчинами никогда не дарят полноценного счастья, не исполняют мечты и не утоляют душевной боли. Это кратковременные искорки, вспышки мгновений, которе то разгораются, то гаснут в зависимости от жизненных ситуаций. И не остаётся в после расставания ничего: ни счастья, ни мудрости, ни покоя, только воспоминания, которые бередят душу и часто заставляют жалеть о содеянном. И о несодеянном тоже, о всех несказанных словах, о потерянных мгновениях, о утраченных возможностях...Ты остаёшься один и обещаешь себе больше не ошибаться, но изменчивое счастье подкрадётся с как убийца из-за угла и снова ты будешь предан своим собственным телом и сердцем...И так до бесконечности, по кругу: встречи, влюблённость, счастье, расставание, боль, разочарования, встречи, влюблённость...Пока не перегоришь или пока не найдётся такой спутник с которым можно разделить жизнь.

Всё мечтаешь, глупая девочка, идеализируешь его, преувеличиваешь. Зачем? Слишком спокойно жилось до встречи с ним? Любви тебе захотелось? А вспомнить печальные примеры прабабушки, матери и бабушки не удосужилась, скорее всего что и у тебя будет так же. Летишь как мотылёк на огонь, понимаешь же интуитивно что ждёт тебя впереди и всё равно стремишься, машешь крылышками, веришь в чудеса...Глупая, знаешь же что не права, и всё равно стремишься...

И знаешь отлично - призвание мужчины заключается не в том чтобы всю жизнь быть с одной женщиной, а в том чтобы найти себя и реализоваться, найти бога, оставить после себя след на этой земле. Умом понимаешь, а сердцем тяжелее гораздо, больнее, но в конце принимаешь это и приходит покой. И даже если увидишь его потом когда-нибудь с другой уже больше не болит, так, всплывёт парочка воспоминаний и всё, отвернёшься и будешь заниматься своими делами. Как будто вы и не были знакомы никода.

- Я люблю тебя, - тихо сказал бард, - я хочу тебя.
- Моя Лина...

Вот так просто, всего несколько слов и обычный альвари присвоил себе музу, существо божественного порядка, славную представительницу рода Аойд, красивейших женщин мира. Нет, не так, влюблённый мужчина заявляет права на женщину, которая ему нравиться, ни больше ни меньше. Он искренний сейчас, да. И таким образом хочет выразить любовь, ту, которую испытывает сейчас или поискать лично для себя покоя и утешения, тихой гавани среди бурного моря жизни. Или - или? Муза точно не знала и думать об этом не хотела. Он прижимал её к груди и она слышала биение его сердца, храброго и решительного. Сейчас у неё есть возможность отказаться и сохранить видимость душевного покоя, обманывая себя тем что так им обоим будет лучше, но это значит разбить ему сердце. Сердце гения. Такая цена твоего душевного покоя, Лина?

Нет, конечно нет. Она любила его всей душой и решила не сомневаться, не отступать, лететь на столь привлекательный огонь. И будь что будет - сгореть дотла или сделать его счастливым, пускай это определяет время и судьба. Сейчас в его руках она стремительно менялась, каждую секунду принимая другой облик и бард узнавал имена, такие разные и в то же время всё это была она.

- Эттариэль...

Нежная хрупкая блондинка с бездонными голубыми глазами, худенькая и миловидная. Такой Лина была для него после битвы при Розах...

- Лиасанаи...

Фигуристая шатенка с синими глазами и чудесными волосами, водопадом ниспадающими по спине. И голосом, говорливым как лесной ручей. Такой она была при их первой встрече...

- Морейн...

Черноволосая красотка с шикарным бюстом и сексуальными ямочками на щеках, разделившая с ним одну из самых суровых зим в его жизни...

- Лидиэль...

Зелёные глаза как молодая листва и копна вьющихся рыжих волос, вкупе с шуточками и помощью барду в любом деле.

- Сайлит...

Кареглазая и задумчивая, вдохновляющая на лирические песни, спутница среди его родных зелёных чертогов.

- Вера...

Обаятельное чудо с классической внешностью альвари и неповторимое время странствий.

- Иллинестра...

Более совершенная чем статуи богинь, затмевающая собою солнечный свет, золотоволосая и синеглазая.

- Танджина...

