Голосование за ходы

Неподвижно сидела колдунья над Алой Чашей, буквально по нитям собирая все спрятанные в ней волшебные свойства, полезность которых оценил даже древний драколич. На границе сознания пролегали обрывки фраз, вызванные голосами болтливой бардессы и незерильского жреца, но они лишь подтверждали все увиденное ими в разоренном храме и не могли дать новой информации. Поэтому Найгмиив сочла нужным сконцентрировать все свое внимание на более важной вещи. Казалось, вечность прошла с момента вынужденной «медитации», но в реальности прошло не больше часа, и полукровка, удовлетворенная результатом, приоткрыла глазницы, стараясь проморгаться и согнать морок с глаз. Разминая затекшие мышцы, в голову закралась шальная мысль проверить насколько эффективно работает артефакт, но ее согнал шум развернувшейся походной деятельности, вихрем ворвавшийся в ее разум. Охотники вернулись с добычей, а значит, их могла ждать приличная, хоть и немного экзотичная еда. Но сперва ее интересовало еще кое-что, ради чего ей приходилось терпеть присутствие постороннего и сдерживать не самые добросердечные порывы. Книга.
— Если бы ты их повстречала, Зогцок, то тебя бы тут уже не было. Эти твари не поведутся на твою миленькую мордашку и бархатный голосок. Поработят, порезвятся за милую душу с твоим разумом, и напоследок подадут себе на ужин. Так что даже если они и есть, то пускай где-нибудь подальше от нас. — Вклинилась посреди бойкой речи кодольдессы полудраконица, забирая искомую вещь и возвращаясь обратно, уже на ходу открывая ее содержимое.
Однако пришедшая в процессе исследования страниц идея снова явила себя во всей красе и сопротивляться ей уже было решительно невозможно. Отложив ненадолго книгу, она пошарила рукой в поясной сумке, выуживая из потайного кармана зелье, добытое у вампирши. Сильное. Опасное в непредсказуемости эффектов. Но вот рядом стоит такой же мощи артефакт, способный устранить все негативные свойства, и именно сейчас решимость во всю силу перекрыла взращиваемую осторожность.
— Не зря Кельтенгерил искал эту чашу. Она продлевает и усиливает положительные эффекты любой выпитой из нее жидкости, а все негативные полностью нивелирует. Можно было бы перед важной битвой с десяток всего испробовать, жаль, что придется отдать. Но... — Найгмиив выдержала паузу, демонстрируя в руке знакомую всем бутылку с переливающимся в ней жидким перламутром, — она еще может нам послужить. Если помните, эти эликсиры обрели в свое время дурную славу из-за побочных эффектов, которыми «одаривали» смельчаков их испивших, но в некоторых случаях они способны взрастить способность плести одно или даже несколько заклинаний, даже если ты не маг. А если уж совсем повезет, кому-то, хм... — Морду колдуньи прорезала короткая ухмылка, — Могут даровать немного мозгов. И выпив это зелье из Чаши, можно обойти основные риски и немного усилить себя, но решиться сделать это нужно до нашего визита к предку. Тем более, что их останется совсем мало.
После всех объяснений, Найгмиив открыла бутылку, влила содержимое в чашу, и, слегка принюхавшись, осторожно выпила, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Под аккомпанемент чуть более безумный, чем хаотичные звуки вакханалии боя (когда там у драконов голос грубеет?), Найгмиив спланировала вниз, при приземлении слегка похрустывая подошвой сапог останками голема о каменный пол. И все бы было замечательно — Алая чаша с ними, противники повержены, знай себе, улетай с добычей под злые, но приятные душе окрики, но ведь не все может быть так складно, когда с тобой в отряде целый комок хаоса. Так ведь? Колдунья от обуявшего ее по первости разочарования сжала ладони в кулаки, тяжело вдыхая затхлый воздух. Закатила глаза, когда слух царапнул совершенно невменяемый приказ шамана, который вдобавок под натиском двух соратниц не сообразил, что его слышали не все. Колдунья подошла к алтарю, с ухмылкой глядя на топтавшихся на месте жрецов, и, взяв с него камень с наложенными Шедхрал чарами, бросила его в сторону, попутно повторив Харугу сказанное Белзагримом. Когтистая рука взметнулась в воздух, и вот уже внутренний взор очерчивал ауры, что сквозили от вещей на трупах, и о коих она сразу уведомила брата.
— Иной раз я удивляюсь, как безрассудно мы тратим время. — С нажимом произнесла куда-то в воздух полудраконица, но нет-нет, да поглядывая в сторону, куда полетел лидер отряда.

Пещера не славилась разнообразием удобных лежбищ, но Найгмиив как-то удалось найти соответствующее ее минимальным требованиям каменистое образование, на котором можно было устроиться на спине, не сминая крыльев. Уложив руки на животе и прикрыв глазницы, она слушала мерный разговор шамана и жрицы, про себя торжествуя, что в их отряде есть еще кому заниматься просвещением сородичей, больше привыкших к тяжести оружия, чем к тяжести знаний. Однако, даже для самой колдуньи нашлись факты, которые были либо упущены в книгах, либо просто не отложившиеся в памяти, и вот их полудраконица также постаралась уложить плотным слоем, дополняя общую картину.

И когда, казалось бы, ужин из странного деликатесного мяса был близок, а предвкушение сна только дополняло приятный долгожданный отдых, слишком неуемный деятельный братец просто разрывал приятную негу ожидания своим напором, от которого сводило челюсть, а чешуйчатая морда сморщилась так, будто она только что целиком сожрала кислый фрукт. Голос ее стал монотонно-угрожающим. Таким любил поучать ее отец, когда она позволяла себе слишком многое или отвлекала от какого-то важного дела.
— Харуг. Я понимаю твое трепетное желание начистить кому-то физиономию, особенно, когда тело не знает усталости от выпитой волшебной водички, но... — указательный когтистый палец очертил в воздухе дугу, словно бы указывая на важность последующих слов, — смею напомнить, что не все той воды испили, а эффект ее может закончиться в любой момент, поэтому отдых нам просто необходим. А насчет быстрых перемещений... нет, у меня нет способа. Подобные заклинания опасны своей непредсказуемостью. Но у Зогцок всегда есть ее волшебный котелок, быть может, он сможет сообразить для нас что-то полезное.
Высказавшись, Найгмиив снова прикрыла веки, выравнивая дыхание. Пускай живительная вода и не позволяла усталости взять верх, но суетность мыслей никто не отменял.

После решения всех насущных дел и утоления зверского голода сытным ужином Найгмиив, дабы оттянуть неприятную для нее тему, переключила свое внимание на снующего по дому драконоподобного детеныша. Когда в очередной раз мелкий пакостник решил напасть на ее пятки, колдунья, пользуясь случаем, бесцеремонно схватила его тушку, удерживая ее на вытянутых руках и поворачивая вокруг своей оси. Не то, чтобы это создание вызывало у нее умиление, но убивать его как тех же копошащихся неподалеку ондонти ей безусловно не хотелось. Чувствовалось в нем что-то слишком родное.
– Могу с уверенностью сказать, что это детеныш синего дракона. Выглядит слабее, чем должен, но это, скорее всего, из-за того, что мой молниевый шар спровоцировал его преждевременное вылупление. Если источники не врут, он жрет почти все подряд, уже должен уметь сам охотиться, создавать молнии и воду. Лет через пять так и вовсе будет с тебя ростом, Белзагрим, если не больше. – Затем Найгмиив задумалась на пару мгновений, всматриваясь в вылупленные на нее глазенки, и хмыкнула, – Странно осознавать, что наш отец когда-то выглядел также.
Опустив объект исследования на пол, колдунья в своем намерении избавиться от его присутствия на месте обсуждения вопросов, призвала перед его носом небольшую иллюзию трех светящихся птиц, которые с треском молний и негромким чириканьем приманивали к себе.

Закончив с наиболее приятной частью разговора, Найгмиив откинулась на стуле, прикрыла веки и потерла переносицу. Сначала треклятые дварфы, теперь это. Тяжелый взгляд заклинательницы стал сумрачнее, он выдавал все ее разочарование и раздражение озвученным планом, связанным с бывшими пленниками так называемых драконоборцев.
– Напомните мне, с какого момента мы стали спасать всякий бесполезный сброд? Нам действительно настолько необходимо тащить их с собой? Мы вроде как собирались в карательную миссию, а не спасательную. Да и после предупреждений отца, я не уверена, что Кельтенгерил будет счастлив увидеть помимо нас еще и толпу орков на пороге своего дома.
Высказав все свое недовольство, взращенное уже одним фактом того, что им вообще приходится это обсуждать, Найгмиив выдохнула, прикинула варианты, и мысленно отгородила себя от того, чтоб заниматься сейчас надуманной проблемой.
– Мое колдовство направлено лишь на то, чтобы уничтожать врагов и изучать магию. Максимум, что я могу – это ускорить их ездовых зверей или нас самих, но повторюсь, что нам проще от них избавиться или оставить здесь. Им была дарована свобода, и этого, я считаю, уже вполне достаточно.

Удивительный по простоте и невинности вопрос, небрежно посланный с пасти кобольдши, пробудил в колдунье помесь легкой подозрительности с налетом непонимания. Ты же знаешь, как плетутся заклинания, Зогцок, к чему эти глупые расспросы? Встречный вопрос от самой Найгмиив так и не сорвался с уст, оставаясь где-то в потемках сознания, и выраженный только в легком изгибе покрытой чешуей брови. Не желая тратить ничего не значащие слова впустую, колдунья решила ответить на чужое любопытство иным способом, более наглядным.
– Я покажу тебе. – Не дожидаясь какого-то ответа или разрешения, полудраконица, слегка наклонившись вперед, крепко обхватила ладонями голову и шею маленькой кобольдши, да так, что со стороны могло показаться, будто она сейчас душит ее или пытается расплющить ящеричную черепушку в стремлении выплеснуть из нее все содержимое. Велик был соблазн, ведь она до сих пор не привыкла к ее противному голосу. Однако руки лишь обхватили, а когти только создавали видимость того, что готовы воткнуться в кожу, удерживая тушку лишь с одной целью – насильно приковать к себе взгляд. Заменяющие глаза огни в пустых глазницах колдуньи засияли ярче, а тонкие мерцающие нити, образовавшиеся на кончиках ее пальцев, начали постепенно обволакивать маленькое тельце, впитываясь под чешую и наполняя нутро чужеродной энергией, что таилась в дочери дракона. Она свободно вливалась в кровь, становясь на короткое время проводником той силы, которой обладали колдуны, родившиеся от крови Моруимов. Единство драконьей крови и колдовского дара способно возводить мощь сплетаемых, родных для их происхождения заклинаний до запредельных границ и сейчас Зогцок, казалось, могла прочувствовать в себе эту силу, способную создать нечто столь же прекрасное, как те призрачные крылья, могущие уничтожать и сметать на пути многих противников. Стоило только представить их образ и произнести необходимые слова, сопровождая заученными жестами. Посчитав, что подобной демонстрации будет достаточно, Найгмиив медленно и аккуратно отняла руки и ступила на шаг назад, спокойным взглядом взирая на любопытствующую бардессу.

