Голосование за ходы

Джонатан, казалось, впитывал место, в котором оказался, всем своим существом. Он вглядывался в переливы теней вокруг, вслушивался во встревоженные голоса птиц и зверей – и почти летел. Тревога щекотала изнутри, и чем больше она была, тем больше была и надежда. Он найдёт здесь то, что искал. И болтовня Метроми, и запись Кармилиты – всё это как будто настраивало на нужный лад ещё больше. Цинизм гида по-прежнему его раздражал, но теперь, сдобренный фактами, казался не таким уж неприятным, а монологи Кармилиты забавляли и отчего-то заставляли себя чувствовать себя гораздо старше, чем он был на самом деле. Сколько ей, кстати, лет?.. Впрочем, нет, лучше не спрашивать. Девушка отшутится в духе "больше, чем нужно, чтобы осознать тщетность жизни", а ему потом с этим жить.

Поэтому, когда с острова разом пропали все звуки, он позволил себе испугаться – и почти обрадовался этому страху. Что-то происходит. Что-то, что не так уж похоже на всё остальное.

...Да, динамики, разумеется. Догадливость компаньонов несколько сбила его настрой, и на мгновение он почувствовал себя ребёнком, увидевшим под бородой Санты знакомое отцовское лицо. А потом поймал себя на том, что он действительно хочет испугаться – и потому даже не удосужился самостоятельно подумать о причинах.

– Не портьте Метроми игру, – дружелюбно хмыкнул он. – Даже если динамики – должен признать, что сработало хорошо. Хичкок бы разве что удивился прямолинейности.

А потом тихий голос Клаудии разом сдул с него всё напускное веселье.

– Не доверяй гиду, – сообщила сыщица Джонатану шёпотом, – Держись рядом.

Джонатан коротко взглянул на девушку рядом с ним. Собранная, строгая и... напуганная, но он голову был готов дать на отсечение, что не странными звуками. Что-то шло не так – конкретно для Клаудии. Джонатан кивнул. Итальянка была не из тех девушек, что делают вид, будто испуганы, чтобы наладить контакт – у неё точно были какие-то основания переживать, и лучше быть чересчур осторожным, чем что-то проглядеть.

– Что именно не так? – тихо, серьёзно, и – лучезарно улыбнуться Метроми, когда она появится в дверях.

– Если бы ты тащила мешок с цементом, я был бы любезен ещё больше, потому что итальянцы и цемент в сумме у меня ассоциируются только с мафией, – Джонатан вернул улыбку и приладил сумку на место.

– Меня в острове привлекла его, смешно сказать, мистика. Я с некоторых пор ищу доказательства её существования, – он улыбнулся чуть суше, чем раньше.

Он проследил за жестом Клаудии, но не успел отреагировать – маленький пожар в виде Рыжей женщины ворвался в кафе, осветил лица присутствующих, собрал всех к себе – уже не пожар, а уютный костер. Джонатан приветливо ей улыбнулся... И скривился, как от зубной боли, когда услышал, как она обратилась к будущим спутникам. Это было... Невежливо и фамильярно.

– Здравствуй, Алонзо. Кармилита, я полагаю? Джонатан Пирс, рад встрече с вами, – он кивнул подсевшим и снова посмотрел на экскурсовода, которая как раз начала рассказ. И чем дальше она говорила, тем меньше она Джонатану нравилась. Он не сразу понял, почему – ему и раньше встречались люди с такой экспрессией; он и сам к ним когда-то относился. А потом понял: она смеялась над смертью. "Умерли тысячи людей, надо же, какие мелочи", что-то в этом духе. Джонатан не считал себя религиозным, но смерть почти уважал – и такое отношение его коробило.

Впрочем, он едет не к ней, а на остров. И именно гидом она, наверное, будет действительно хорошим – знания у нее есть наверняка.

– Два вопроса, Метроми. Как именно мы собираемся обойти охрану и что вы посоветуете нам взять с собой?

Он оглядел спутников. Кажется, гид понравилась всем (это хорошо, команда должна доверять гиду, даже если есть один скептик), кроме Клаудии (а это порадовало его уже по какой-то совершенно абсурдной причине). Что же, расклад неплох.

Он откинулся на спинку и, секунду подумав, заказал себе ещё кофе.

– Ничто не ново под луной, даже если здесь их две, - миролюбиво развел руками Ричард. – В конце концов, мало кто сразу оценивает других по достоинству. Ты же знаешь, мало кто из власть имущих готов признать свои ошибки или поощрить того, кто этого заслуживает. Вот поэтому, – он поднял указательный палец, – я и здесь. Здесь есть пиво и нет тирании.

Пива, вообще-то, уже не было – он успел прикончить свой стакан и теперь неодобрительно косился в сторону Альбера, так бессовестно не пользующегося своим счастьем. Впрочем, настроение у него было прекрасным. В баре было мало народу – как всегда, полумрак и красный цвет уютно окутывали – как всегда, Альбер нервничал и ругался – как всегда. Именно последнее поему-то выступало своеобразным гарантом спокойствия – пока Альбер ругается, всё хорошо, и не важно, костерит он бюрократию или неудавшийся эксперимент. Есть вещи, которые не меняются – это он успел понять за недолгие три месяца.

Впрочем, отсутствие блинов было единственным, что выбивалось из общего "как всегда"-настроения. Здесь задержки случались нечасто. Поэтому когда Альбер поднялся, Ричард хмыкнул, смахнул с манжеты невидимую пылинку... И застыл. Затылок обожгло ощущением опасности – за время жизни на Марсе он научился к себе прислушиваться. А больше было и не к чему – полная тишина в баре почти звенела. Так не бывает в месте, где едят люди и работает кухня. Так не бывает в безопасном месте.

Он весь подобрался, как перед броском.

– А давайте я поработаю немножко параноиком и скажу, что черт с ними, с блинами? Мне здесь резко разонравилось, – тихо произнёс он, садясь так, чтобы держать в поле зрения дверь.