Чьи серые глаза и пепельные волосы напоминали ему о всех матерях мира и о их бесконечной любви к своим детям.

- Латифа...

Глаза и волосы чернее чем крылья ворона, а голос согреет в любую зимнюю стужу, спутница и слушательница.

Дитя, дева, мать и старуха...
Подруга, сестра, собеседовательница, слушательница, возлюбленная, утешительница, вдохновительница, а теперь и любовница...

Тысячи женщин в ней одной...

- Лина...

И я тебя люблю. Открываю тебе душу и сердце, отдаю всю свою нежность...

Теперь она явилась ему своём настоящем обличье, присущем ей в мире муз. Бледная, синеглазая и невероятно красивая. Такая что дыхание перехватывает от восторга...


Он не переставал её удивлять и Лина очень смутилась, так неловко ещё никогда в жизни не было. Но не обьяснять же ему сейчас что у неё только позавчера был день рождения в честь совершеннолетия и она ничего об этом не знает? И мама как назло ушлала когда Лина была совсем малышкой и ничего не успела ей рассказать. Муза интуитивно понимала что он имел в виду, но как себя вести на практике не знала, а сказать не решалась. Мысли путались в голове, но в конце решение пришло само собой - нужно просто доверится ему, он ведь знает как это делается и будет достаточно нежным чтобы не причинить ей боль. При этой мысли девушка заметно расслабилась и прижалась к нему, поцеловала в шею и тихонько попросила:

- Научи меня этому...

Вот я и сдалась тебе в плен. Без боя, хватило и просто попросить. Подчиняясь твоей воле и твоей нежности, соглашаясь быть настоящей, без масок и лицемерия, не прячась. Сейчас ты держишь в руках моё сердце и мою любовь и я верю в то, что ты меня не обидишь... И самое - самое главное для меня: я хочу сделать тебя счастливым, любовь моя...

Муза была не в лучшем расположении духа и чувствовала что нужно с кем-то посоветоваться, с тем кто умнее, опытнее и старше. Так как с матерью отношения были не лучшими, Лина решила навестить свою знаменитую бабушку Мону Аойду, легендарно известную вдохновительницу самого Леонардо. Именно она воспитывала Лину и учила её приносить радость и вдохновение гениям, быть изменчивой и очаровательной и конечно же от бабушки Лина переняла свою красоту. Мона сможет выслушать, понять и правильно посоветовать внучке как быть и что делать.

Сказано - сделано и Лина уже перенеслась в мир муз, прямо в Яблоневый Рай, место где теперь обитала Мона. Место покоя и радости, великих чудес и прекрасных песен.
Когда Лина появилась среди цветущих деревьев всё ещё красивая, но уже стареющая муза кинулась ей на встречу:
- Внученька!
- Мона, - муза обняла бабушку и расплакалась.

Лина никогда не называла её бабушкой, только по имени, она так привыкла с детства. Оказавшись в самых заботливых на свете обьятиях муза уже не сдержала эмоций, расплакалась и между всхлипами выложила бабушке всё о Сириэле, о годе путешествий с ним, о неожиданной любви, о его словах и её сомнениях. Как на исповеди. Говорила долго-долго, позволяя себе быть настоящей, такой, какой бард её никогда не видел, говорила пока не кончились слова, но ещё оставались слёзы.

Мона молчала и гладила внучку по длинным тёмным волосам, не перебивая рассказа. Она всё прекрасно понимала и помнила как сама влюбилась по молодости лет в Леонардо, как хотела ради него стать смертной, но он не выдержал и изменил ей и они расстались навсегда. Мона тогда удалилась в затворничество на 50 лет, а из пролитых ею слёз родилось озеро Каэр Дарроу, такое глубокое и такое холодное, что даже на середине озера видно дно. Только появление Лины смягчило сердце Моны и вывело её из того состояния в котором она находилась. А что спасёт Лину? Мона не имела ответа на этот вопрос.

