– Тихо, Амелия, – натужный скрип пружин подсказывает, что Джеймс усаживается на край кровати. – Не мельтеши. Где ты? Что происходит?
– Кто это? – женский голос на фоне даже не пытается скрывать раздражение.
Мел сбивчиво продолжает, с трудом вытаскивая из памяти адрес Хамильтонов.
– Что с Фоксом, Амелия? – голос Сазерленда ломается, искаженный треском помех.
Девушка продолжает говорить, пробиваясь сквозь усиливающийся с каждой секундой фоновый шум. Из динамика теперь доносится лишь шипение статики, и Мел совсем не уверена, что до Джеймса удается добраться хоть слову. Она с ужасом видит, как медленно угасает уличный фонарь прямо напротив её убежища. Последний вопрос остаётся без ответа – соединение обрывается. Индикатор связи предупреждает об отсутствующем сигнале.
Мел поднимает голову и вглядывается во мрак. Холодея, она замечает заползающие в подворотню с улицы сгустки темноты – сотканные из липкого мрака отростки, извиваясь теневыми бесплотными щупальцами, отчетливо выделяются даже на фоне абсолютно черных прямоугольников стен. Вместе с щупальцами в ткани реальности проявляется и скользящая грань – незримая черта, отделяющая настоящий мир от астрального. Амелия видит, как падающий с неба снег, достигая черты, превращается в неохотно планирующую на землю проржавевшую насквозь железную стружку. Видит, как покрываются уродливым черным мхом стены, как сугробы превращаются в жидкую грязь.
Существо приближается. Вместе с ним к Амелии скользит граница астрала – искажая звуки, заглушая связь, разрывая ткань мироздания.
Брошенный назад быстрый взгляд подтверждает – света не осталось и там, щупальца тьмы вместе с чертой изнанки подкрадываются с другой стороны. Западня, безвыходная ловушка – оно точно знает, где прячется Мел, и бежать теперь некуда. По мере того, как грань между мирами проявляет и щупальца, те приобретают реальность, превращаются во влажные склизкие трубки сероватого телесного цвета. С замиранием сердца Амелия смотрит, как граница добирается до навершия щупальца – до того места, где находится максимально плотный комок липкого мрака.
Влажная трубка входит в позвоночник раздувшегося младенца – посеревшего, мертвого, с выпученными глазами. Это до ужаса напоминающее ребенка существо с выпирающей вперед окровавленной пастью, игнорируя законы гравитации, ползет к Амелии по отвесной стене, вгоняя изогнутые когти в пазы между кирпичами. Грань скользит дальше, проявляя всё новых и новых младенцев – десятками они карабкаются и спереди и сзади по стенам образующих подворотню многоэтажных домов, а вместо спасительного простора улиц с обеих сторон подбирается только завеса непроглядного мрака. Все отростки уходят, обрываясь, во тьму, к чудовищно раздувшейся туше незримого властелина – оставаясь невидимым, существо управляет уродливыми тварями словно марионетками. Скрывается за линией крыш, танцует незримо на самой границе сознания – но, сколько ни крути из стороны в сторону головой, неизменно ускользает чуть дальше.