Знакомый вопль, доносившийся из недр странного дома, на поверку оказавшимся плодом чьей-то фантазии и магии, навел колдунью на мысль, что жрице даже не нужно было тратить силы на призыв к ней. Они бы нашли ее, даже окажись она на Нижних планах. Сомкнув глазницы, и тяжело выдыхая, Найгмиив усилием воли заставила себя не подрывать здесь все прямо сейчас и неспешно шагнула внутрь дома с источником убийственного визга вслед за остальными.
Реальность едва ли совпала с ее ожиданиями. В голове рисовались очень хаотичные красочные сцены смертоубийства и агонии, потому что ну не может ни одно живое существо так истошно орать без причины. А уж когда причина выяснилась... Полудраконица от удивления издала зычный смешок, смявший казалось бы уже застывшую постную физиономию, а губы даже дернулись в невольной ухмылке. Не то чтобы происходивший балаган полностью сметал остатки нервного дня, но смотрелся довольно потешно и немного разбавлял уже ставшую обычной гнетущую обстановку.
– Да я гляжу, тут бой не на жизнь, а на смерть, – смешливо прокомментировала происходящее колдунья, подпирая стену. Ноздри ее слегка расширились от витавших в воздухе аппетитных запахов, втягивая их с такой жадностью, что ее оголодавший за время путешествия желудок уже начал напоминать о более низменных потребностях своим тихим урчанием.

Слишком быстро. В неожиданном порыве смерть объяла своими оковами, не позволяя ни одной мысли одолеть разум или всколыхнуться рвущимся чувствам в угасающем сердце. Лишь резкий алый росчерк вспыхнул в глазах, сменившийся затем непроглядной потусторонней тьмой.

***
Если бы души имели голос, то бессвязный поток емких, выразительных оскорблений немедля осел бы на ушах присутствующих, их сознание заглушил бы обезумевший вопль, а взгляд ловил бы пульсирующую от ярости бесформенную сущность, жаждущую подорвать все вокруг себя.
Но, к сожалению, духи не могли говорить. И Найгмиив могла только безмолвно взирать на то, что когда-то можно было назвать живым крылатым существом. Взирать в немом разочаровании, смятении, лишенной каких бы то ни было чувств и эмоций... Насколько же было хрупким было ее тело. В этом тщедушном сосуде, не способном уберечь от лезвия клинка, хранились такая бездонная энергия и такая кладезь знаний и теперь это все останется неиспытанным, утерянным, канущем в небытие. Проклятая участь, задевающая самые потаенные струны любого исследователя. Оттого осознанное желание умереть более достойно, с пониманием, что все твои решения и действия были не напрасны крепло с каждым мгновением, и в то же время отдавалось горечью и тревогой. Ведь реальность всегда была жестока и сейчас она являла взору колдуньи истерзанный кусок мяса, не испустившего даже предсмертных криков или слов проклятий. Какая злая ирония.
Но жалела ли Найгмиив о таком исходе? Пожалуй, нет. Жалела лишь, что не довела дело до конца, и оставляет братьев наедине с Бездной с ее непознанными тайнами, бессмысленными войнами и несущими угрозу тварями. Повелевать рукой судьбы она еще была не в силах, а потому оставалось подчиняться и следовать ее воле, отзывающейся в разнообразном многоголосье, исходящем с разных сторон и по-своему призывающем мятежный дух к своему источнику. Среди жгучего, требовательного голоса Ярмис и безымянного, обещающего неизвестные метаморфозы, едва различимым она слышала шепот Драконьей покровительницы. Носительница крови могущественного предка ни секунды не раздумывала над тем, чей зов ее влек сильнее прочих и в последний раз в смутной, едва уловимой тоске оглядев место бойни, сущность дочери дракона устремилась вдаль, готовой в любой ипостаси послужить своей богине.

Найгмиив долго пыталась приноровиться сидеть на адской скотине, но в сравнении с привычными ей мохнатыми воргами с их мягкой, хоть и быстрой поступью, парнокопытная тварь была наихудшей заменой, что можно было себе вообразить. Костлявое, неудобное, больше годившееся в качестве жратвы, но никак не езды существо. Оставалось только удивляться, как остальные столь бодро и быстро привыкли к ним, и радоваться тому, что основной наездник умел с этим управляться, и колдунье нужно было лишь держаться покрепче да оглядываться по сторонам, внимательно отслеживая передвижение перевоплотившегося Йаэнеда.
Осознание пришло не так быстро, как хотелось бы. Крылатая видела неестественно дернувшийся силуэт иллюзорной эринии, и только голос Тарога гулко отдавшийся по мозгам, а затем и Бальтазара подтолкнули к мысли, что убийца таки клюнул на приманку. И пока Найгмиив со свойственным ворчанием сползала с кошмара, вдалеке уже началось столпотворение, вызвавшее сначала неподдельное негодование, а затем и злость. Возможность явить догая взору остальным тут же развеялась пеплом по ветру, а значит, у нее был единственный вариант действий. Шагнув из эфирного плана, не до конца уверенная, что ее заклинание сработает прямо из него, полудраконица чуть более сосредоточенно произносила каждое его слово, с чуть более плавным ритмом и скользящими движениями пальцев. Резкий взмах рукой - и с ладоней в пустое пространство между атаковавшими жертву братьями рванул овеянный малахитовым мерцанием луч.

Она чувствовала пламя. Обжигающее, слепящее, стирающее все грани сознания и подавляющее ее волю. Оно не грело убаюкивающими лепестками, не отдавалось теплом в душе, не оставляло после себя дымного терпкого шлейфа. Только боль. Пронзающая и столь резкая, что злой рык сорвался с иссушенных губ, когда колдунья предстала пред новыми хозяевами, почти не утратив прежнего облика, что носила в прошлой жизни. Везение иль сильная воля? Впрочем даже такая мелочь как почерневшая, лишенная благородной синевы кожа заставила Найгмиив если не задыхаться от ужаса и неверия в неожиданные метаморфозы, расширив сияющие бесцветным огнем глазницы, то с содроганием всматриваться в ладони с явным желанием разодрать себе кожу. Беглый бесноватый взгляд же цеплялся за стоящие рядом фигуры, в коих на удивление узнавались знакомые черты, и кои позже были опознаны как братья-полудраконы. Но братья ли теперь? У нее даже мысли не зарождалось, чтобы так называть тех, в ком текла такая же порченая демоническая кровь, как и в ней, в особенности тех, чья эта поганая природа переделала до неузнаваемости, что вызывало еще больше жалости и отторжения. Но это вовсе не умаляло значимости их присутствия. Найгмиив была отчасти рада видеть знакомые морды в лице несильно изменившихся Харуга и Тарога, с которыми ее однажды уже связывала судьба и кому она могла хоть и в малой степени, но доверять. К остальным же еще следовало присмотреться.

Пребывая в этих тягучих раздумьях, Найгмиив отстраненно шествовала за процессией, ведомой крупным демоном. Неосознанно она кривила гримасу, с силой терзая когтями до крови тонкую кожу на запястьях и обратила внимание на происходящее лишь тогда, когда пришло время обсудить план действий в предстоящей битве, которая в ней, в отличие от соратников, не вызывала энтузиазма и волнительных эмоций. Лишь на задворках сознания она чувствовала чужеродное, почти эфемерное присутствие и странную тягу прикончить пару дьяволов, которая в считанные мгновения была подавлена. В сущности, ей было плевать на Ярмис и всех этих треклятых демонов с их войной. Найгмиив не просила для себя такого перерождения, и пусть с сожалением, но предпочла бы просто покинуть мир, отправившись в чертоги темной богини, чем сражаться за тех, чье присутствие отравляет ее нынешнее существование. Раздираемая болезненными воспоминаниями о прошлом, о новом "посвящении", она невольно потянулась к выжженному на ключице символу, очерчивая рельефные следы, слегка хмурясь и о чем-то невнятно бормоча. В разговор же Найгмиив решила пока не вступать - она и так знала, как будет действовать, независимо от того, что решат другие.

Как сбивчивы порой бывают пути, как пространны мысли в последние мгновения жизни, сколь всеобъемным безразличием может наполниться сердце, окутанное всплесками уже затухающих болезненных эмоций и чувств. Найгмиив преисполненным удивления взглядом впитывала несущие злость и обиду события, гибель братьев, задыхалась от собственного, заглушаемого звуками битвы, крика, стоило только ощутить пульсирующую боль в груди от пронзившей ее стрелы. В один краткий миг все недосказанные слова застыли на пересохших искривленных губах. Голубоватое свечение в провалах глазниц затухло как пламя под неосторожным порывом ветра и стало последним отблеском жизни в ее умирающем истощенном теле. Сознание все еще продолжало цепляться за всплывающие размытые образы, яркие воспоминания, тянулось к решению из безвыходной ситуации, но ответа, как и утекающих с кровью сил, так и не находилось. Горечь поражения все сильнее отдавалась в глотке, проступая все дальше, отравляя отрешенное безмолвие и оставляя после себя чувство глубокой несправедливости. Крылатая дочь дракона оказалась не готова проститься с миром, еще столько предстояло сделать, узнать, прочувствовать, и не лик смерти, ставший, казалось, ее вечным спутником, тревожил ее на последнем вздохе, лишь сожаление о неисполненных планах и долге. Но мысли, столь никчемные, неприметные в масштабах вечности, растворились в поглощающей тьме и ныне после нее осталась только неумолимая, пугающая пустота.
Крылья сломаны, полет закончен.

ссылка

Довольно взрыкнув после того, как последний стреляющий недоумок пал под ударами полудраконов, Найгмиив уже вознамерилась было изничтожать тварей, что сражались вдалеке с орками, но эта вспорхнувшая мысль развеялась вместе с внезапным появлением нового поганого отродья, едва не огревшего изворотливого Борага дубиной. Материализовавшись прямо из ствола дерева, он вносил серьезные изменения в ее планы, что было крайне опасно для любого нарушителя. Однако свою ловкость колдунья предпочла не испытывать, хорошо помятуя и о былых шрамах, и о крайне тщедушном, в сравнении с остальными, телосложении, поэтому, размашисто взмахнув крыльями, она поднялась в воздух, приглядевшись чуть внимательнее к выползню из дерева. Всем свои видом он просто кричал о том, что гореть он должен славно, оттого-то чешуйчатая морда полукровки невольно исказилась в хищном оскале, а хлесткие обжигающие лучи в ту же секунду рванули с напряженных когтистых пальцев к своей жертве.

