Голосование за ходы

- А, чёрт бы драл ваши жвала!!! - закричал Вильгельм, не в силах справиться с отвращением.
Когда казалось, что паукообразные уже были почти уничтожены, целые полчища вдруг ломанлись в их сторону! Так мерзко волшебник себя ещё не чувствовал, и самым верным решением было бы уносить ноги. Но! Ноги уносить нужно так, чтобы никто не смог тебя преследовать попятам!
- Всем, кто не огнеупорен, держаться подальше! - прокричал он, и приступил к заклинанию.

Слова и магические потоки сливались воедино, волшебник выставил перед собой руки и с них сорвался бушующий поток пламени. Наверняка пауки даже не успели понять, что именно произошло, когда огонь начал сжигать их дотла - Вильгельму показалось, что он услышал какой-то писк, но тот быстро утонул в рёве магического огня.
- Огонь... - глаза волшебника снова подёрнула дымка безумия, - Я явился чтобы жечь!

- А я говорил! - взревел Вильгельм, когда "Яна" скрылась в портале. - Я говорил, что с ней что-то не чисто!
Волшебник даже не успел никак среагировать на внезапное преображение и исчезновение псевдо дамы в беде.
Он повернулся к Борку.
- Сударь, отдаю вам должное, вы явно гораздо умнее, чем у думал о вас не так давно. Трудно сказать, насколько, но умнее, моё почтение.
Когда все дружно юркнули в портал, Вильгельм лишь вздохнул, и прошипел сквозь зубы:
- Да что б вам не сиделось спокойно! Ну избавились от одной беды, зачем за ней следом мчаться?!
Но, невзирая на своё недовольство, он отправился следом за остальными.
Открывшаяся ему картина поразила волшебника.
- Однако, - только и смог сказать он. - Господа, мне сдаётся, мы просовываем свою шею в петлю, свитую из не одного десятка магических тайн и могущественных секретов! Одна беда, позвонки она нам сломает и задушит ровно так же быстро, как верёвка из обычной пеньки...
Вдоволь налюбовавшись колонами, Вильгельм направился к остальным приключенцам, которые что-то горячо обсуждали.
- Господа! И дамы, разумеется, я... - волшебник прервался, обратив внимание на маленького кобольда, что-то нежно и с эротичными придыханиями шептавшего каменной гаргулье. - Я хотел спросить, с ним всё ли впорядке? И вообще, какой план действий? Я краем уха слышал о том, что, возможно, все похищенные дети уже давно обращены в руттеркинов и прочих химер. И склонен с этим согласиться. Впредь предлагаю всех незнакомцев сначала подвергать абсолютной аннигиляции, а разбираться уже после.
Вдруг он заметил, что один из его коллег, - кажется, Айвор? - был явно в оцепенении. Он буквально вцепился в некую сияющую сферу явно магической природы.
- Сударь, с вами всё в порядке? Эй!
Но в порядке с ним ничего не было. Вильгельм присмотрелся к сфере внимательнее, в том числе магическим зрением, чтобы понять, насколько всё плохо, и как можно ему помочь.

Силуэты мужчин, стоявших в темноте, заставили Николу покрыться мурашками. Они абсолютно по-хозяйски вели себя, разбрасывая расставленные на полках книги. В Николе одновременно начали бороться два желания - как можно скорее уйти подальше отсюда, и прекратить такое самоуправство - всё-таки, он должен был хорошо показать себя мистеру Баггзу. А тут такой удачный случай!
В итоге, Варга решил, что двум смертям не бывать, а одной не миновать.
- Господа! - громко сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно увереннее. - Разрешите узнать, по какому праву вы устраиваете бардак в магазине?

Когда появились звери, Скегги даже изрядно повеселел! Вот она, добрая возможность вернуть былую уверенность в своих силах, подточенную появлением Мирового Змея! Неизвестные чудовища ощерили свои клыки, и Поющий Щит ответил им тем же. Ловким, отработанным движением он вынул скрамасакс из ножен на поясе левой рукой, а правой выхватил секиру. Блеснула сталь.
Чтобы укрепить дух своих побратимов и сокрушить решительность зверей, Скегги резко провёл обухом скрамасакса по обуху топора. Звон и скрежет огласил лес. И Скегги начал петь Очень Хорошую вису:

Крепок дух
Сынов секиры!
Пусть бегут
Отродья Локи!
Бранный клич
Хирдманов смелых
Разобьёт
Чешуешкурых!