Стареющая муза не знала Сириэля Огасси и не знала насколько серьёзны или не серьёзны его намерения, но постаралась дать обьективный совет:

- Не спеши ради него совершать такие жертвы, девочка моя, присмотрись получше. Я понимаю что любовь и его талант кружат голову, но ты уж постарайся. Проще всего это подарить ему ночь любви и посмотреть как он себя поведёт наутро, хотя тебе это может тяжело даться. Мы музы после такого необыкновенно сильно привязываемся к смертным...
- А если утром его любовь исчезнет? Как в спорте - получил рекорд в виде меня и хватит? Как мне потом жить? - Лина отстранилась от бабушки и смотрела в её глаза.
- После этого ты не утратишь бессмертия, девочка моя, - Мона погладила её по щеке, - ты вернёшься в сонм муз и здесь залечат твои раны.
- А если всё будет хорошо и он действительно не бросит и не изменит когда стану смертной?
- Такого ещё не случалось никогда, - Мона печально поджала губы, отводя взгляд, - твоя красота начнёт увядать с возрастом и рано или поздно однажды он пожелает другую женщину. Разве что случиться чудо или величайшее исключение всех времён.
Лина только вздохнула и вытерла слёзы. Совет она получила.
- Спасибо, Мона.

Мона Аойда кивнула внучке и та пропала из Яблоневого Рая, переместившись в свой дом в мире муз - большое васильковое поле возле Каэр Дарроу. Она легла прямо на цветы и посмотрела на небо, отягощённая своими мыслями и печальная как никогда. Участь музы это не только вдохновение и счастье - бывают и тяжёлые моменты, бывает тоска, которая острее чем лезвие ножа, бывает горечь, сильнее чем у морской воды, бывает боль, которая чернее ночи. А бывают и мысли, от которых никуда не убежать.

Как ни старайся...

Внезапно муза ощутила Призыв - такой сильный и чувственный что не смогла ему сопротивляться и крылья сами понесли её на юг, к морю. Ушли на задний план любые мысли о барде, о людях вообще и Лина перестала думать вообще, отдалась на волю ветра и солнца, позволяя эмоциям и чувствам управлять собой, погружаясь в яркую воронку наслаждения красотой природы.

Летела она быстро и довольно скоро добралась до моря со счастливым взвизгом плюхнувшись прямо в воду, ныряя и плавая, плюхаясь, барахтаясь, играя в воде. Подаренная солнцем радость выплескивалась в воду, бриллиантовыми капельками сияя вокруг музы. Лине было очень хорошо в такой родной для неё стихии и она искренне радовалась морю.

Вдруг пришла мысль что хорошо бы быть здесь с Сириэлем и муза загрустила, перестав плескаться. Так близко и так далеко. Граница между смертным и музой. Оказывается всё не так просто как показалось поначалу и слишком многое ей прийдётся бросить ради него. И ему много от чего прийдётся отказаться? Или нет? Стоит ли любовь этого? Лина не знала.

Радость ушла и на место радости пришла задумчивость. Оказывается она так мало знает о жизни смертных... Нужно многое обдумать и многое решить. Вместе с настроением изменилась и внешность и на воде покачивалась смуглая черноволосая девушка с синими как небо глазами. Горестные и счастливые мысли сменялись в её сознании и она чувствовала вину и беспокойство за барда.

Лионор кивнула и быстро достала зонтик из чемодана, протянув его мужу. Погода давила на молодую женщину, вместе с этой жуткой обстановкой создавая впечатление отчаяния и горечи. А что если их первенец будет зачат в этом ужасном месте? От этой мысли она вздрогнула и умоляюще посмотрела на мужа. Чем дальше они продвигались вглубь этой странной местности, тем больший ужас накатывал на Лионор, ужас глубокий и тёмный, идущий из подсознания и не желающий оставлять её в покое. Она уже жалела что согласилась на сюприз, что согласилась покинуть тогда Аркхэм. Но с другой стороны не хотелось ссориться с ним, ведь за всё вреям вместе они ещё ни разу не поссорились.

Небо было неприветным, тёмным и низким, рваные облака грозили дождём. Казалось всё в этом городе не радо их прибытию. Элеонора прижималась к Вильгефорцу намереваясь ни на шаг от него не отставать и ни за что не оставаться наедине с этими ужасного вида людьми. С ней запросто могла случиться истерика или даже нервный срыв, а от переживаний мог пропасть голос. Или от постоянной сырости, царящей здесь.

- Не оставляй меня одну, пожалуйста, - мягкий певучий голос Лионор звучал встревоженно и грустно. Даже в этой серости и мраке этот мужчина оставался центром её вселенной. Так было и будет всегда, пока смерть не разлучит их.