Вид представшего пред взором лесного массива, укутанного мягкой шапкой зеленеющих крон, пленял каким-то особым очарованием, отличным от мрачного облика пересеченных давеча Гиблых земель. И не сказать, что Найгмиив чувствовала по этому поводу неприязнь или неудобства, но все же ощущая редкую возможность наслаждаться свежестью воздуха, ясным небосводом и сном на размашистых дубовых ветвях, она испытывала ни с чем несравнимое удовольствие. Но к вящему сожалению, ликование ее было недолгим. Почти незаметно ретиво оно вспорхнуло горящим мотыльком и опало сухим пеплом, оставляя после себя каплю унылого разочарования от слов о вынужденном обходе. Спорить было бессмысленно и глупо - осторожность и трезвость мыслей уже не раз спасали их шкуры, посему колдунья лишь нервно дернула плечом и недовольно фыркнула, усевшись поудобнее на спальнике и доставая невзрачную книгу с пером из сумки.

- В обход, значит в обход, а попробуют показаться… для них же хуже, - обойдясь кратким рычащим согласием и едва заметным пожатием плеч, крылатая натужно, сведя чешуйчатые брови в переносице, попыталась вспомнить все знаковые символы, которым ее когда-то давно научил отец. В закромах истомленного сознания все ярче вырисовывались очертания букв, неровные мысли чуть более ощутимо заставляли извилины работать, а кисть руки выводить на желтоватых страницах неясные, иногда и вовсе кляксовидные каракули. За каждой выведенной чернилами черточкой таился свой смысл, содержание которого сводилось к краткому пересказу произошедших событий. Но это совсем не было похоже на летопись, что так любили расписывать барды и рассказчики. Скорее важные заметки, полезные тем, кто имеет способность черпать силу из Плетения и понимать суть написанного. Все ощущения, все способы взаимодействия с чужеродным и непознанным колдовством, личности, артефакты, места, магические объекты - все необходимое, что всплывало в голове, все прошлое, отложенное до поры, было перенесено в форму трактата на измененном драконьем, понятному только ее отцу и парочке особо сильных колдунов из его учеников. Найгмиив не питала иллюзий. Путешествие показало себя крайне опасным мероприятием, и во что бы то ни стало нужно было передать все найденные ею открытия и знания, пусть даже если и через чужие руки. Взгляд исподлобья прошелся по отдыхающим братьям, вместе с тем навевая мысль, что несмотря на все выпавшие на их долю испытания, они умудрились выжить. Все-таки их родитель знал толк в хороших исполнителях. Криво усмехнувшись, полукровка вернулась к мутной, по ее мнению, писанине, удручаясь лишь размышлениями об угасающей в ее существе дикой магии. Вот уж чего-чего, а тепла этого мистического живого сгустка ей точно будет не хватать.

С каждой утекающей минутой, с каждым дуновением ветра, с каждым обеспокоенным напуганным лицом, встреченным из окна кареты, Мартос приобретал все более хмурые серые оттенки. Как болезнь, эта непривычная напряженная суетливость, постоянно бодрствующая сдержанность слов вкупе с вызванной обилием дозорных на улицах тревогой разрасталась в воздухе на сотни миль, подвергая своему губительному воздействию все живое. Изящная женская ладонь, облаченная в перчатку, легко коснулась укрытого под слоями ткани священного символа, а губы тем временем нашептали простенькую молитву. Искала ли она выход из ситуации? Возможно. Просила ли об успокоении? Этого ей действительно не хватало, но ни то, ни другое не спешило отзываться на ее зов, отдаваясь лишь гулкой пустотой в сердце, в котором почти утратилась надежда на положительный исход всего мероприятия. Отрешение, недоумение и подавленность сопровождали жрицу весь тот непростой путь, что пролег от таверны до обители стражей порядка, и казалось, что ее мало интересовали все важные разговоры и события, что за столь короткое время успели пронестись мимо нее. Да и чувствовала себя служительница Сеанин на редкость отвратительно, вероятно, или сказывались ее редкие вылазки за черту родного города в последние годы служения, или то была банальная аллергия к каким-то местным продуктам, но она решительно продолжала демонстрировать свою готовность и энтузиазм.

Не торопясь, Ильвейн следовала за остальными и мутным взором окидывала всякого, кто попадался ей на глаза, стараясь попутно не вызывать своим видом ту неприятную к ней жалость и сострадание. Действовало ли это на остолопов, зовущих себя стражниками, она не знала, но втайне надеялась, что окрасившая ее аристократическая бледность не портила общего горделивого образа. Предоставляя спутникам шанс пообщаться с местной главой правопорядка, девушка предпочла остаться вольным слушателем, готовым и подстраховать, и просто красиво постоять в сторонке. Но как только Нерон закончил говорить, полуэльфийка неожиданно для себя тихо и пискляво чихнула, прикрываясь отороченным кружевом платочком и смущенно шмыгнув носом.

Недолгие мгновения отделяли момент, когда шорохи, шум боя, неприятное бульканье вперемешку с нестерпимым запахом останутся далеко позади, затаившись в сознании скромными страничками воспоминаний, которые полудраконица еще нескоро сможет забыть. Вторая дверь, к удивлению, не скрывавшая никаких потайных ловушек, явила перед внимательным взором заклинательницы темный узкий коридор, изобилующий вдалеке самыми неприязненными звуками, которые она только могла слышать. Они ставили под сомнения ее будущие планы, заставляли задуматься о том, что, возможно, лучшим вариантом будет дождаться, когда голодные ворги разберутся с приведенной ею жертвой, и ослабленные будут легко подвержены ее колдовскому огню. Но за опасным перезвоном колокольчиков, разносившемся в гулких пустотах твердыни, полукровка опознала до боли знакомые голоса и рычание. И надежды крылатой оправдались, когда за порогом мелькающей в конце перехода двери замаячили внушительные силуэты потерянных после потасовки братьев и ездовых зверей.

- Белзагрим, Тарог, наконец-то нашлись… - только глаза девушки успели полыхнуть белесым серебром, как взгляд тут же зацепился сначала за светящиеся под потолком мерзкие огоньки, а затем за незнакомую ползучую махину за спинами полудраконов.

- Это еще что за дрянь, - Найгмиив, отступив ровно на шаг, вопросительно наблюдала сначала за шаманом и воином, а затем за огромной тварью, силясь определить, враг ли это затаившийся или вынужденный союзник. Колдунья не сильно любила заводить новые знакомства и тем более в таком опасном месте, как крепость безумного незерильского мага, но одно только присутствие столь дивного объекта поражало ее воображение и вызывало совсем нездоровый интерес. Однако, даже несмотря на внешнюю взволнованность, суетность мыслей и завороженный взор, на пальцах чародейки все равно заплясали угрожающие колдовские искры, готовые сорваться по одному только мысленному приказу своей хозяйки.

ссылка - для атмосферы)

На прием к послу девушка, как ни странно, уняла свой боевой настрой, подбирая для встречи наиболее оптимальный и приветливый образ, чтобы произвести положительное впечатление у стареющего лорда и не напугать его своей чрезмерной эмоциональностью или бестактностью. Проще всего было положиться на смазливое личико, которое в отражении зеркала успело за целое утро обыграть кучу самых разнообразных личин, начиная от холодной, деловитой леди до милой кокетливой простушки. Однако встреча грозилась перерасти в долговременное общение, и скрывать свой истинный облик было бы крайне неразумным решением, но манеры... Девушка нахмурилась от этой мысли, глядя на свое отражение, и слегка подбоченилась, попутно оценивая свой образ для званого приема – струящееся шелковое платье приглушенного пурпурного оттенка с совершенно милыми рукавами-фонариками, а также незамысловатая, но аккуратная прическа с жемчужной сеткой и красующийся на шее медальон с символом богини Сеанин. Не кричаще, элегантно, сдержанно, все что нужно, чтобы казаться достаточно торжественно, но не напыщенно и по-своему серьезно.
***
При встрече же полуэльфийка сдержала данное матери обещание. Прямая осанка, горделиво вздернутый подбородок, ровная речь, церемонные и изящные жесты, все это небольшое следование правилам этикета – единственная плата за маленький спектакль, должный выразить необходимое уважение к благородной принимающей персоне. И что говорить, такая манерность давно засела в подкорку сознания и выполнялась девушкой почти интуитивно и без особой сложности. Приняв во внимание комплимент, девушка лучезарно улыбнулась, но вдаваться в подробности принятия своей кандидатуры или семьи не стала.
– Благодарю, милорд. Не буду скрывать, мне была приятна оказанная честь, и, надеюсь, моих навыков будет достаточно, чтобы вы не волновались за успех вашей миссии, – жрица выдержала паузу, справедливо полагая, что ее роль в этой поездке вполне очевидна, и отпила немного терпкого вина, слегка наклонив голову, – но не удовлетворите ли мое любопытство... в чем цель вашего путешествия? Мне почти неизвестны детали и хотелось бы узнать это из первых уст.
В ожидании ответа мимолетный взгляд гостьи блуждал по роскошному столу. Девушке нравилось все это пышное, овеянное пеленой наивкуснейших запахов, разнообразие яств, и она не считала это каким-то глупым расточительством, как оценили бы многие несведущие. Ильвейн, не сказать, что была такой ярой любительницей поесть, но ощутить на языке богатство вкусов... почему бы и нет? И неважно, что от каждого кусочка она отщипнет по крошке, главное, то удовольствие, что сполна удовлетворит ее внутреннего гурмана. И с позволения лорда полуэльфийка потянулась к предложенным устрицам. Негоже огорчать столь любезного собеседника, тем более, что она и сама собиралась опробовать сей заморский нахваленный деликатес.

Примерный образ:

По мере сплетения простенького заклинания, пальцы колдуньи ощутили просто невероятное множество магических аур, вспышками самой разной природы отдававшегося в сознании и вызывавшего волнительный трепет в напряженном теле. Что ж, улов оказался неплохим, даже в большей степени поразившим таким обилием зачарованных вещей, но с другой стороны… это сколько придется сидеть над опознанием каждой из них? Девушка невольно, и как-то болезненно сморщилась, представляя сколько еще мерзкой гадости придется испробовать, чтобы удостовериться в наложенных чарах. Ну не ее стезя, не ее извращенные увлечения. Ее интересы лежали совсем в иной плоскости, направленной на немедленное уничтожение противников и разгоняющих пылающую кровь заклинаниях. Перед глазами, будто по наитию, обрисовался рваный силуэт подпаленной книжки мага с витиеватыми росчерками, и полудраконица обратила внимание на осторожного, но источающего страх Ниргмола, прикидывая, что полезно будет из него и эту информацию вытянуть, но это позже. Связанный же рядом с ним эльф откровенно забавлял полукровку, столь ценный строптивый экземпляр заслуживал участи более унизительной и страшной, чем простая, хотя и оригинальная смерть, которой грозился наградить его Тарог. Жаль, время и место не совсем подходящие.

