Милош молча выслушивал словоизлияния старосты, понурив голову. Не то, чтобы парень был хоть как-то причастен к происшедшей, как выразился Стефан, "кражей". Но стыдно все равно было. Потому что не привыкший к алкоголю пастух в молодой компании налакался вчера вроде бы слабого сидра, добавив всего лишь чарку горилки, и раздерибанило его по самое не горюй. Паренек храбро боролся с земным притяжением и отбивался от нахоженной тропинки, которая норовила стукнуть в лоб, но потом все равно бессовестно уснул на сеновале среди густо пахнущей травы, побоявшись переться в таком состоянии к своей хате. Ноги зажили своей жизнью, а перебудить родных в темноте - это плевое дело даже для трезвого. И ладно отец - тот лишь укоризненно посмотрит. И ладно мать - та затрещину даст. А вот сестры потом жизни не дадут - хоть снова на пару недель на дальние пастбища уходи. Они хоть и любящие, но мстить будут долго и с выдумкой - к гадалке не ходи. Обязательно сделают какую-то пакость, что потом за голову браться нужно будет.
Так что Милош хоть и был не при чем, но доказать это не мог, поэтому стойко принимал неудовольствие власть имущего. И безропотно кивал, учлышав наказание. Хотя наказанием оно было, скорее, только по форме. Уйти на пару-тройку дней да продать урожай - это вполне себе почетное задание. Но только в начале пути стал ясен коварный замысел старосты. Полтора дня придется тащить корзины с фруктами в руках. Ни даже ослика или хотя бы тележки. Вот же ж вредный дрын.
И уж особенно странным показалось предложение Гарма, который предложил абрикос, честно сворованных из сада. Уж не он ли справился и из-за него придется теперь корячиться? Не то, чтобы Милош был сильно против уйти на пару дней. Хоть от родных отдохнет. Парень любит своих родителей, сестер и братьев, но вот решить, кем является он сам, кроме пастушьего ремесла, не мог. Да еще после смерти Милко на сердце было как-то тяжело. Все же наставник, которая жаловал умения и способности парня, а не только его рабочие руки. Но от абрикос отказался, покачав головой.