Скегги снова отпил эля. Ярл Кнут ему понравился - радушный, открытый человек. А вот его слова о предстоящих опасностях - не очень.
- Пусть будут крепки стены твоего дома, ярл Кнут, и тепло не покидает твой очаг, а достаток твои закрома! - он пролил часть эля на пол, чтобы почтить духов этого жилища. - Нет у нас повода не верить твоим словам о том, как опасен грядущий путь. Но я скажу за себя, а там пусть решит весь наш малый хирд, что выбирая между пастью Ёрмунганда и встречей с волками и друидами - я выберу второе. На их головы моего топора уж точно хватит.

- Вильгельм фон Ливенштейн. - Вильгельм коротко кивнул. - А вы, господин Айвор, я так понимаю мой коллега.
Потомок обедневшей аристократической семьи, несмотря на долгие годы жизни среди просто люда и не самой благородной работы, так и не растерял некой высокосветской заносчивости. Его собственная мантия была в нескольких местах зашита его же руками, хотя и стоило в своё время не малых денег. Сапоги не раз и не два чинились, стоптанные за десятки миль. Но при всё при этом он оценивающе оглядел одежду путешественника, сидевшего напротив, и благородная кровь начинала брать своё.
- Сказать по правде, сейчас у меня нет особых планов, потому я рассматривал вероятность поучаствовать в этой "экспедиции"... Если, конечно, плата будет достойно.
Когда к ним подошёл улыбчивый малый, явно привлечённый разговором о планируемом предприятии, Вильгельм не смог сдержать раздражения. Да ещё и волшебник, назвавшийся Айвором, вдруг нежданно негаданно объявил, что ОН приглашает ЕГО в какую-то там команду.
- Господа, вы верно с кем-то меня спутали. Во-первых, я САМ выбираю себе компанию. Во-вторых, не думаю, что мои услуги будут ВАМ по карману. По крайней мере, я бы на ВАШЕМ месте не брался судить о том, стоит ли вообще пускаться в эту экспедицию, пока не станет известен конечный куш.
Вильгельм хотел ещё съязвить что-нибудь, как вдруг его перебил крик вошедшей в таверну старухи.
Он поднялся со стула, и подошёл туда, где лежала раненная женщина и замеченный им ранее дварф зазывал желающих пуститься в путь на выручку некой девчонки.
- Господин дварф, - Вильгельм протолкнулся сквозь толпу к горлопану. - Благородство - это, не сомненно, замечательно, но думаю не стоит попусту отбирать хлеб у городской стражи. По крайней мере, не разобравшись толком, что случилось. Но, полагаю, ради достойной цели можно и в омут бросится.
Волшебник встал перед дварфом и протянул ему руку для рукопожатия.
- Я Вильгельм фон Ливенштейн, волшебник. И за часть добычи, на которую мы наткнёмся, я с радостью составлю вам компанию. - Взглядом он нашёл своих недавних знакомцев, и решил, что лишних рук в этом деле не будет. - Кроме того, позвольте порекомендовать вам господина Хокинса и господина Айвора. Я знаю их совсем недавно, на вид они бродяги, конечно, но в нашем деле лишними не будут.

Немилосердный дождь доконал Вильгельма. Закутавшись в плащ, он поспешил покинуть заливаемые холодными струями улицы. К несчастью, единственным пригодным для укрытия от дождя пристанищем была убогая таверна, в которую уже прыснули все толпившиеся на улице зеваки.
- Чёртова погода, - проворчал он, проталкиваясь к дверям мимо двух крестьян.
С него капало, за несчастных пять минут, что он успел провести под дождём, Вильгельм промок до нитки. Волшебник с тоской оглядел убранство заведения, и не без удовольствия отметил, что у очага, в котором весело плясал милый его сердцу огонь, ещё было достаточно места. Он уверенным шагом двинулся к своей цели, на ходу снимая плащ. Краем глаза заметив кого-то из прислуги, - по крайней мере, так подумал Вильгельм о девчонке что-то лопотавшей какому-то дварфу, - он достаточно громко произнёс:
- Любезная, извольте кружку пива, да такого, чтобы в нём ещё не успела искупаться ни одна крыса. Если такое, конечно, есть в вашей забегаловке. И ломоть хлеба с куском мяса. Да поживее, будь добра.
Фон Ливенштейн даже не удосужился проверить, запомнила ли она его заказ целиком - собственно, её проблемы. Он прихватил стоявший неподалёку стул, уселся прямо перед очагом, протянув руки к жаркому пламени. Со стороны могло даже показаться, что он касается пальцами ярких оранжевых язычков.
Погрев руки в огне, Вильгель оглядел публику, собравшуюся в таверне.
- Ндаааа, - протянул он. - Изысканное общество...