А вот непрерывный поток слов, исторгающийся от барда, вводил чародейку в странное оцепенение, вынуждая ее застыть неподвижным изваянием, на лике которого отпечаталось удивление, выраженное в легком изгибе мелких чешуек, заменяющих бровь. Прислушалась внимательно, ощущая вместе с тем смешение самых контрастных эмоций, начиная от гордости и самодовольства и заканчивая недоумением от высказанного решения оставить мага в живых. Не сказать, что крылатая одобрила. Не согласна она с таким решением, но с другой стороны, живым маг в одиночку все равно вряд ли выберется, если, конечно, при нем еще останутся конечности. Девушка искривила губы в плотоядной усмешке, но стоило словам о незерильских артефактах скользнуть по ушкам, как серебро в глазницах запылало ярче обычного.

– Незерила? Кто же вам поручил такие ответственные поиски и для чего? Ради праздного путешествия по таким опасным местам не бродят. – девушка на мгновение задумалась, восхищенно созерцая возвышающееся монолитное строение, а затем вновь перевела испытующий взгляд на книжника, - Что тебе уже известно о крепости? – хрипло и сухо вопросила в нагрузку Найгмиив, плавно вынырнув из-за спины брата, являя собой заинтересованную собеседницу. Но сколь долго продержится ее вспыхнувший интерес, зависело только от предоставляемой информации.

С удивительным спокойствием при потрепанном видке, дополненном налипшей на жестковатых чешуйках мерцающей паутиной и клыкастым оскалом на морде, полудраконица предстала пред очами равнодушной необъятной ночи удачливой добытчицей крайне важных сокровищ. Мимолетом в ушах просвистело имя новообретенного спутника, полезностью своей обозначившего полное безразличие к еде, но, казалось, чародейка даже не обратила на эту немаловажную деталь никакого внимания. И вклиниваться в разговор или убеждать братьев пуститься в очередное приключение в остатках неисследованных захоронений полукровка была не намерена, и посему любые комментарии оставались для нее излишними после разъяснения шаманом дальнейших планов. Впереди маячила крепость, манящая своими особенными тайнами, но после столь суетного, насыщенного дня действительно стоило дать уставшему телу отдых. Книгу колдунья никому не отдала и, устроившись поудобнее на импровизированном лежбище, весь остаток ночи отдала ее изучению, пока она, наконец, не предалась в объятья долгожданного сна и блаженного покоя.
***
Наутро Найгмиив обнаружила себя под сенью собственных распахнутых зачем-то крыльев и в обнимку с древним фолиантом. Уловив привычную утреннюю возню, которая рано или поздно, но вырвала бы ее из сладкого забытья, крылатая неохотно осмотрелась, проведя языком по зубам, и недовольно поморщилась. Острая чуйка вилась в сознании, как надоедливая мошка, вводя еще дремлющий разум в странное смятение, но только повнимательнее осмотревшись, приглядевшись к окружению, она приметила новехонькую статую, словно бы ее и не рубили прошлой ночью мощными ударами. Девушка оценила предприимчивость отшельника и, отметив это легким пожатием плеч да кривой ухмылкой, принялась собираться в предстоящий путь, где было место и быстрому полету наперегонки с мелкими летунами и ветром и размеренному пешему ходу, не доставлявшему колдунье никакого удовольствия.

Теплые обволакивающие нити, в коих легко угадывалась целебная магия, стягивали страшные раны и приводили в сознание обессиленную павшую колдунью, не сразу оценившую результат действия чар. Мыслишки засуетились, перегоняя одна-другую, и были слишком юркими, чтобы позволить ухватить себя за хвосты и со всем старанием надоедали своим присутствием и, раздражая, бодрили. На полу, как казалось мутному рассудку, было неожиданно мягко, спокойно и уютно находиться, и будь у Найгмиив настроение получше, разрешила бы себе немножко подремать или предаться складированию воспоминаний минувшего дня, оказавшегося на редкость насыщенным и богатым на события. Но несмотря на ожившую умственную деятельность, девушка продолжала лежать, проводя рукой по шершавой могильной земле, надавливая сильнее там, где перекатывались под кожей острые камешки. Они сильно впивались в ладонь, оставляя после себя колотые едва ощутимые для нее порезы. И это все лишь для того, чтобы прочувствовать реальную действительность. Боль кольнула разум. Проклятье. Жива.
Чародейка с большим трудом приподнялась на руках, но не спешила осыпать спасителей благодарностью и в первые минуты просто пялилась в одну точку, не реагируя на внешние раздражители. Отчего-то противоречивые чувства разрывали крылатую изнутри, не позволяя проявиться очевидной позитивной реакции на случившееся. С одной стороны она тяготела к жизни, к ее неспокойным течениям и краскам эмоций, жаждала во что бы то ни стало выжить, а с иной, она уже настолько была готова отдаться в приветливые объятья смерти и утонуть во всепоглощающей тьме, что непонимание собственных ощущений почему-то вгоняло полукровку в странную апатию, держащую в узде все чувства. И тело, словно перенявшее это состояние, отяжелело настолько, что Найгмиив просто продолжала сидеть на запыленном полу, поначалу пустым взглядом оглядывая спутников. Треклятая усталость. Уже и бледнотой своей да дергаными движениями она скоро начнет напоминать воскресшего мертвеца. Только бы не прибили свои же за столь экзотичный вид.
- Агрх... кх... - жуткие рваные хрипы вместе с кровью вырвались из глотки, стоило девушке подать голос. С ужасом она осознает, что большее она из себя не способна выдать, и рука в неловком, но нервном движении тянется к поясу. Знакомое тепло пролегает в теле, умеряя дыхание и беспокойство, но горло все также продолжало неприятно саднить при каждом сорванном звуке. К дьяволу все. Она в норме. Конечно, перспектива лишиться голоса отнюдь не радовала, но полукровка надеялась, что сей досадный эффект не продлится долго и пройдет, как только они вылезут из склепа и переживут эту ночь. А пока что стоило обыскать оставшиеся комнаты, допросить мелкого, заняться присвоением имущества, и девушка изо всех сил постаралась подняться на ноги, взмахнув при этом рукой в жесте мол все в порядке, я готова идти.

По укрытому чешуей лику мелькнула тень тяжких дум, несущих за собой след ярых сомнений и внутренних споров. С одного крыла - сиюминутная выгода, дарованная древними артефактами, коими не всякое живущее создание способно похвалиться, с другого - забытая мощь незерильской магии, опасная не только для ее жертв, но и для самого носителя. Что же? Сила, зависящая от стороннего источника, или же внутренняя энергия, опасная в применении? Найгмиив за один удар сердца овеяла тихая глубокая задумчивость. Уйдя излишне в темные воспоминания, она не могла избавиться от ощущения неосознанной тревоги, сплетенной с нервозным любопытством.
"Ноша силы может оказаться слишком велика для таких хрупких плеч"... Слова эхом неслись по закоулкам сознания, отпечатываясь обжигающими следами, резко хлестнувших по самолюбию. Ну, уж нет. Подобные знания могут оказаться даже полезнее всего того, что полукровке было поручено найти, и упреждающие слова, пусть и от могущественного мага, не станут для нее помехой. Словно приняв для себя какое-то очень важное решение, крылатая резво подобралась, уверенным взглядом окидывая лича. От еще не угасшего волнения губы ее были сухи, но голос ясен.
- Благодарю, за предупреждение, но меня учили осторожности, особенно в использовании чужеродной или незнакомой магии. И если нужно, я проявлю максимум внимательности в ее изучении и постараюсь избегать чрезмерного использования. Мне под силу было укротить частицу чистой магии. Думаю, под вашим наставлением мне удастся освоить и эту, - заверила мага чародейка, выразив тем самым свой выбор и утаив некоторую свою поспешность в поглощении колдовского сгустка. Не сказать, что девушке не хотелось поглазеть на открытые взору артефакты, но высказанного не вернешь, а раззадоривать жажду наживы было бы крайне непредусмотрительно. Оставалось только выслушать последние предположения и уточнения для поиска ученика и наконец-то вырваться из затхлого помещения навстречу свежему воздуху свободы.

Стоило сущности коснуться Найгмиив, как резкий колдовской всполох яркой вспышкой озарил окружающее пространство. Мощные разряды, сравнимые с теми, что испускал отец, наполняли все ее существо, а в возникшей вибрационной ослепляющей волне в полную силу раскрывалась энергия единства контролируемой и дикой магии, возводя мощность сплетаемых заклинаний до запредельных границ. Восторг и упоение захлестывали полудраконицу с каждым ощутимым плавным течением чужеродной силы внутри ее содрогнувшегося тела. Она, кажется, чувствовала ее каждой клеточкой, каждой чешуйкой и не верила случившемуся до той поры, пока по одной шальной мысли не начали искриться молнии с ее пальцев. Сработало. Проклятье. В судьбоносном споре победа оказалась за ней, теперь же стоило правильно распорядиться полученным даром и не оплошать перед высшими силами. От воодушевленных мыслей вырвал голос шамана, вынудивший колдунью обратить на него исступленный взор цвета серебристого огня.

- Это... это было невероятно... - тяжело выдохнула разомлевшая чародейка, оседая на землю и заливаясь почти истеричным хрипловатым смехом. Все ее страхи оказались беспочвенными, подозрения ошибочными, а новые возможности за пределами допустимых знаний. Все-таки обуять, а главное впитать в себя чистую магию... о том помыслить было сложно даже в самых безумных фантазиях, и недавнее единение еще больше раззадоривало полудраконицу искать новые пути силы, пускаясь в опасные авантюры. Риск был оправдан, а награда невообразима, чего и жаждала заполучить дерзкая полукровка. Отдышавшись и направив беспорядочный поток своих мыслей в нужное русло, девушка поднялась и почти с таким же, правда, наигранным недоумением оглядела братьев. Вероятно, на ее внешнем облике отразилось слияние, раз их морды исказились гримасами удивления и негодования, а сами они выглядели подобно каменным изваяниям. Ощущая их напряжение, Найгмиив не сразу смогла придумать, как стоит правильно объяснить произошедшее, дабы это не было воспринято с агрессией или недоверием. Впрочем, она решила рассказывать, как есть, понимая, что они все равно не оценят и вряд ли поймут в полной мере, какие перспективы только что открылись перед рисковой колдуньей, а сочинять что-то не было абсолютно никакого желания.

