Голосование за ходы

Столик справа вверху, по соседству с Евыным.

Билл сидел, склонившись над обшарпанным столиком, и мрачно изучал содержимое своего стакана (бармен оценил серп на поясе юноши и вручил ему практически целый стакан с, по его словам, "лучшим одеколоном на всем континенте, сэр"). Понюхав желтоватую жидкость, он вылил ее на пол.
- Дрянь, - буркнул он, не особо заботясь о чувствах хозяина заведения. Повернувшись к сестре, сидящей напротив с таким же стаканом, он сказал: - Запомни, сестренка: если что-то выглядит, как моча, пахнет, как моча, и старший брат говорит тебе, что это - моча, то лучше это не пить.. - МакКейн извлек из-под стола футляр с басс-гитарой, вытащил инструмент и стал меланхолично настраивать его, периодически зыркая по сторонам.

Дунк проснулся еще час назад, но глаз открывать не хотел - за столько лет он успел во всех деталях изучить потолок комнаты на верхушке своей башни. За третьим слева камнем живет паучок, на стопилах устраивает пикники семья мышек, а под самым потолком доживает свой век старый-престарый шмель. А под ними, на втором этаже кровати, живет он, Дунк Мак Ослик. А под ним, на нижнем уровне кровати, жил его брат, Хвост... Ооо, брат!.. Из-под закрытых век Дунка выкатилась слеза. Где же он сейчас, его младший (на две минуты) братец?..
Кряхтя и охая, Дунк слез со своей постели. Несмотря на молодой вид, почтенный возраст постоянно напоминал о себе то ломотой в суставах к дождю, то несварением, но чаще всего легким маразмом. Именно последним Дунк и обьяснил для себя появление короля в его сне. Впрочем, к Кристоферу Робину все равно стоило заглянуть - тот уже который год поднимал Дунка на смех, когда тот выпрашивал у него пенсию.
Мак Ослик неторопливо собрался и спустился вниз, в столовую. За едой он, по своему обыкновению, думал о бренности всего сущего. Закончив завтракать, он оглянулся на последок и вышел из башни.
- Прощайте, паучок, мышки и ты, старый шмель! Мы все такие разные, но мы все скоро умрем.

Сказочница, тихо охнув, опустилась на землю и перестала дышать; Жюльен ударился в истерику и с криками помчался в сторону новоявленного леса. Все происходящее просто не укладывалось у Патрика в голове, и паника охватила его разум. Он поспешил к Энджи, схватил за плечи и стал отчаянно трясти, приговаривая: "Вставай, ну же, очнись! Нашему рыцарю нужна его дама сердца, а миру нужны сказки! Очнись! Очнись..." Но жизнь окончательно покинула девушку. Пытаясь сдержать бурю отчаяния и печали, Патрик, часто дыша, поднялся и, дико озираясь, спрашивал себя: за что? Почему все близкие ему люди страдают?! Сначала его друзья-музыканты - сколько дорог они прошли вместе, сколько пережили приключений, сколько прекрасных мелодий играли в пабах и придорожных кафе, соединяя музыкой сердца... Затем - Ричард с Энджи: Суини знал их не так давно, но был уверен, что впереди их всех ждала бы крепкая дружба. Три состоявшихся романтика вместе могли бы перевернуть мир! Но мир обошелся с ними со всей своей жестокостью. И Жюльен, этот неплохой парень, у которого все еще впереди... Жюльен!
Ирландец бросился вслед за студентом, выкрикивая его имя. Он бежал, сколько мог, а когда не мог больше бежать, бродил из стороны в сторону, спотыкаясь, шатаясь и продолжая звать юношу, но все безрезультатно. В конце концов обессилевший музыкант остановился и упал у корней большой, развесистой ивы. Здесь, среди торжествующей природы, он дал волю чувствам, и из глаз его потекли слезы. Так не должно быть, не может происходить столько зла сразу! С трудом переведя дыхание, Патрик медленно снял рюкзак и извлек из него флейту - единственного друга, который еще был с ним. Патрик поднес инструмент к губам и заиграл. Поначалу мелодия прерывалась из-за всхлипов, но вскоре набрала силу. Пальцы привычно плясали над отверстиями, изливая накопившуюся в душе боль. Грусть и безысходность наполнили пространство под ветвями ивы, и они зашевелились, словно от сильного ветра. Но ветра не было. Патрик почувствовал, как тонкие стебли вплетаются в его волосы, но не обратил на это внимания и продолжал играть. Тем временем дерево ощутимо подалось в его сторону, как будто желая утешить грустного человека, обнять его. Патрику было все равно: не прекращая играть свою оду отчаянию, он закрыл глаза. Последним, что он увидел, были корни ивы, которые с глухим треском вылезли из земли и обхватили его ноги, да древесная кора, смыкающаяся вокруг его торса. Через минуту музыка стихла. Все было кончено.