Путь до Флома стелился под ноги Скегги мягко. Невзирая на заснеженные просторы, сквозь которые он шёл, и очень редкие встречи с людским жильём, где можно было обогреться у горячего очага и отведать что-то кроме вяленой рыбы и сушёного мяса, дорога порадовала путника. Тролли не кружили его в трёх соснах, ветер не срывал с его головы шапку. Вышел спокойный, добрый поход.
А это значит, что всё должно было пойти не так, как Скегги предполагал.
Когда он дошёл до города, первым, что он увидел, была толпа жителей Флома. Они сгрудились вокруг больших саней, рядом с которыми стоял сам конунг. Голос Турогва, как помнил его имя Скегги, звучал громогласно. Уже подходя столпотворению, он разобрал, что конунг благословлял путь нескольких смельчаков, усевшихся в них. "Или я опоздал на альтинг, - думал про себя Хравнсон, - Или правила собраний нынче сильно изменились!"
Сын Хравна Чёрного подошёл к стоявшему недалеко старику, который, опираясь на клюку, пытался разглядеть, что творится.
- Здравствуй, отец! - обратился к нему Скегги. - А не расскажешь ли, что тут у вас намечается? Я думал все пришли на альтинг, а не проводы оленя заливов снежного моря.
Старик, подозрительно поглядев на него, всё-таки поведал о том, что Хравнсон благополучно опоздал на собрание, на котором конунг призвал смельчаков, готовых отправиться в путь к вёльвам, чтобы узнать слово богов. Скегги поблагодарил его, и уверенно двинулся к саням.
- Да не угаснет огонь ваших очагов, славные жители Флорма! - Поющий Щит громко заявил о своём присутствии, силясь перекричать гомон голосов, - И пусть не отвернутся от тебя и твоего рода боги, славный Турогв Конунг!
Скегги поравнялся с вождём.
- Меня зовут Скегги Хравнсон, по прозванию Поющий Щит. Я сын Хравна Чёрного, ты, может быть слышал о нём. Наша усадьба лежит в семи днях пешего пути от Флорма. Я слышал, что ты мудрый человек, конунг, и не обделён вниманием богов. Поэтому, думал я здесь узнать, что нужно сделать, чтобы переломить хребет этой зиме. Но вижу я, что опоздал, и вы уже сыскали смельчаков для дороги к вещуньям. Однако, не будет от того беды, если разрешишь ты и мне присоединиться. В стене щитов лишнего месяца корабля не бывает, глядишь, и мой топор поможет!
И когда Торугв Конунг кивнул ему, дав понять, что и ему найдётся место в грядущем деле, Скегги без лишних слов закинул свой заплечный мешок и алый щит на сани, поправил пояс и пошёл рядом с остальными. Познакомиться успеют и в пути, а он и без того уже опоздал.
Хравнсон шёл, посматривая на своих спутников. Они ещё не успели перемолвится ни единым словечком, да и сам он был погружён в свои мысли. И когда уже Скегги думал первым начать разговор, под санями начал трещать лёд.
Этот звук не походил на то, как ломаются льдины, наезжая друг на друга. Нет, Поющий Щит слышал, как что-то бьёт в лёд снизу, прямо под их ногами. Он рванул с саней щит, и бросился в сторону, на ходу вынимая топор, даже не представляя, с чем ему предстоит схватиться.
- Прочь от саней, не то все сгинем! - закричал он.

- Эх, вашу бога душу мать!!! - заорал Ильм, когда полетели камни и в разные стороны брызнули кровь и мозги его несостоявшихся боевых товарищей.
Мешкать было нельзя, зеленокожие нажали на них сходу и так, что в пору было бы смазывать пятки, но и стрелять тоже было надо, пока стрелялось. В ближнем бою на них ещё не наседали, значит шансы крепко приложить монстряков у них ещё были. Страшно стало, как в первый раз, да оно частенько так в бою бывает, но Ильм не дал дёру. Пока были резоны, надо было биться.