- Ну что вы, как истуканы. Да, теперь этот искрящийся комок во мне, да, мы померялись силами, и я оказалась сильнее. Теперь он работает во благо нашей миссии, и не представляет опасности, даже наоборот, так что никаких причин для беспокойства нет. Правда, ваши вещи пока останутся без чар, но то временно, - девушка нервно дернула плечом, не зная, насколько убедительно звучали ее слова, но, не желая более терпеть нависшее напряжение, перешла к делам насущным и необходимым. - Может, пойдем? А то у меня прямо руки чешутся кого-то сжечь, и желательно съедобного, - и как бы в подтверждение своих агрессивных намерений, новоявленная колдунья резко взмахнула кистями рук, заискрив крошечными, едва уловимыми, серебристыми молниями.

Ленно развалившись у облезлой ветвистой коряги, выпирающей из-под земли, Найгмиив предпочла не встревать в разговоры ни о предстоящем, возможно мнимом голоде, ни о лягушках, вообще ни о чем. Уставшей и истощенной долгими переходами полудраконице как никогда хотелось просто лежать и ни о чем не думать, позволяя своим мыслям неспешно течь, как им вздумается, под грустную и тягучую мелодию, казалось, не умолкающего Родака. Но болота слишком явно хотели привлечь к себе внимание полукровок, будто бы хвастаясь, мол, смотрите, у меня для вас еще кое-что есть! И это "кое-что" медленно и целенаправленно ползло к полудраконам, приковывая их взгляды и прерывая блаженный отдых знакомым потрескиванием электрических разрядов и внушительными размерами. Первой реакцией было запоздалое удивление, поначалу прикрытое равнодушием. Да, сфера вряд ли причинит им вред - сама ее суть текла в их крови, но вот что таится за, возможно, обманчивым внешним обликом, стоило распознать заранее. Мало ли, чем еще напичкано это с виду безобидное для детей дракона существо.

- Я пытаюсь, - шепнула в ответ колдунья, позволяя себе на мгновение отвлечься от концентрации, не отводя внимательного взгляда от вальяжно подплывающего искрящегося шара. Тяжело было скрыть опасливый блеск в глазах, синими угольками проглядывающий из глазниц, и в какой-то момент, поддавшись неведомому порыву, крылатая протянула руку в сторону таинственного гостя, чуть согнув от напряжения тонкие когтистые пальцы. Девушка не была уверена, что слышала хоть что-нибудь об этом, а если и слышала, то, как обычно, в одно ее ухо влетело, а в другое вылетело. Поэтому сейчас пытливый, но обремененный встревоженным настроем своей хозяйки разум очень скудно делился отложенным до лучших времен запасом знаний, подсовывая ей неоформленные образы и невнятные термины с названиями. Неживая, любопытная, падкая до магии, сплошь сотканная из родных молний сущность объяла наэлектризованным облаком шамана, заставив тем самым Найгмиив заметно насторожиться и отойти от него подальше. А вдруг эта гадина, как вампир из живущих, высосет из нее колдовскую силу? Если еще не сделало того с оружием Белзагрима, благо от того еще хоть оставалась польза пока крепка рукоять и остро лезвие. А магия, струящаяся в ее жилах, была ее единственным оружием в забытом богиней месте, и никакие знания не поставят ее вровень с братьями, только обузой станет, чего допустить полудраконица не могла. И именно по этой причине, и быть может, в некоторой степени от нарастающего волнения, полукровка еще сильнее напрягла извилины, силясь выудить из них хоть что-то полезное, пока это нечто не добралось до нее. Быть может, паника была беспочвенна, но как говорится, всегда готовься к худшему.

Полуэльфийка не успела даже подгадать момент, когда надо было успеть выхватить и среагировать хоть на что-то в круговерти творимого в комнате. Вон Лэрсаэль явил себя после недолго отсутствия, что не могло не радовать, колдунья вдруг активизировалась и снова хотела приключений на свой пушистый хвостик, но словесная перепалка двух мужчин пока что заняла все ее пристальное внимание.

– Так, ну хватит уже! – взбеленилась цыганка, наблюдая за разгорающейся ссорой между тифлингом и полуэльфом. Все произошедшее в один миг отступило под гнетом гнева и непонимания происходящей ситуации, ведь чего-чего, а допустить такого глупого и возможного раскола в их маленькой группе Армелин никак не могла. Слишком уж непривычна ей была эта мысль, и неприятна. Девушка уверенным шагом направилась к агрессивно-настроенной парочке и встала между ними, дабы предотвратить чье-либо внезапное нападение, а руки сами собой начали порхать в воздухе вместе с произносимыми словами.

– Мне страшно, когда такие опытные воины, подобно диким волкам, готовы сцепиться на радость темным силам. Вы разве не понимаете, что зло этого места только и ждет, когда мы рассоримся и поубиваем друг друга? А нам сейчас как никогда нужно держаться вместе и не сеять меж собой раздоры и страхи, иначе мы просто не сможем выбраться отсюда живыми. Будьте благоразумны, успокойтесь и прекратите эти угрозы и насмешки. Пожалуйста, – цыганка от отчаяния переводила испуганный взгляд с одного мужчины на другого. Ее пугало, как легко ее спутники могут обратиться друг против друга благодаря лишь незначительному влиянию черной магии замка. И как вдруг долгожданная минута покоя и тишины превратилась в одно долгое, мучительное и напряженное ожидание.

Как резануло невидимым лезвием нервно-бьющееся сердце. Отпрянуло на краткое мгновение тело от ищущей хваткой ладони обезумевшего рыцаря. Воспоминания о сестрах, насквозь пропитанные тревогой и горечью резко заполнили истерзанный разум. Алаэль, милая, ты не могла, ты не могла допустить такого вторжения. Пусть взбалмошная и наивная, но в осторожности не уступишь самой матерой волчице. Ты должна была "увидеть". Полуэльфийка почувствовала, как ком подкатил к горлу, и резко защипало глаза, не то от заполнившего комнату дыма, не то от осознания, что все может оказаться правдой. Кровь застыла в жилах, когда послышался родной напуганный голос, и кулаки сжались от злости и негодования. Не хватало, чтобы все остальные знали. И чтобы ей навредили...

Армелин мотнула головой. Это все происки зловещих сил. Хотят запугать, заманить в ловушку, поймать душу в ложные сети темной богини.
- Ты лжешь! Она никогда меня так не называла! И не подпустила бы тебя ближе и на сотни шагов! - яростно прокричала цыганка, стараясь придать голосу стальные нотки.

А сама она не могла себя заставить отпустить шкаф, не сейчас, и одними губами только проговаривала молитву и обращение к покровительнице.
"Ведь это все неправда. Ее же нет там? Он не может ей навредить?"

О, как отчаянно в ее истерзанной душе боролись противоречивые чувства. Позволить себе лишнего во благо спасения собственной жизни? Возможно, раньше бы ее и кольнуло чувство, принятое называть совестью, но сейчас она в полной мере осознавала, что поступила верно, отдавшись на волю инстинктов. Глядя на те метаморфозы, творимые чужеродной силой, наполнявшей до этого подобием жизни древние останки обитателей замка, а сейчас вселявшейся в тела ее спутников, девушка цепенела от неотвратимого ужаса. Милосердная Селуна, как близка она была к своей кончине. Казалось, ноги цыганки налились свинцом, и уже не способны были сдвинуть хозяйку с места, когда глухой искаженный голос рыцаря донесся до ушей, угрожая неминуемой гибелью. Глаза вдруг резко расширились, ошарашенно взирая на то, как вслед за смелым воином той же ужасной участи подвергся и добрый менестрель, буквально минуту назад сплетавший чары для боевого товарища. Словно первородная тьма наполнила все их естество, лишая разума и воли.

Страх, ненависть... сожаление - та неполная гамма чувств, что испытала прорицательница за такой короткий отрезок своей жизни. Армелин было страшно отвернуться, страшно почувствовать на спине горящее лезвие клинка или острые когти. И все же не могла она себя заставить в первые же секунды повернуться и спасаться бегством, могла только неотрывно смотреть испуганным взглядом на своих обезумевших товарищей, моля богов о помощи. Но вот взревел внутренний голос, заставляя девушку очнуться от забытья.

"Беги, дура, беги быстрее лани и не смей оглядываться!"

Судорожно хватая ртом воздух, полуэльфийка не своим голосом вскрикнула, чуть оглядевшись назад.

- Беги отсюда! - в тот момент неясно было, предупреждает ли она подошедшего на выручку Цейфа или сама подгоняет себя к решительным действиям. Лишь каким-то чудом ее тело снова начало слушаться и, не медля более ни секунды, полукровка что есть сил рванула обратно в библиотеку.

Оказавшись в помещении, Армелин нервно начала теребить в пальцах выцветшую юбку и бегло оглядывать шкафы и близстоящую к лестничному проему мебель. Да, здесь найдется подходящая, чтобы сдержать натиск агрессивных спутников и закрыть на время доступ в комнату.

- Цейф, прошу, надо что-то сделать с проемом и не дать им пройти! -отчаянным голосом возопила цыганка, еле сдерживая порывы нарастающей истерики. Обхватив ладонями голову, и потревожив тем самым смольные кудри, девушка воззрилась на кошку, - Элайза, милая, будь готова применить боевые заклинания, - почти шепотом были произнесены слова предупреждения.
Сама же полуэльфийка корила себя за бессилие, ведь единственное, что она могла сейчас сделать - подсобить здоровяку... но куда ей, с ее тщедушным телосложением.

Единственное, что девушке удалось найти и опознать в этой куче свитков и книг - это не изобилующий подробностями личный дневник. Первая запись, вторая...
– Дьявол! Что, во имя Селуны, ты творишь? – вдруг не выдержала Армелин, наблюдая за тем, как Лэрсаэль бесцеремонно и без предупреждения сначала перевернул стол, вынуждая ее отойти подальше от производимого беспорядка, а вслед за этим начал разламывать несчастный предмет мебели на составляющие. А толку было пыхтеть? Не поддался стол, как бы эльф ни старался.

«Хоть бы Цейфа попросил, силенок у того уж поболее будет, но нет, мы же гордые птицы, тьфу,» – разозленная прорицательница, так резко отвлеченная от чтения записей, прожигала возмутителей спокойствия взглядом - ведь и полуэльф присоединился разводить шум и ломку безобидной мебели вместе с эльфом. Что за безумие. Девушка пальцами массировала от волнения виски, поскольку ей ничего не оставалось, кроме как быть в этом хаосе сторонним наблюдателем. Но как только все устаканилось, и мужчины обзавелись вожделенной импровизированной амуницией, полуэльфийка смогла вставить свои пять медяков в небольшой разговор.