Восхищение, которое Патрик испытал при виде лошади, испарилось, когда животное превратилось в исчадие ада. В ужасе смотрел он, как зверь сломал такие сильные, такие необходимые сейчас руки Ричарда, как они безвольно повисли, а сам Рик рухнул на землю. Люди вокруг что-то кричали, но Патрик их не слышал; он стоял и смотрел, как чертовщина, захватывающая мир, забирает еще одного его друга. Кельтская кровь вскипела в жилах музыканта, и он, зарычав, выхватил из-за пояса топор и метнул его в бок бешеной твари.

Окончательно Патрик убедился в своем идиотизме, когда человек с ружьем преспокойно залез в дом через все то же раскоряченное окно. С минуту он стоял на крыльце, попрыгивая на одной ноге. Затем в дверь сильно двинули с другой стороны. В сердцах плюнув на злополучную деревяшку, Патрик обошел крыльцо, обухом топора убрал из развороченной оконной рамы последние осколки стекла и осторожно пробрался внутрь.

- Йохан Беккер. К вашим услугам, - отозвался.. да, как ни странно, именно Йохан Беккер.

Билл зарычал от боли и сфальшивил. Нужно было действовать, пока Копперфильд с флейтой не пришел в себя. Уильям бросил гитару на пол, выхватил серп и бросился к флейтисту. На полпути он прыгнул и завертелся в воздухе; развевающиеся полы плаща, широкие поля шляпы и выставленная вперед рука с серпом делали его похожим то ли на летающий комбайн, то ли на взбесившуюся мясорубку. Он стремительно приближался к цели.

- Да ну? - деланно удивился Билл. - Так ты здесь большая шишка? Ах, прости, я тебя не узнал. Я тут, знаешь ли, недавно, порядков здешних не знаю... - развлекая бандита разговором, фермер незаметно снял с пояса серп, скрытый от глаз главаря полами плаща и гитарой. - Должно быть, здесь в порядке вещей впускать в бар всякий сброд? - Парень посмотрел на бармена, потом перевел взгляд обратно на главаря. - Видишь ли, там, откуда я пришел, незваные гости долго не задерживаются. Глянь, птичка полетела - Уильям мотнул головой в сторону окна. "Незваный гость" машинально отвернулся, и в этот момент юноша взмахнул серпом. Нагината, зажатая изгибом лезвия серпа, вырвалась из руки бандита и отлетела в угол зала; МакКейн опрокинул столик и обеими ногами пнул его в направлении худого парня.

- Слышала, сестренка? Хватит валяться в общественном месте. Давай-ка пройдемся - тут пока скучно, а я еще на чердаке ни разу не был.. - С этими словами Воланд помог Морвен подняться и направился вверх по лестнице. - И выплюнь наконец насекомых!

- Так точно, выходим, руки не опускаем, Император круче всех... - бормоча всякую чепуху, Воланд вышел из-за укрытия (на редкость ненадежного, как оказалось).

- Дайсы, сумка и подарок.. Тоже мне, удивил.. Ты мне лучше скажи, не стыдно было табличку с шедевра тырить?.. - Воланд успешно делал вид, что портал его тоже совершенно не удивляет.

Итан потер ладонями виски - звук странно отдавался в голове, словно входя в резонанс с волнами его имплантантов. Заметив реакцию салариан, он напрягся, пытаясь выбросить из головы этот звук и сосредоточиться на ускользающих мыслях ученых.