Туша медведя не пропала даром. Хоть Милош и считал, что четыре золотых - это сильно меньше, чем стоит туша на самом деле. Даже если взять одно только мясо, без учета костей, требухи и печени, то там можно накормить человек тридцать, а то и больше. Ну да ладно. Сами бы они его точно не приготовили - тут сноровка нужна, а лучше уж получить немного денег и сытый желудок, чем тухлую горю мяса под боком.
Парень все еще не мог привыкнуть, что он вроде как решил добывать славу и честь вместе со своими знакомыми и спал не на тахте в сенях, а в отдельной кровати в таверне. Воспринимать это было настолько непривычно, что от тишины Милош даже несколько раз ночью просыпался. Никто не шебуршал и не топал ночью в туалет, не хлопал дверьми. Разве что парни сопели - но такой мелочи Милош, привыкший спать и выпыпаться в большой семье, даже не слышал.
Утро встретило приятной прохладой. Милош умылся, немного понежился под лучами еще мягкого и совсем не жаркого солнца, наблюдая, как с самого утра собираются в путь торговцы. А увидев вместе с ними Васятку, пастух вспомнил слова старосты, что деду не придется идти домой самому, а его проводят торговцы, которые как раз идут в ту сторону. Парень не долго думая подошел к деду, который сегодня выглядел значительно лучше, чем вчера:
— Здравствуйте, деда. Нам тут староста говорил, что вам попутчиков в дорогу нашел. Как вы вообще? А то напоили человека, и не узнали, что у него за душой.
— А, здравствуй, здравствуй, Милош. Уже лучше. Да вот добры люди место в телеге выделили, скоро домой попаду, коль Лин милостива будет.
— Вы точно в порядке? Если надо, мы можем и проводить. Мало ли что в дороге может случиться.
— Да ну как тут в порядке будешь. Живой и хорошо. Вам и так спасибо сердешное, что вызволили, а дальше я уж как нибудь справлюсь. — Васятка откровенно смутился.
— Ну, будьте здоровы тогда. Легкой дороги.
Милош протянул руку и состоялось крепкое друидское рукопожатие. Вот только один был друидом бывшим, а второй - только еще будущим, который еще не успел осознать всю свою силу и научиться ее использовать.
***
А затем долгое время Милош занимался новым для себя делом - помогал Маркусу в выделке шкуры и созданию доспеха из нее. Пастух слабо понимал в том, как из сырого куска шкуры создать что-то даже отдаленно похожее на накидку или броню, но несмотря на это с энтузиазмом помогал старшему товарищу, который вроде как очень неплохо управлялся со всеми инструментами. Выделка шкуры и попыткы превратить ее в доспех занимали все внимание молодых людей. Дело так увлекло, что они погрузились в него с головой, но отсутствие опыта не позволяло сделать его быстро. Приходилось по десятку раз отмерять нужное, чтобы не запороть все.
Результаты были удивительными. Не то чтобы Милош не верил в умение Маркуса, но ему казалось, что они скорее испортят шкуру, превратив ее в кучу мелких меховых полосок, чем сделают из нее что путное. Но время шло, шкура оставалась целехонькой, а из нее рождалось что-то, действительно похожее на доспех. Подбитое изнутри, но с мехом снаружи. В такой шкуре и зимой, видать, тепло будет.
А то, что Маркус решил отдать ее Милошу, и вовсе привело пастуха в восторг:
— Ух, вещь получилась. Спасибо, Маркус.
А когда надел шкуру на себя, обнаружил себя как будто на месте того хищника, которого сам же и убил ударом топора. Гордый и сильный, привыкший, чтобы его все боялись, настоящий лесной король, был вынужден пресмыкаться перед жалким и мелким существом, которого смог бы перешибить одним несильным ударом лапы. Вот только не мог. Ошейник сковывал разум и заставлял делать то, что хотел враг. О, как медведь хотел вонзить зубы в плоть этого мелкого, вкусить кровь и почувствовать свое превосходство. Но не мог. Он изводил себя злой яростью, но не мог контролировать собственное тело. Из-за чего сатанел все больше. И вот, в тот счастливейший миг, когда магия гоблина спала, он почувствовал снова силу в своих членах и принялся доказывать, но именно он единоличный лесной король и его сила незыблема. Жалкие человеки падали под ударами его лап - он уже чувствовал триумф зверя над врагом и знал, что на самом деле люди не опасны и будут его бояться.
Милош очнулся он внезапного видения. Как будто он на самом деле был в шкуре медведя - не буквально, как сейчас, а прочувствовал последние минуты его жизни. И пастух понимал, что сделал все правильно. Если бы медведя оставили в живых, он бы принялся мстить людям за свои злоключения. А ведь именно дети больше всего похожи на мерзкого гоблина ростом - и зверь, прекрасно помнящий страдания, точно успел бы задереть несколько ушедших по ягоды или грибы детишек.
Все было сделано правильно. И осознание этого грело Милошу сердце, как шкура сохраняла тепло его тела. Зная зверя, можно научиться думать как зверь. Так будет проще понять, что ему нужно и что от него ожидать. Так будет правильно.