– Действительно, розжиг только проблем добавит, да и на расшифровку можно годы убить... хотя я могла бы еще часок покорпеть, поискать... да чего уж теперь, – наконец согласилась цыганка с рыцарем и со следопытом, махнув рукой в сторону и хмуро оглядев раскиданные по полу свитки. В более спокойной обстановке, когда эти двое крушителей начинали покидать помещение, девушка вновь вспоминала странные записи в найденном дневнике. Впрочем, содержимое не навевало каких-то определённых полезных мыслей - то замки кровожадные, то запертые принцессы, уже давно по идее окончившие свой век в этих стенах, то ловушка в парадной, о которой даже не стоило вспоминать... Хорошо еще обошлось все малой кровью. Полуэльфийка мотнула головой, избавляясь от непрошеных мыслей, но покой, видать, она только в смерти приобретет. Бесов тифлинг.

– Кого ты тут замыкаешь, где? – гневно усмехнулась цыганка на очередные выкрики рогатого здоровяка, – ты что, не видишь? У нас же полно деятельных гордецов-самоубийц. Все что хотят, то и творят! – выкрикнула Армелин в сторону лестницы и развела руки в стороны, – выбирай, ты уж либо туда, либо туда замыкай, – развернувшись к Цейфу спиной, девушка двинулась следом за рыцарем вниз - все же как-то спокойнее с тем, у кого есть оружие, и в придачу хоть какой-то источник света. Воровка кисло улыбнулась, ладонью обхватив больное запястье, а как только до ее ушей стали доноситься странные звуки, еще и шаг осторожнее сделала.

Девушка не обращала внимания на разведенную деятельность спутников ровно до того момента, пока неожиданно ярким светом не озарило все помещение, и порыв ветра не впечатал ее в дверь. Если к небольшим бардовским чарам Армелин и была готова, то ожидать чего-то подобного от Элайзы она точно не могла. Даже не так. Вольница вообще не знала, что ушастая способна на какие-то колдовские фокусы! Созданная ею ослепительная вспышка отдалась резкой болью в глазах воровки, отчего те невольно заслезились, и полуэльфийка была вынуждена закрыться рукой, чтобы привыкнуть к новой обстановке.

- До чего же глупое создание! - в сердцах бросила цыганка, отнимая руку от лица, и утирая ладонью внезапно проступившие слезы. В голове, конечно же, вертелись эпитеты и погрубее, но в данный момент виновница стремительно умчалась в коридор вслед за Рилосом. Сдержала поток гнева только одна мысль - пусть даже и неумело, но кошка все таки избавила ее от главной проблемы. И только это спасло ушастую от неминуемого поучения со стороны одного из более-менее лояльного к ней спутника. Прорицательница, однако, была почти уверена, что Элайза даже не понимает последствий своих поступков, никакого инстинкта самосохранения!

"Сбереги ее богиня... или сдержи. Или позволь нам где-нибудь найти свиток с заклинанием молчания или упоко... успокоения. Ну пожалуйста." - взмолилась про себя последовательница Селуны, опасливо поглядывая в проем.

Поднявшаяся было волна возмущения стихла так же резко, как поднялась. И когда глаза окончательно привыкли к свету, девушка отошла от двери и, убедившись, что с бардом все в порядке, не стала донимать его творческую душу еще одним ненужным вторжением. Хотя кандалы по-прежнему беспокоили и нервировали ее.

Весьма грубый отклик тифлинга только злил цыганку, кажется, он не совсем понимал, в каком состоянии находились его спутники. Возмущенно фыркнув, полуэльфийка молча прошла дальше по коридору, и оглядела представшее взору пространство и находившуюся впереди дверь. Света, благо, уже хватало.

Побег – это, пожалуй, самое лучшее, что произошло с воровкой за последние недели заключения. Душа цыганки постепенно угасала в железной клетке и рвалась на волю. А сколько было попыток выбраться... Уж лучше так, чем смириться с отчаянием и привыкать к царившей в той дыре атмосфере угнетения, страха и боли. Полуэльфийка никогда не теряла надежды спастись, свет ее богини не позволял ей пасть духом, одним своим присутствием напоминая о том, что ей нельзя сдаваться, что есть те, к кому необходимо вернуться. И как только представился шанс вдохнуть сладкого воздуха свободы она, не мешкая, им воспользовалась. Даже вид забытых богами руин не внушил в сердце страха, только подстегивал бежать дальше от проклятых надзирателей. Не позволит она больше себя засадить в клетку. Тяжелые кандалы с остатками цепи звякнули от дерганого нервного движения. Ей порядком надоело таскать этот символ неволи на своих руках. Недели лишений только способствовали ее истощению, и девушка не оставляла попыток снять их со своих запястий.
***
Последней переступив порог таинственного портала, Армелин невольно дернула плечами. Смрадный дух витал в этом месте. Да и в первый раз она оказалась по своей воле в подобном месте. Ей всегда было приятнее ощущать на своей коже дуновение прохладного ветра и свет солнца, а не налипающий запах смерти, крови и разложения. Даже земля под ногами, казалось, отдавала могильным холодком. А одного только брошенного взгляда хватит, чтобы оценить всю опасность этого зловонного места, заставляющего неподготовленную душу тихо комкаться, а тело вздрагивать от незнакомых шорохов и картин, предстающих взору.
За этими мыслями, полуэльфийка не сразу поняла, откуда в ее ладони оказалась занятная вещичка. Взглядом пошарив по потолку и стенам, в попытках выявить место или хотя бы источник того, откуда она появилась, плутовка насторожилась. Происки чужеродных сил, не иначе. Решив, не заострять более внимания на каменной кладке, она уже полностью рассматривала находку. Тело ее в один миг сковало напряжение.
– Дьявол... – быстро переведя взгляд на спутников, задерживаясь более нужного на тифлингах, в особенности на Цейфе, цыганка еще раз присмотрелась к деталям карты. Сомнений быть не могло. Как часто она в фургоне матери нервно перебирала пальчиками яркую юбку, молясь, чтобы эта аркана не стала направлять ее день. Даже имея множество трактовок, этот символ никогда не менял своей сути, являлся плохим знаком и не сулил гостям святилища ничего хорошего. Это место, вероятнее всего, испытает каждого из них на прочность, дергая за самые уязвимые струнки души. От осознания этой мысли полуэльфийка на мгновение замешкалась, но вскоре взяла себя в руки. Быстро спрятав находку в потрепанных лохмотьях, она начала осматривать зловещее помещение, стараясь пока не сильно вглядываться в обезображенные лики мертвецов. Воровка сосредоточилась на чем-то более спокойном, не вызывающем мгновенные приступы тошноты и омерзения. Знакомые изображения на стенных росписях в один миг приковали взгляд полукровки. Образ ее покровительницы вселял надежду, но вместе с тем являл мысль, что храм древнее, чем могла бы подумать их беспокойная хвостатая спутница.
Приблизившись к беглецам, цыганка недобрым взглядом окинула полудемона, нависшего над Элайзой.
– Хватит, думаю, она и так все осознала, – твердо произнесла полуэльфийка, чуть коснувшись ладонью предплечья тифлинга, с одной лишь целью: утихомирить его напускное или явное раздражение и перевести мысли в другое русло.
– Ступая, будьте бдительны и осторожны, – девушка тихо обратилась уже непосредственно ко всем спутникам, – внешние опасности могут быть не самым ужасным проявлением того, что таится в этом месте. Самое страшное - те силы, что скрывают свои личины в тенях, способные пробудить все самое мерзкое и опасное, что зиждется в нас самих... – туманно предупредила спутников воровка, чтобы чем-то заполнить паузу, и принялась выискивать что-то опасное или полезное, что не уловил невнимательный взгляд. Оружие, веревки, да что угодно, чтобы не чувствовать себя беззащитной!

События последних дней еще долго будут преследовать полуэльфийку в кошмарах. Будучи впечатлительной личностью, она не в силах была справиться с гнетущими эмоциями, и так и шла следом за товарищами со смурной миной, пребывая где-то далеко за реалиями мира. Перед глазами всплывали очертания изможденных лиц спасенных рабов и исказившихся гримас убийц и наемников. Проклятое место. Неужели Крус не мог найти место поспокойнее, ведь наверняка прекрасно знал о зловонной натуре города. Да и сама хороша: нельзя же быть такой наивной дурочкой и доверять каждому встречному поперечному. Но жизнь, как говорится, учит, и может к лучшему, что девушке не приходится разделять это все в одиночку.
За этими мыслями, волшебница пропустила момент, когда перешагнула порог постоялого двора. Прошмыгнув в комнату, Эми не особо вслушивалась в ободряющие речи брата, однако, это чуть сбавило бушующую агрессию и сдержало девушку от немедленных упреков и поучающих слов в сторону жреца. Кисло оглядев Эла, и поблагодарив про себя богов за то, что не пошла по его стопам, волшебница не сдержалась.
– Наверное, я должна прочувствовать какую-то свою значимость, да? Ты уж извини, но мне все равно, доволен ли Хоар моими поступками или нет. Я делала то, что должно, и была бы моя воля, не стала бы порождать ненужное насилие, а Кирос... да, нужен мне был живым. Только жаль, что ты не понимаешь, насколько мне ценна его помощь, потому что мало кто из местных благородных магов осмелится помочь мне изучать эту проклятую книгу, а то и вовсе нашепчет тем же Арфистам или облеченным властью об «опасной магичке», шастающей по городу. А проводить остаток своей жизни в заточении, да еще в таком городе мне совсем не по нраву, уж поверь, – девушка, как ни старалась, но скрыть стальные нотки в голосе ей не удавалось. Однако нисходящий на хоарита поток возмущенной тирады все же начал стихать, – так что будь любезен... утихомирь немного свою буйную натуру, спасибо, – просверлив Элварда взглядом, волшебница отвернулась и понадежнее спрятала книгу, чтобы вновь не попасть в знакомую ситуацию с воришкой. Да и мысли о том, что стоило бы сделать ее фальшивую копию не оставляла разум полуэльфийки.
– И вообще, мог бы и оруженосца себе забрать из послушников, и никаких тебе проблем с оружием и доспехами, – буркнула девушка себе под нос, и, практически не раздеваясь, рухнула в постель от усталости.
«Добро пожаловать в старый добрый мир теней и мечтаний, хоть там ты в безопасности...» - убаюкивал внутренний голос. Полуэльфийка понимала, что поутру ей может стать стыдно за сказанные слова, но сделанного не вернешь, хоть и стало на душе легче.
Впрочем спалось чародейке на редкость плохо. Утром, поймав взглядом солнечного зайчика, проскакавшего от доспехов на стену, Эмилия нехотя встала и с сонным видом спустилась в общий зал, не забыв перед выходом починить Эловы «железяки». С добродушной улыбкой она поприветствовала спутников, присаживаясь к ним за стол с чашей травяного напитка.
– Доброе утро ранним пташкам. Как самочувствие? – вяло поинтересовалась полуэльфийка, отпив немного чая, – у кого какие на сегодня планы?

