– Говорил же, дурное знамение. Прольётся кровь. Если не сделать, что должно, – Корбут мотает из стороны в сторону головой, направляясь к трактиру. – Может статься, что духи послали тебя и людей твоих на помощь нам, странник. Выпьем сперва. После – дела все обсудим.
Деревня позади возвращается к привычному образу жизни. Часть местных тушит пожар, организовав цепочку с ведрами между колодцем и объятой пламенем хатой. Другие подняли тело и сооружают сноровисто новый помост. Налетающий свирепыми порывами ветер доносит обрывки фраз командующего парадом жреца в алой мантии.
Корбут решительно толкает дверь и первым вваливается в трактир.
– Борек! – ревёт он сходу, направляясь к одному из дальних столов.
Тому самому столу, который занимал накануне вместе с Хельмутом и другими.
Старейшина грузно опускается на скамью – дождевая вода потоками стекает с его бороды и промокшего насквозь плаща на дощатый пол.
Заспанный Борек появляется спустя несколько минут.
– Чего тебя в такую рань принесло? – спрашивает ворчливо, на ходу протирая глаза.
– Наливай своего лучшего эля. Кружку мне, да кружку гостю, – трактирщик продолжает что-то недовольно ворчать, но практически сразу уходит за выпивкой.
Стоит раннее утро. За окном продолжает хлестать отчаянно дождь, в зале таверны нет ни единой души – кроме Корбута и самого Артура.
– То было одно из дел, о коих мы говорили, – сообщает старейшина Массаку, понизив голос. – Налётчики богомерзкие. Разумею так – больше их было, но остальные, как видно, топью ушли. Этот бы тоже ушёл, коль не решил коня прихватить. Молодой совсем, не управился, как видно, с животиной.
Корбут снова качает неодобрительно головой.
– Отступники, что попирают и законы людские, и законы Всевышнего. То наши люди были когда-то. Молодняк безмозглый. Сбежали из деревни несколько зим назад. Думали, не место им здесь. Думали, найдут чем промыслить сами в лесах да болотах. Один вернулся с зиму назад. Приполз израненный, молил простить, да принять в деревню назад.
Возвращается Борек. Ставит на стол две кружки с густым коричневым элем. Одну перед Корбутом, вторую – около Артура.
– Где эта девка запропастилась… – ворчит на ходу.
Старейшина мрачнеет.
– Нет больше девки, – возвысив голос, бросает трактирщику вслед.
Борек медленно оборачивается – на лице недоумение.
– Шею сломала блудница. Новую помощницу искать тебе надобно.
Артур видит, как трактирщик, чуть пошатнувшись, упирается в стойку ладонью.
– Сьюзи-то..?
Корбут кивает и отгоняет Борека властным жестом.
– Так вот, значицца. Вернуться хотел. Просил назад принять. Страшные вещи рассказывал. О том, что встретили они там. Что делали, как пропитание добывали. Из тех семерых, что бежали, в живых только четверо к тому моменту осталось. А куда ж принимать? Родители ужо от ирода отреклись, да и другие не поняли бы. Отказал ему Преподобный, – Корбут смотрит Артуру в глаза, жёстко и отчётливо чеканя каждое слово. – С теми проблем не было. Да и не пытались они нас доставать. Месяца четыре как всё поменялось. Встретили они, значицца, другого головореза. У того несколько своих людей было, да и вояка он, видать, опытный. И как солдат этот шайку возглавил – так совсем житья не стало от них. Забыли лица матерей и отцов, рубят почём зря родных да соседей. Сам понимаешь – с молокососами теми мы б ещё разобрались. А с солдатами мужиков собирать воевать – то дело гиблое. Глазом моргнуть не успеешь – полдеревни поляжет.
Корбут поднимает кружку и делает несколько могучих глотков, практически ополовинивая её сходу.
– То для тебя дело. Немного их там. Человек шесть, может семь. Трое наших, да вояка тот со своими. Лагерь у них, к северу от деревни. Наводку дать могу, где искать, но точно то мне тоже неведомо. Волками кличут себя, бандюганы, – Корбут вздыхает. – Убить их надобно всех. По тем, кто наш был, плакать больше не станут. Кровь за кровь, говорил я уже. Успокоить надобно духов.
Старейшина приканчивает кружку и хлопком ладони по столу подзывает Борека снова.
– И второе дело есть. С обоими надобно до красной луны разобраться, но тебе решать, когда и что делать. За второе плачу, как сговаривались. Вокруг деревни нашей, значицца, с незапамятных времён круг камней установлен. То не обычные валуны, на них руны – руны древние, те, что духам слова правильные говорят, да от деревни погань всякую отгоняют. Зло за камни эти не лезет, стороною деревню обходит. Только один из валунов повалился недавно. Может повалил кто, может топи во всём виноваты. Надобно поднять обратно его – потому как без круга и защиты никакой нет. До красной луны поднять обязательно. Мы бы сами сходили, но место там гиблое – топи, в сезон дождей опасно соваться. Не из-за болота, – Корбут спешит оправдаться. – Твари там часто шастают. Не звери дикие, другие.