Сидящий человек, казалось, совсем не обращал внимания на то, что творится рядом с ним. Он сидел, сгорбившись в полутьме слабоосвещенного угла таверны. Определить, что он жив, можно было только по руке с кружкой, которая нехотя поднималась в губам. Но не заметить бесцеремонного дварфа было невозможно.
Когда стул грохнулся рядом, мужчина содрогнулся, как будто очнулся от ступора, а уж когда рука Фреда легла на воротник, явно поморщился и повел плечом, чтобы сбросить ее. И даже добродушный голос рыжебородого только сделал хуже.
- Хороший денек нынча! Да, друг?
— Нет. Худший день в жизни. И если вы собираетесь меня ограбить, то знайте, что денег у меня нет.
Впрочем, когда подошла Люси, взгляд мужчины чуть-чуть размягчился, а уже через десять минут от рассказывал, какие с ним приключились несчастья. Зовут его Сесар Борха, и третьим днем пропал его отец, довольно странным образом. Семья Борхе держит винокурню в Сюзейле. Это семейное дело, но сегодня оно терпит далеко не лучшие времена. Выдержанные вина по большей части проданы или загублены из-за неправильного сохранения, часть погребов просто закрыта и опечатана, а денег от торговли едва хватает, чтобы удерживаться на плаву.
Они с отцом руководили винокурней вдвоем. И хоть Сесару было уже двадцать три, он еще не успел постичь всех секретов виноделия. Последние несколько лет урожаи винограда были скудными из-за холодного лета и весенних приморозков, так что сотворить что-то большее, чем столовое сухое или полусладкое среднего качества было невозможно. И если отец пропал или еще хуже - умер, то на семейном деле можно ставить крест, а Сесару остается только допродать запасы, которые еще остались в погребах, заложить сами погреба и пойти по миру. Вино Борха раньше было одним из лучших в округе, но теперь про него мало кто знает. Семья выродилась, не так давно один за другим умерли дед и дядька, отец и так стал закрытым и мало общался с сыном, а теперь и вовсе пропал.
Кстати, как пропал. Фред и Люси услышали довольно туманную историю, что третьего дня утром отец был в очень скверном настроении, на вопросы сына только фыркнул, чего за ним раньше не водилось, и ушел в погреб. Единственный вход в погреба находится во дворе дома, прямо рядом с входом в дом, поэтому если бы отец вышел, Сесар бы обязательно увидел - он в это время во дворе обжигал бочки для кагора. Когда отец не вышел через час, Сесар еще не стал беспокоиться - мало ли, отец решил подновить стойки или провести проверку прошлогодних бочек. Но когда он не вышел и через два часа, Сесар заволновался. Он спустился вниз и обнаружил, что дверь в дальний погреб, где хранились еще оставшиеся старые вина хорошей выдержки, стояла открытой. Ключ от замка был всего один - и его отец хранил у себя, даже Сесар не знал, где именно. Так вот, Сесар спустился в дальний погреб, но отца там не было. Он заглянул за каждую бочку, но нигде не нашел и следа, что здесь кто-то был. Отца также нигде не было. Это и было странно. Никаких других выходов и окон в винном погребе быть не могло. Ведь по законам виноделия даже малейший сквозняк в погребе может напрочь испортить вино, а погреб строился еще полтора века назад. Вход был только один. И пропажу отца можно было объяснить только магией. Но кому понадобилось похищать средней руки винодела, причем с такими сложностями, было совершенно неясно.
Когда Сесар узнал, что Фред и Люси являются частью артели "решателей проблем" и могут хотя бы попытаться ему помочь, то впервые за день лицо измученного человека озарила слабая улыбка. Он сердечно просил попробовать понять, что случилось с отцом, потому что он зашел в тупик и просто не знал, что делать.
Собственно, рассказ вроде бы был долгим, кружки собеседников успели опустеть, но на самом деле прошло только четверть часа. Встрепенулись они только от голоса Брахта:
— Эй, Фред, забирай выпивку и деруны. За все про все один лев*. Посуду потом вернешь.
Сесар расплатился с трактирщиком и вышел вместе с Фредом и Люси. Коварная ступенька три раза скрипнула под ногами вошедших - и они заметили, что игра в кости все еще в самом разгаре. Впрочем, игроки быстро заметили чужака.