Не успела девушка и глазом моргнуть, как мимо, без всяких объяснений промчался бард, а следом за ним, позвякивая железками, и хоарит, умудрившийся даже тогда проявить свои командирские замашки. Успев выкрикнуть только имена спутников, волшебница недоуменно наблюдала за теряющимися в темноте силуэтами.
– Будь тут, – передразнила жреца полуэльфийка, не боясь реакции находящегося рядом невольного слушателя, но, вспомнив, что они с Киросом на корабле не одни, смущенно обернулась к освобожденным рабам.
– В смысле, будьте тут и проследите, чтобы ничего не случилось... То есть, чтобы с ним ничего не случилось, да. Мы скоро, – сбивчиво пролепетала чародейка, указывая рукой на Кироса, а сама тем временем быстро поднялась на ноги. Оставаться в неведении девушка была не намерена, как, впрочем, и слушаться брата.
«Да кем он себя возомнил?! Железяка ходячая... Ну, я сейчас... Будь тут, ага, как же!», – обиженно насупившись да недобро поглядывая на уходящего полуэльфа, Эми по-тихому направилась вслед за товарищами. Держаться старалась незаметной мышкой, не выдавая своего присутствия ни друзьям, ни врагам.

«Симпатичная, значит? Ну-ну.» - Возмущенный писклявый голосок в голове не сулил хозяину фамильяра ничего хорошего, и на краткий миг рыжая даже подсветилась от негодования. Один лишь образ неведомой воровки вызывал в ней уйму негативных эмоций, и хищно пробормотав ругательства на своем зверином, ушастая продолжила с серьезной мордой наблюдать за происходящим в комнате. А поглядеть было на что. Сладкий хаос... пусть и примитивного уровня, но такой будоражащий, внезапный! Рыжая от переизбытка чувств распушилась в подобие лохматого шарика и с любопытством наблюдала за телодвижениями мага-"почтальона", так усердно копошившегося в своих бумажках. Они такие шуршащие... Белка поневоле сама начала перебирать лапками разбросанные по столу листы пергамента на манер втянутого в вынужденные поиски Квентина. И так увлекло ее это занятие, что рыжий пушистый хвост начал мелькать среди разбросанных помятых бумажек, а мелкие бусинки то и дело сверкали цветными пятнышками в воздухе.

К сожалению, суета в скором времени прекратилась, и радостный возглас мага отвлек Лию от важного занятия. Глазки-бусинки сначала уставились на искомую бумажку, потом на читавшего ее мага, и под конец на ушедшего в свои тягучие думы Шана. Фамильяр жалела, что не могла в такие секунды внаглую прочесть его мысли, навести там побольше сумбура и побросать веселых мыслей, но с другой стороны, и ей было что скрывать. Например ее пушистый отряд отборных белок-разведчиков и мечты о собственном фамильяре-слоне. И, казалось бы, оные стали явью, - Лия, погрузившись в грезы, с прикрытыми глазками взмыла в воздух, покачиваясь на чьей-то мягкой теплой спине, но... нет. Это была всего лишь созданная волшебником рука. Фыркнув от разочарования, белка деловито уселась на плече хозяина, слегка примяв место "приземления". На прощание Лия вновь подсветилась и в воздухе образовалась новая магическая рука, поднесшая Квентину скромный дар - радужную бусину, снятую с украшенного беличьего хвоста и мерцающую изнутри пойманным солнечным зайцем. То немногое, чем могло наградить за бесценную информацию маленькое волшебное существо.

Покинув мага-"почтальона", хвостатая наконец-то могла высказать свое мнение о ситуации, в особенности о нежданной воровке (да-да, но та плюшка была исключительно во благо ее хозяина!) и будто бы невзначай взмахнула хвостом прямо перед носом Шана.

«Значит так, дергаем к наставнику - он должен знать, кому, что и зачем это понадобилось. Может и связи найдутся или совет дельный даст. Надеюсь, эта "Бацилла" еще не успела никого заразить идио... эээ... заразить в общем,» - вовремя опомнившись, белка решила не уточнять, кто, кого и чем заразил, и продолжила.- И вообще, мои вещи воровать - это вопиющая наглость! Все мое - мое. Вот вернем мы этого связного, и как начну наказывать виновных! Моя месть будет страшной... Фырфырфыр!» - Лия от злости уже была готова исполосовать мантию мага, ведь признаваться самой себе, что ее одолевает ревность или собственнические настроения не хотела. Но, дьявол! Своего не отдаст. Ни орехи свои, ни хвост, ни волшебника в чужие безответственные руки. Испортят еще без нее... нет, допускать этого нельзя. А Шана так и вовсе трогать можно только ей. И вообще...

Вот оно. Кажется, именно такое одухотворенное чувство называют прозрением. Или надеждой. Названий много, но, в любом случае, девушка была рада знать, что кто-то готов оказать ей помощь. Нагнав неспешно идущего мага, полуэльфийка постоянно оглядывалась и шла едва ли не спиной вперед. Все это время она обдумывала слова Кироса, и больнее всего было сознавать, что ее догадки о некромантии и прочих мерзких ее проявлениях оправдались. Тряхнув головой, девушка попыталась переключиться и подумать о предложении чародея, но не успела - впереди замаячила вывеска их временной обители, и волшебница поспешила укрыться в ней, лишь краем глаза приметив на входе хозяина заведения.

***
Волосы от дождя пушились и кучерявились так, что девушка напоминала озлобленного барашка. Когда особо ретивые пряди начали лезть в лицо, Эми демонстративно прижала ладонями буйную копну волос и поднялась к себе в комнату, решив, что спутники и так все поймут. Но даже если не поймут - не беда, время для объяснений всегда найдется, а вот подумать над недавними событиями стоило. Тем более что Эмилия больше всего сейчас боялась признаться Элу в том, что имеет дело с некромантией - ведь не обо всех деталях она успела ему поведать в Селгонте. Тогда она здраво рассудила, что такие подробности напрочь лишат ее доверия с его стороны, учитывая, что саму чародейку такие открытия повергли в шок. Но какая реакция будет сейчас? Простит ли он ее ошибки? Сможет ли доверять ей впредь? Обо всем этом юная волшебница думала, уткнувшись носом в подушку, не считая утекающих минут. Однако беспокоить спутников своим нежданным отсутствием ей показалось, как минимум, невежливо, да и желудок начал предательски поуркивать, напоминая, что пора бы озаботиться и более низменными потребностями. Наскоро переодевшись и приведя волосы в относительный порядок, девушка спустилась в общий зал и присоединилась к спутникам, предварительно заказав нехитрый ужин. И дюжину яблок, конечно же.
- Кажется, этот город имеет скверный характер и гонит отсюда всех приезжих. И да... в лавку Гондета лучше впредь не заглядывать, кхм. - Эми скривила лицо и перешла на более деловой тон, но казалось, что перекрыть заинтересованный блеск в ее глазах невозможно ничем. - Но зато Кирос опознал книгу и любезно согласился помочь. Только хорошо бы знать, во сколько он оценивает свои способности и время. – Ясное дело, что сейчас для полуэльфийки интерес представлял лишь ответ волшебника, и ее взгляд остановился именно на нем.

Полуэльфийка непонимающе смотрела на мага, силясь определить, притворяется ли тот или нет. Ежели надумал из себя дурачка состроить, то впору ему записаться в местный театр. А если нет? И взгляд этот смущенный, и непонимание, что читалось в его глазах. Любой бы поверил, но фамильяру принять это, как от себя отступиться. Тем более она - белка, недоверчивое создание, а тут даже не на орехи зарятся.

- Хватит из себя идиота корчить, я знаю это твоих рук дело... ну и не только рук. Лучше верни все как было, пока не поздно. - Рыжая отпустила воротник и с наигранной медлительностью начала обходить мага, поначалу прислонившись к его плечу, а уже встав спиной к спине невозмутимым тоном продолжила. - Но если в таком виде я тебя больше устраиваю, то будь любезен позаботиться и о внешнем виде. Фантазии, к несчастью для тебя, как и девушки, весьма дорого обходятся. - Лия усмехнулась, так и сяк накручивая непослушный локон, и с озорной мыслью обратилась к Шану. - «Хмм.. и какого же они цвета?»

«Уиии, так их! Драка-драка!» - Радостно визжа, белка крепко держалась за вздернутую сумку мага, дабы не шлепнуться на землю сияющим комком. Сияющим? Лия бросила взгляд на шатающуюся впереди тень, которая вот-вот должна была с помощью рыжей принять водные процедуры, но, к недовольству ушастой, сего радостного мига не произошло. Тень просто застыла в воздухе, как все остальное, видать, сработало желание Шана! Фамильяр начала тихонько шипеть, издавая устрашающие свистящие звуки, и ей все больше не терпелось расплести эти черные комки недоразумения на мелкие ниточки, и как трофей, прицепить одну из них на хвост.

«Грр... что-то мне слабо верится, что эти создания были наяву, брысь из сознания!» - Неизвестно к кому обращалась белка, но настроена она была воинственно и уже явила на свет остренькие коготки. - «Жахни, как ты умеешь, а я быстренько... по делам.» - Не успел волшебник и шагу ступить после сотворенного им заклинания, как белка, доселе спрятанная от чужих глаз, все также юрко и, как ей казалось, незаметной тенью прошмыгнула к ближайшей удачливой сущности. Пока та стояла столбом под действием остановки времени, рыжая изо всех сил попыталась вцепиться крепкими зубками и когтями в ее призрачную плоть, с интересом ожидая, какая она на вкус. Много времени Лия тратить на нее не стала и так же шустро взобралась обратно на мага, пока тот не успел натворить еще дел.

Рыжая преспокойно пожала плечами, ощутив себя вновь в невесомости, и исчезнув в воздухе. Правда, куда ее со злости мог закинуть свирепый маг, она тогда даже не думала и начала было опасаться, но вот под лапками уже перекатываются знакомые флакончики, переминаются листки пергамента, и запах знакомый - да, в сумке. От сердца отлегло мгновенно. Лия даже начинала думать, что не такой уж злобный у нее хозяин, порой «плетенцы» и похуже наказания придумывают, а тут всего лишь убрал с глаз долой. Возмутительная мысль о том, что стоит быть добрее к Шану, начинала одолевать, но разрастись не успела - волнение в воздухе начинало беспокоить ушастую больше, равно как и одолевающая дрожь в теле.
«Неспроста это.» - Белка высунула носик из сумки и разглядела шевелящуюся бесформенную тень, совсем не похожую на заявленного перехватчика и вора. Да и не одну. Рыжей совсем не нравилось это представление, и лапки уже чесались кого-нибудь больно почесать. - «Давай, всемогущий, покажи им, кто тут главный, здесь только наши плюхи, фырфырфыр!» - Подбадривала воинственно-настроенный фамильяр мага, сама тем временем старалась незаметно вытянуть тушку из закрытой сумки. А как вытянула, так и осталась висеть на ней, сурово вглядываясь в маячившую впереди темную кляксу. В маленькой головке начали вспыхивать вопросы: кто, зачем, откуда появились эти гадины, что так мешают и портят ей атмосферу.

