Когда спустившийся со второго этажа мужчина назвался представителем тайной стражи, под проломленным потолком "Чёрного петуха" прокатился слитный вздох настороженного изумления. Репутация у гарнадских "крысоловов" была впечатляющая как в кругах коллег, так и среди простого люда. Изящные медальоны из чернёного серебра с оттиском короны будили в любом гражданине Арнемонта жгучее желание сотрудничать, ибо никому не хотелось становиться частью одной из тех страшилок о непримечательном особнячке на Лаври-Гарган, что рассказывали друг-другу и всем, кто желал услышать, трактирные постояльцы. Как известно, ценность подобных сведений нужно тут же делить на сто(да и сколько из этих баек были запущены самими тайными стражниками?), но даже если и так, то оставшихся впечатлений всё рано хватало на то, чтобы разбудить в самой чёрствой душе яростный патриотизм, любовь к своему монарху и желание оглядываться на каждый шорох.
Так что, когда и второй мужчина назвался членом той же организации, простой люд, которому впечатлений от произошедшего уже хватило бы на неделю дармовой выпивки, что им будут ставить зеваки за пересказ событий, в изумлении поразевал рты. Очевидно, кто-то из спорщиков врал, а значит, только что обеспечил себе весьма тёплую компанию и уютный, немного влажный, каменный мешок. Кроме того, после слов о ереси, глаза присутствующих, из которых довольно быстро выветривался хмель, скрестили свои колючие взгляды на мужчине с дорогой перевязью. О тайной страже могли рассказывать многое, могли в мыслях поносить её последними словами, но каждый в Гарнаде и всём Арнемонте точно знал, что ересью её бойцы себя не запятнаяют, ибо это означало поставить под удар страну, за которую они были обучены умирать. Так что простой люд пока помалкивал, наблюдая за прибывшими столь экстравагантным образом с изрядной долей подозрения. Сеньоры, насколько мог заметить де Лаваль, хоть и хранили молчание в той же степени(цена неверной фразы в этом разговоре могла оказаться слишком высокой), но внешне явно подобрались, как гончие перед прыжком.
Дворянин, послуживший подушкой для упавшей девушки, огляделся несколько затравленно и неуверенно начал:
-Зигвальд..
-Молчать! - Коротко и негромко, но очень хлёстко прервал его говоривший с Пьером до этого. Взгляд мужчины, пробежавшийся по залу, по-прежнему ничего не выражал, лишь черты лица слегка закаменели. Когда он заговорил с Рихартом, губы его прорезала кривая ухмылка. - Прошу простить, святой отец.. Однако я не наблюдаю при вас инквизиторской инсигнии, чтобы вы могли столь.. Вольно отдавать распоряжения служащим короны. Это дело мирской власти и ваше мнение, хоть и очень важно для нас, может служить лишь советом.
Он мгновение разглядывал оттиски герба и символы на броне фон Айхенвальда, после чего добавил:
- Будьте уверены, глава гарнадского капитула ордена святого Флориана будет уведомлен о вашем препятствовании работе тайной стражи.
В этот момент Реджине, выглядывавшей из за плеча неожиданного спасителя и усердно изображавшей из себя испуганную лань, при этом лихорадочно работающую руками, наконец то удалось как следует надрезать путы. Ослабшая верёвка повисла на изящных кистях, готовая в любой момент соскользнуть вниз. Преследователям, отвлечённым новыми фигурами, вступившими в разговор, пока не удалось обнаружить своего упущения. Впрочем, уже в следующий момент маркизе пришлось замереть, ибо топот на втором этаже превратился в топот на лестнице. Вниз сбежали четверо мужчин, один из которых, моментально оценив обстановку, перемахнул через перила и перекрыл дверной проём, ведущий в задние помещения постоялого двора, отрезая де Скорузо путь к отступлению. Хотя.. Новоприбывшие ещё не видели девушку в деле, так что возможность убрать с пути эту досадную помеху у неё точно была, тем более, что руки уже свободны и держат кинжал.
-Ну ты.. Кудрявый.. - Донёсся до ушей Пьера голос с сильным лэнхским акцентом. - Опусти ствол.. Иначе я тебе его так глубоко засуну, что порох на зубах ещё неделю скрипеть будет. А ты, курва, только дёрнись.. И в тебе станет на пару дырок больше.
Говоривший светловолосый мужчина, как и все новоприбывшие, носил добротное платье слуги, явно намекавшее, что владелец его находится на службе у щедрого сеньора или что сеньор этот очень озабочен внешними проявлениями своего статуса. Не вязались с образом лишь висящая на бедре острая железка явно большей длины, чем дозволено простолюдину и два пистоля, что тёмными провалами дул внимательно следили за парой у подножия лестницы. В общем и целом, на посетителей "Чёрного Петуха" теперь смотрело пять взведённых и готовых к бою орудий убийства и лишь одно из них находилось в руках Пьера. Обстановка накалилась.
-Сеньоры, молю вас.. - Голос Люсьена дребезжал сильнее обычного, что выдавало в старике максимальную степень волнения и долю испуга. - Не нужно смертоубийства! По крайне мере, внутри!
Тот, кого назвали Зигвальдом, смерил седого мужчину презрительным взглядом и, проигнорировав его слова, обратился к Загуре:
-Корона Арнемонта не скупится на исцеление тех, кто готов за неё умереть. Мы с радостью примем ваше предложение и возместим затраты, но лишь после того, как преступница будет возвращена под нашу опеку. До тех пор никакого диалога быть не может. Что же до тебя, "коллега"..
Следующий взгляд, полный скепсиса, был направлен уже на Пьера. Рука лидера преследователей потянулась к шее и взявшись за цепочку, аккуратно извлекла из-за пазухи на свет.. Медальон тайной стражи.
-Капитан Зигвальд Фоун. Третий отдел. С минуты на минуту сюда прибудет конвой для эскортирования заключённой. Если ты действительно член стражи, назовись и помоги нам завершить дело. В противном случае у нас с тобой будет очень долгая беседа на Лаври-Гарган. Если, конечно, выживешь.
Чернёное серебро вновь нырнуло под шёлк рубашки, а Пьер различил позади себя возмущённое мычание и сопение. Будто беглянка силилась что-то сказать, но ей мешал кляп, которого, впрочем, не было видно под маской. После слов Зигвальда в "Чёрном Петухе" повисло тяжёлое, густое молчание, предвещавшее надвигающуюся бурю. Тонкое поскрипывание тележного колеса, утыканного свечами, что раскачивалось на единственном уцелевшем креплении, лишь сильнее нагнетало обстановку.