Сон - лучшее лекарство. От ран душевных и телесных нет лучшего средства, чем крепкий и спокойный сон. Кадм хорошенько выспался, и это было именно то, что ему нужно после вчерашней заварушки. Да, он не пострадал так, как Килзорус, его тело не было отмечено новыми шрамами. Но вот духовных сил он вчера потратил с избытком - что поделать, общаться с духами, а тем более приручать их задача не из простых, даже для того, кто практически всю жизнь постигал это ремесло.
Ночью собственный дух Кадма странствовал в стране сновидений, и шаман успел хорошенько обдумать предстоящий им путь. Не стесняясь этого, он признавал, что перспектива перейти дорогу Шар немного пугала его. Кто может представить себе последствия вражды с богами лучше, чем тот, кто практически постоянно путешествует в Незримый Мир?
Ну, разве что жрецы этих самых богов.
Но невзирая ни на что, Кадм решил, что ничего в этой жизни не случается просто так. Не просто так они встретились и сдружились, не просто так ввязались в заварушку со жрецом Чонти по имени Геварн. Вот и грядущее путешествие тоже, наверняка, не зря вплелось в нить его жизни.
Перед долгой дорогой стоило бы, пожалуй, обзавестись каким-никаким скарбом, но еда в дорогу у него уже была, одежда пока ещё была крепка, о копье и говорить нечего. Нож остёр, ритуальный барабан цел - что ещё нужно в дороге шаману, привыкшему к долгим путешествиям по заснеженной тундре, полным тяжких испытаний?
Да и денег, сказать по правде, у него не было.
Спустившись в зал таверны, Кадм решил, что стоило бы всё-таки отплатить бармену, чьё пиво вчера помогло ему поблагодарить своих спасителей. Шаман вышел на середину комнаты, держа в руках свой ритуальный барабан, и стал наигрывать простой, лёгкий ритм. Он запел, негромко, и в песне благодарил духов этого места, и просил их в будущем помогать хозяину этого места.
"Пусть не скиснет пиво в его бочонках, не будет скудной рука гостя, и стены эти стоят крепко, на радость доброму хозяину этого дома!"

Духи взяли своё, жизнь этого человека оборвалась быстро, и пригвоздённый к двери бандит уже не представлял опасности. Но на этом его путь не закончен.
Алые капли крови медленно стекали по древку. Узоры на пожелтевшей от времени кости налились цветом, и, словно, стали едва заметно светиться. По-крайней мере, Кадм видел это так, и сразу всё понял.
Он подошёл к столу, за которым они с компанией сидели совсем недавно, и часа не прошло, а казалось, что целую вечность назад. Из своей сумки он достал ритуальный барабан, разрисованный узорами, в которых знающий глаз увидит описание мироздания. Затем, шаман вернулся к убитому, и сел рядом с ним. Он закрыл глаза, отрешился от окружающего его мира. Пальцы стали сами выбивать по натянутой коже барабана ритм - сначала медленный, словно пробуя на вкус этот звук, затем всё быстрее, и увереннее. В этот момент он был уже не просто Кадмом, мальчишкой, которого едва не убили силы, всё ещё до конца не понятые людьми. Он был Кадм'Оршем, Кадмом Видящим, тем, кто смело говорит с духами, заключает с ними союзы, а если нужно, борется.
А потом он запел.
Старый Эвен'Со учил его песням, которые стоит петь духам. Он не заставлял его запоминать строчки и наизусть повторять их вновь и вновь. Он учил его как складывать их, потому что для каждого духа песня должна быть своей. И Кадм'Орш заговорил с убитым словами его собственной песни.
Он говорил ему, что за свою жизнь тот совершил очень много дурных поступков, причинил много боли другим. Поэтому, его дорога в Страну Предков будет тяжела, и стыдно ему будет взглянуть в глаза своим родным. Поэтому он, Кадм, предлагает ему задержаться в Мире Живых, стать его помощником, и, возможно, этим облегчить свою участь По Ту Сторону.
Кровь убитого станет хорошим маяком для духа, и одновременно якорем, которым поможет закрепить его в копье.

"Где же я так провинился, духи?" - думал Кадм, отбивая посохом удары дубинки.
Спиной он упирался в потёртую деревянную стену таверны, а правая нога чувствовала огонь местного очага. Беда в том, что теперь этот огонь не согревал его, а грозился обжечь и подпалить одежду.
Положение было незавидным, получается, что он всё-таки нырнул с головой в пасть белого медведя, и теперь его клыки собирались перемолоть шамана. Судорожно соображая, как же ему быть, Кадм заметил, что часть бандитов уходит из таверны в след за главарём. Но вот его нежданный противник уходить явно не собирался. Удары дубины сыпались на него, казалось, что следующий будет последним, и древко копья просто переломится.
Шаман решил испытать удачу.
- О, духи, - негромко проговорил он, не забывая про противника. - Если моя голова сегодня не встретится с этой замечательной дубинкой, вас будет ждать кружка самого лучшего пива, что есть в этой таверне.
После этого, может быть, не самого благородного, но зато самого искреннего обращения к духам, Кадм попытался разорвать дистанцию с противником и уйти, наконец-то, из под его ударов.