Лина кивнула и нежно, очень осторожно погладила его плечу, таким образом выражая поддержку и понимание. Она была существом иного мира и в общем могла не беспокоиться из-за грядущих бед мира этого , но здесь жил её бард, её гений и она хотела чтобы он был счастлив. Сириэль не знал что когда он спит, муза часто берёт его на руки и вместе с ним летит в мир муз: мир волшебства и сказки, эпических легенд, великолепных песен, шедевров живописи и архитектуры, мир, где сам воздух напоен вдохновением. И пока бард спит, а спит он крепко, Лина умывает его водой из Источника Вдохновения и поёт ему, своим нежным голосом поёт ему самые красивые песни на свете, потом очень бережно целует и относит обратно. Утром после такой ночи бард всегда весел, полон новых идей, улыбок, мотивов и муза радуется за него. Лина любит когда Сириэль счастлив, а сама гадает почему так привязана к нему. Может это любовь? Но музы не знают что такое любовь к мужчине, они любят лишь вдохновение и шедевры гениев. Ну или по крайней мере должны любить только это.

Лёгкие пути, тяжёлые пути, слишком мало ты пока что прожил на свете, гений мой, чтобы уметь эти пути правильно выбирать. Но я не скажу тебе об этом вслух, не имею права. Я и так слишком часто нарушаю правила ради тебя, увожу тебя от гибели и страданий, от ошибок и разочарований.
Мы встретились с тобой в невероятный год,
Когда уже иссякли мира силы,
Все было в трауре, все никло от невзгод,
И были свежи лишь могилы.
Так вот когда меня твой голос призывал!
Что делал — сам еще не понимал ты.
И я пришла к тебе, звездой ведомая,
По осени трагической ступая,
В тот навсегда опустошенный дом,
Откуда унеслась стихов сожжённых стая...

Да, милый мой, с тех пор мы больше не расставались...

- Этот путь не лёгкий, гений мой, - муза решила сказать ему правду, - этот путь опасен для твоей жизни и поэтому ради всего что для тебя свято я прошу тебя не выбирать его, - прекрасные голубые глаза наполнились слезами, - пожалуйста...

Эти слёзы не были способом давления или манипуляции, это были эмоции, живые эмоции, обычно не присущие музам. Лина действительно очень переживала, но могла лишь просить его передумать. Впервые за всё это время что они вместе, она посмотрела на него по другому, не как на подопечного, но как на того, кто принимает решения за них обоих.

Сириэль не знает и никогда не узнает что её жизнь зависит от его жизни и от силы его таланта. Когда муза выбирает себе подопечного между ними как будто протягивают тоненькую невидимую золотую ниточку, которую можно обрезать только тремя способами:
- если гений умрёт( тогда от тоски умирает и муза)
- если гений начнёт сознательно разрушать себя (начнёт пить или курить дурманящие травы, тогда муза его покидает)
- если гений добровольно и сознательно откажется от музы (это будет значить что она не справилась, её погрузят в волшебный сон до тех пор пока она не умрёт)

Но Лина Аойда берегла его жизнь не ради своей жизни, а ради того чтобы жил его талант и чтобы он был счастлив. Ибо только счастливые споособны творить гениально.

Изабо поднялась на ноги и отряхнула платье, посмотрела на него без злобы и сказала:

- Потому что я не желала тебе зла или смерти, не возненавидела тебя. Ты не можешь и не хочешь сейчас смириться со своей участью, а вот я была готова принять смерть без сожалений.

Она помолчала, потом присела около него на колени и погладила по плечу:

- Ты совершил ошибку, принял не ту сторону в этой войне и я сожалею об этом, - её тихий, почти убаюкивающий голос иногда срывался, переходил на шёпот, - каким великим мог бы ты стать если бы боролся за добро...Сколько счастья бы было на свете, а главное - душа твоя была бы спокойна. Но ты выбрал иной путь, зная на что идёшь. Кто с мечом к нам прийдёт от меча и погибнет.

Здесь и сейчас Изабо сострадала этому существу, полному ненависти и злобы, которое хотело отобрать её жизнь, смять как цветок и, растерев пыльцу по пальцам, отправиться дальше сеять смерть и зло.

