Милош осматривал подвал, будучи в каком-то ступоре. Руки и глаза делали свое дело, выискивая странные или даже страшные тайны волколака, но мысли роились где-то далеко, явно не в корчме. Что в принципе произошло и почему волк напал? Да и какие-то странные выводы тот сделал насчет Милоша, упоминая свою сущность и проклятье.
И что за странное видение было у пастуха, когда тот упал без чувств? И почему Маркус вдруг назвал его "Мишкой"? Вопросы роились, но не находили выхода и продолжали жужжать в ушах. За спиной парень как будто чувствовал присутствие кого-то сильного. Даже несколько раз оборачивался, но каждый раз утыкался взглядом в сыроватую стену подвала.
— А...? Что...? Да-да...
В очередной раз Маркус что-то сказал, а Милош пропустил все это мимо ушей. Непохоже это было на ответственного юношу, который еще недавно тянул на себе заботу о мелких сестрицах и братике. Но мысли не умели ждать, они алкали внимания, чтобы каждую из них парень взял и прижал к себе, разобравшись в том, кто он есть сейчас и кем будет. И чем дальше думалось, тем сильнее хотелось забиться в угол. Он уже стал избранником взбалмошной богини , а затем убийцей и покровителем слабых. А еще, возможно, проклятым.
Парень, наконец, понял, что имел в виду хозяин таверны. Проклятье, зверь, опасность... Он подумал, что видит перед собой такого же оборотня, как и сам. Но ведь медведь сам признал его. Милош без задней мысли принес смерть страшному зверю, который чуть не порвал их возле лесной хижины, но постарался уважить сильного зверя, и тот принял это. Во всяком случае, Милошу показалось именно так. Он признал его и слился с ним. Разве это проклятье? Нет, бывший пастух так явно не считал. Осталось лишь последнее - проверить. Но делать это он собирался явно не на глазах остальных. А лучше - глубоким вечером, когда никто не будет видеть. Да и все равно это вилами по воде писано, хоть чудес он насмотрелся на десять лет вперед, но если не выйдет ничего, так хоть не позориться перед товарищами. Так и решил. Жужжание в ушах почти прекратилось. Мысли получили толику внимания и отстали, уснув глубоко в голове. Ненадолго, но и это было за счастье.