«Почему похож, ты всег...» - Обмолвилась белка, вовремя заткнулась и повисла на рукаве мага, делая вид, что то сказала не она. И что вообще хозяина она любит и ценит, ага. Ну ладно, изредка может случаются приступы привязанности, но себе то, а тем более магу, она в этом не признается, посему комментировать подобные мысли Лия не стала. Мордочка только театрально просияла, и фамильяр в нетерпении цеплялась лапками в мантию Шана, ожидая каких-то изменений в пространстве. Не просто же так мыслями волшебник раскидывал, надо в дело пускать. - «А мне вот крыльев охота, но никто ж не даст. Так что чую я, что придется тебе чапать на своих двоих. Хех.» - Рыжая пискляво усмехнулась, наблюдая за своим подвижным, расплывчатым хвостом.

Ушастая вскоре вообще перестала обращать внимание на рослых магов - ее больше интересовали птички, которые, как и она, любопытничали и вились уже вокруг маленькой рыжей пройдохи. Когда лапка все же дотянулась до пернатой, то она исчезла в воздухе. Иллюзия! Творения Квентина такие живые на вид, разве что не пели и гнезд не вили, но были всего лишь красивыми картинками. Однако это ничуть не расстроило раззадоренную Лию, продолжавшую тянуть к ним лапки. Маленький серебристый дождик обсыпал ее рыжую шерстку, но волшебная пыль через пару мгновений таяла словно опавший снег.

Вдруг лицо Шана угрожающе нависло над фамильяром, что она даже успела немного испугаться (ну еще бы, от такого важного занятия отвлекли!). Надеялась только, что на опыты не собирается ее отдавать. Несмотря на это, щечки все равно надулись, и морда приобрела обиженное выражение, когда маг начал ее отчитывать за произошедшее в кабинете наставника. Но она умная и самое главное - любопытная белка, и отрицать пока ничего не стала, иначе может сорваться еще одно удивительное путешествие! Какой славный денек.

Белка послушно села перед волшебником, обернув пушистый хвост вокруг себя. И вот перед глазами самый послушный фамильяр на свете.

- Всегда с тобой, хозяин. - Еле-еле выдавила из себя Лия, но, к счастью, довольное выражение на морде не пришлось изображать.

Не успела лапки к мордочке поднести, как ушастая была осыпана вопросами.
- Я? - Белка от наигранного негодования даже соизволила повернуть голову к магу и приложить лапку к сердечку. Где там оно... А, вот, нащупалось биение. И да, еще этот невинный взгляд и абсолютное непонимание, почему ей задают этот вопрос. - Это все люди. Они же орут, а не я. - Сделав жест, который бы в обычном понимании значил "пожимание плечами", Лия закончила свои символичные приготовления к новому дню. Мордочка умыта, шерстка приглажена, хвост великолепен, да и сама она пребывает в блаженном состоянии от пресыщения различного рода вкусностями.
- Демоны, демоны, страшные рогатые, видел таких поди, хотя неважно, один тут верещал что-то о них, мол объявились в городе, вой стоял, ля-ля, только, кажется, ему все звери кажутся демонами. - Ну да, был эпизод, когда она толстяка напугала своим видом во время усиленной ворожбы, но это не повод всех созданий природы причислять к демонам! Прервав поток возмущенных мыслей, хвостатая продолжила. - И дабы он в местного дурачка не превратился, пожалела его. Вот. - Каким образом она этот сделала, Лия предпочла не рассказывать.
- А пирожок тебе, глупенький. Неужели думал, я тебя из дому голодным выпущу? И не боись, мне его подарили, можно сказать. - Рыжая спрыгнула на стол, и уже даже была готова встать в обнимку с теплой плюшкой, которая размером больше, чем сам фамильяр. Вон как лапки развела. - И да, если откажешься от халявного пирожка, то я полностью разочаруюсь в людях.

Ха. Эффект был даже лучше, чем она могла себе вообразить. Белка радостно замахала хвостом, размяла лапки и готовилась спускаться вниз. В один миг удалось разогнать всех, даже и дышаться стало как-то легче, и гомон мыслям не мешает. Нет. Лия не была настолько злорадной, но когда между ней и заманивающими ароматными плюшками стоит преграда, то уж лучше на глаза не попадаться. Да и торгаш - тот еще жмот, даже ни разу не угостил такое рыжее чудо. Сам виноват. Юрко заскочив на прилавок, ушастая осмотрелась - и впрямь, разогнала на свое счастье всех зевак. Ну что за слабоволие, хех. Даже представила себя грозной повелительницей улицы и гордо оценивала свою блестящую работу.

Зверек с любопытством разглядывал пышные сдобы, пирожки и хрустящие сладкие произведения искусства. Такое разнообразие вскружило голову, и Лия не знала за что первым ухватиться, отчего и металась с одного края на другой. Откусывая от каждой булочки по кусочку, рыжая смаковала каждый из них и потихоньку насыщалась. Но она же заботливая белка - подпрыгнула, сделала кувырок, и вот перед взором предстала призрачная рука, готовая исполнить любую прихоть фамильяра. Ухватив ею пирожок посытнее и побольше, рыжая спустилась на траву и побежала к дому, стараясь не сильно "светиться". Люди и без таких фокусов были изрядно напуганы ее звуковым представлением, а тут еще летающий пирог. Ловко вскочив на окно, Лия разочарованно вздохнула - маг уже готовился к выходу. Но не сильно расстроившись, белка отбежала в другую часть комнаты, и рука заботливо представила на столе пышущий теплый пирожок, а затем она так же легко исчезла. Заметил это волшебник или нет - неизвестно.

Сама же рыжая цепкими лапками взобралась на плечо Шана и довольно поглядывала на стол.
- Хех, надеюсь, ты во сне демонов гонял.. или они тебя? - Весело вопрошал фамильяр, поправляя ленточку на хвосте.

Солнечные лучики пробились сквозь плотные шторы, и легкий ветерок игрался с шерсткой мирно спящей белки. Удобно устроившись комочком на животе хозяина, зверек ленно приоткрыл глаз. Неужели утро? Хотя вон впереди блеснуло что-то, или заяц небесного светила проскочил? Нее. Если уж кому и пристало по дому прыгать, так только ей! Рыжая сладко потянулась, вильнув хвостом и помяв лапками одеяло. После же вальяжно спрыгнула с кровати на тумбу рядом с окном. Отличная погодка, ветерок бодрил, упоительные запахи манили, и белке не терпелось выскочить на улицу. Тем более, надо было проверить свои запасники вокруг дома, чтобы ни один любопытный нос не смог их найти. Но для начала надо разбудить соню. Лия вертко прыгнула на мага, ощутимо подергала его за волосы, а затем, чтобы не успеть попасться в руки, резво вскочила на стул. Подобно миниатюрному смерчу она носилась по всей комнате, посылая в сознание Шана не самые умиротворяющие послания. И сколько кругов при этом она успела навернуть, уже не сосчитать.
- Вставай, лентяй, вставай, у тебя животинка некормленая! Вставай, вставай, вставай!.. - Словесная бомбардировка не прекращалась, и неуемная белка была уже готова приняться за более эффективные меры борьбы со сном. Маленькое деревянное ведро с водой одним своим видом уже подзадоривало...

ссылка - прямо вертится и вертится.

Из транса Мириэль вывели чье-то присутствие и незнакомые слова, а молитва так и не была произнесена до конца. Нахмурившись, она резко открыла глаза и увидела перед собой еще одну русалку, заставшую ее врасплох. Морская бестия с любопытством разглядывала амулет в руке девушки и что-то прокричала. Потом снова. Мириэль не понимала язык, на котором та говорила, не понимала ее слов. Но времени на раздумья не было - тварь хищным взглядом окинула полуэльфийку, зашипела, и явные угрозы сменились нападением. Но вдруг, резкий удар откуда-то снизу, и девушка сваливается вниз на палубу вместе со своей противницей.
Еле встав на ноги, Мири уже была готова вытащить меч из ножен, но рука дрогнула и остановилась в паре сантиметров от них. Девушка отчаянно боролась с собой, пытаясь решиться на какое-то действие. Как и всякое живое существо, она должна бороться за свою жизнь, но и нужно было как-то помочь остальным. От безысходности жрица не переставала держаться за символ и выставила вторую руку перед собой в защитном жесте. Защита, не нападение. Мириэль легко бы могла взяться за меч и вбить немного ума в злобное существо, которое, оскалившись, смотрело на нее. Однако возможность избежать бессмысленного насилия все еще заботила юную жрицу. Ведь сейчас самую большую угрозу представляли не твари морских глубин, а сама стихия, безжалостная и смертоносная. Корабль несло прямо на рифы, наверняка уже не раз уносившие жизни неудачливых мореходцев. И полуэльфийке совсем не хотелось становиться очередной их жертвой, но, видимо, боги решили по-другому распорядиться судьбой всех живых на этом судне.
Сердце вдруг замерло, и даже не от страха приближающейся смерти - девушка почувствовала странное волнение в воздухе. Чужеродная аура, неприятная, липкими щупальцами пронизывала все ее существо. Ее источник разглядеть было невозможно, как и рассеять саму магическую энергию - мешали стихия и беспокойство, разносившееся со всех сторон, лишая ее концентрации. Но потом это ощущение, как ни странно, прошло.
Жрица вновь посмотрела на желтоокую русалку, затем осмотрелась вокруг и не поверила своим глазам - они были везде, палуба кишела этими тварями! Полуэльфийка тряхнула головой, и вмиг все глупые вопросы улетучились, и тело ее стало подобно статуе - ни одного движения, ни шороха, ни звука. Полная концентрация. С пальцев сорвались яркие искры и, рассыпаясь в воздухе, превращались в светящиеся желтые нити. Они опутывали пространство вокруг полуэльфийки, словно сшивая золотистое полотно и накрывая девушку защитным куполом. Волны, терзающие корабль и уносящие его все ближе к берегу, будто смывали цвет нитей, и вскоре осталась невидимая, но ощущаемая любым агрессивным существом аура. И пока девушка спокойна и не мыслит о нападении, никто не сможет атаковать ее, как и тех, кого сможет коснуться божественная магия жрицы.