- Не бойся смерти, потому что она не вечна и когда-нибудь ты получишь шанс исправиться, - её сине-зелёные глаза смотрели на него с состраданием, - и может быть вспомнишь этот миг и эти слова, хотя мы и не встретимся снова. Может быть поймёшь что иногда милосердие и любовь выше ненависти и мести, может быть решишь измениться, а может и нет... Помни одно - на всё воля Божья.

Вроде и не сказала и не сделала ничего особенного, а обстановка неуловимо изменилась, смягчилась и посветлела. Какой бы путь дальше не избрал этот демон - в жизни, смерти и после смерти, он врядли забудет эти слова и её тихий голос.

Границы реальности смазались и исчезли. Ты понял, что сидишь на облаке и смотришь на мир с невероятной высоты...От восторга и радости кружится голова. Сила стихии воздуха струиться через тебя и ты понимаешь, что ты сам стал ветром. Сегодня ты постиг великий урок...Урок прощения от всего сердца. Это очень важно, уметь прощать и отпускать от себя всё. В сердце что-то изменилось. Ты впервые увидел свет в конце своего пути....


Проходивший мимо охотник увидел, как с Пика Ветрорезов вниз упал шаман и без движения остался лежать на земле. На лице играла счастливая улыбка. Но тут откуда-то на него слетел сокол и сел на спину человека. ослепительная вспышка света, сокол пропал, а человек поднялся и отряхнулся. Райган улыбнулся, расправил плечи так, как будто у него за спиной были крылья...

Горилла затрепыхалась и ты услышал, как что-то резко хрустнуло. Обезьяна ослабла в твоих руках.

Сердце Анны возликовало. Наконец-то! Долгих 7 лет она была лишена тела, потом пленения, пыль дорог, ночёвки неизвестно где...
Девушка заперла дверь и скинула с себя одежду. Шрамы и раны от пыток ещё не вполне зажили. Некоторые сильно уродовали её лицо и её тело. Она стояла напротив зеркала и изучала себя. Только сейчас Анна поняла ЧТО с ней случилось и каким чудовищем она теперь стала. Хотелось швырнуть зеркало на пол и растоптать его так, чтобы оно прекратилось в мелкое крошево. Но зеркало не виновно в том, что с ней произошло. Оно непричастно. И бесстрастно. Простая зеркальная гладь, отражающая объективную реальность.
Анне нестерпимо захотелось заплакать, но она не смогла. В горле стоял комок, а глаза жгли слёзы, которые не могли пролиться. Пропало всякое желание прихорашиваться, делать макияж или причёску. А зачем? Это не вернёт ей долгие семь лет, не заполнит невероятную пустоту в душе, не излечит изуродованное тело.
Она медленно отвернулась от своего отражения и прошла в ванную. Что толку реветь? Разве это что-то изменит?
Вода в лохани была холодной, но Анне было всё равно. Она медленно погрузилась в воду и стала намыливаться. В сознании была абсолютная пустота. Всё ныло и болело.
Девушка не спешила и тщательно искупалась, хорошо вымыла волосы. Кожа была вся в мурашках от холода, но внутри самой Анны было так холодно, что она не чувствовала внешнего холода. Вылезла из лохани, вытерлась полотенцем и вернулась в комнату. Аккуратно сложила свои вещи у изножья кровати, которая стояла слева и улеглась в неё.
Ни о чём думать не хотелось. Она всё никак не могла согреться. Потом закрыла глаза. Одинокая хрустальная капелька выкатилась из под опущенных век и потекла по лицу.
Некоторое время она ещё лежала, а потом накатила тьма.

Лекталь посмотрела на него через плечо и остановилась. Долго и нежно на него смотрела но обратно так и не превратилась. Запела, не отведя от него глаз. Нежный, чистый голос, невероятно прекрасно звучащий под сводами этого зала:
Плачу я - слёзы мне очи слепят,
Тоска мою душу терзает.
Сердце трепещет при мысли о ночи,
А ночь уже вновь наступает.
Сумрак вечерний, унылый, холодный
И нитями тянется дождь;
Тусклый светильник один предо мною
В эту тёмную длинную ночь...

Дальше она запела на непонятном для тебя языке, протяжном и чистом, как тысячи колокольчиков, но смысла ты не понял. Только общмй мотив. Она тоже пленница замка. Певучее существо запертое в вечной темноте и одиночестве этих стен.

Релай лежит там, где ты её оставил. Нежная, красивая. Только сейчас ты понял как сильно по ней соскучился. Пара голубков сидит у её изголовья и целуется, сцепившись клювиками. Венок из белых роз выглядит всё таким же свежим и прекрасным на её волосах. Глаза закрыты. Милая, нежная девочка...
Ты посмотрел на неё с помощью магии и удивлению не было предела. Её аура выглядела как чистый золотой свет...
Эрэнкейн шагнуг к ней и взял её за обе руки. Они были тёплыми и очень приятными на ощупь. Она открыла свои чудесные ореховые глаза и сказала:
- Мои дела ещё не окончены...Я люблю тебя...

Двое любовников сплелись в постели в этой тёмной комнате. Мужчина был беловолосый, с пепельно-серой кожей, он жадно и страстно ласкал хрупкую светлокожую эльфку. Видно было, что он её очень любит. Тёмный эльф и светлая эльфийка в одной постели? Немыслимо! Или...?
Любовь. Она отдавалась ему добровольно, это можно было понять сразу. Прижималась к нему всем телом, постанывала. Тихо что-то шептала, обнимала, гладила спину. На её запястье сверкал золотой браслет.

Светлана и Кримсон парили над любовниками. Над своими будущими телами.

- Конечно, - она изумлённо посмотрела на него, - а у вас амнезия что ли? Принц? - она с тревогой посмотрела на него.

Как только он поцеловал Алеату она вся засияла неописуемо ярким светом. Как будто солнце взошло над ними. Это длилось всего несколько секунд, но зрелище было невероятным, захватывающим...
Девушка тут же вздонула глубже. Она положила свои ладони себе на бок и они засияли, исцеляя ужасную рану. Несколько мгновений и она снова была здорова. Не совсем окрепшая из-за сильной потери крови, но без рваной раны на боку и смертельной бледности на лице.
Теперь появился шанс, что она завтра сможет привести в себя принца и вылечить Лека.
- Спасибо тебе большое....- тихо сказала она Юргену, - по древней легенде эльфов, когда рыцарь вернёт деву к жизни поцелуем, взойдёт солнце...
И действительно, восток окрасился алым, начало всходить солнце...

Карес долго-долго шёл вперёд, до тех пор, пока не рассылашал впереди шум бегущей воды. Вода? Здесь? Невероятно! Ведь воду же привозят из Мальстрима....или?
Он рванулся вперёд с курьерской скоростью.

Случился обвал, ему осталось идти только вперёд.

- Хорошо, - маг удовлетворённо кивнул, - тогда я наложу чары тишины на комнату и Его Величество поведает вам суть вашего задания. Ливерон отвернулся к стене с начал тих бормотать заклинание поводя руками. Воздух загудел от магии, которая прочным коконом окутала комнату.
Только теперь заговорил король:
- Спасибо, что откликнулись на мой призыв, - голос его был очень похож на голос Юргена. - У меня для вас задание щекотливого характера. Как всем вам известно, официальный наследник моего престола не является мне родным сыном. Ребёнка подменили на второй день жизни. Потом явился мистериарх седьмого дома из Высшего мира и благословил "наследника", вручив ему амулет - волшебное перо на шнурке на шее. И наложил чары, которые заставляют всех, кто видит принца любить его и ни в чём ему не перечить. Поэтому сами мы не можем убить его.
Король ненадолго умолк. Потом продолжил:
- Королева Анна ждёт ребёнка, реального наследника Тиллии, и поэтому от подменыша, принца Бэйна придётся избавиться. В этом и состоит ваше задание. Вы должны забрать принца с собой. Якобы для участия в увлекательной экскурсии сперва по Древлину, потом на Трибус. На самом же деле я подарю вам эльфийский летающий корабль и вы полетите на остров Питринова ссылка. И там расправитесь с подменышем. В случае успешного выполнения задания я награжу кадого из вас золотом и подарю по личному острову. Когда убьёте Бэйна - привезите мне его перо, которое он носит на шее. Потому что пока он жив, перо снять нельзя.
- Вы согласны выполнить задание? - этот вопрос задал уже маг.