Качели продолжают медленно раскачиваться из стороны в сторону, но амплитуда, будто смутившись пристального взгляда Амелии, начинает сокращаться с каждой секундой. Сюрреализм происходящего пробирает до дрожи, подробности полузабытого сна возвращаются вспышками, выныривают из самых тёмных колодцев памяти.
Кажется, ещё миг – и начнут гаснуть, взрываясь один за другим, фонари в конце пустой улицы. Кажется, если задрать голову и заглянуть в то самое окно на втором этаже – там будет терпеливо ждать существо.
Существо темнее ночи, темнее теней, рогатая тварь с горящими адским потусторонним светом глазами.
Существо, которое не должно существовать, но, тем не менее, существующее.
Конечно же ничего такого не происходит.
Никакой твари нет на самом деле в окне.
Фонари продолжают исправно гореть, озаряя столпами искусственного света хитросплетения танцующей вьюги.
Мокрый снег проникает за шиворот, мокрый снег налипает на лицо и одежду.
Отвернувшись, Амелия медленно и осторожно поднимается по обледеневшим ступеням.
Ключ с отрезвляющим щелчком проворачивается в замочной скважине, из расположенного около самого входа окна гостиной по-прежнему льётся умиротворяющий свет и доносятся безмятежные приглушённые голоса.
Захлопнув позади себя дверь, девушка попадает в прихожую. Машинально пересчитывает обувь и развешенные на вешалках куртки – прекрасный способ убедиться, что все уже собрались и наверняка ожидают только её.
Носки привычно скользят по лакированному паркету, совсем рядом своей очереди дожидаются пушистые белоснежные тапочки.
Свет, причудливо преломляясь, бликует и отражается в луже на полу у самого входа в гостиную. Празднично мерцает, меняя ритмично расцветку, отражение ёлочной гирлянды в воде.
Незнакомые голоса прерывают неестественно тихие выстрелы. Телевизор.
Воды очень много – довольно быстро Амелия понимает, что обойти лужу возможным не представляется. Сместившись, она заглядывает в общую комнату. И вопрос потенциально мокрых носков моментально полностью теряет свою актуальность.
Аквариум разбит вдребезги. Чудом уцелевшие зазубренные остатки фронтальной стеклянной витрины окрашены в красный. Разноцветные тропические рыбки вперемешку с осколками стекла разбросаны по полу и не подают признаков жизни. Старательно накрытый на совмещённой кухне праздничный стол отодран от креплений в стене и перевёрнут.
Именно там, на кухне, в ослепительно ярком электрическом свете, зловещими багровыми отблесками переливается кровь. Уже потемнев и отчасти свернувшись, она заливает декоративную плитку пола, почти сплошным слоем покрывает стены и отдельными росчерками темнеет на потолке.
Никогда прежде Амелии не приходилось видеть столько крови в одном месте и сразу. Кажется, будто кто-то в её отсутствие решил наскоро перекрасить стены и пол, нарочно выбрав для этого максимально неприятные отталкивающие цвета.
Взгляд Амелии невольно смещается ниже, туда, где сливаются воедино паркет гостиной и декоративная плитка. Часть крови смешалась с разлитой и постепенно впитывающейся в ковёр водой из аквариума, распространилась багровыми завихрениями дальше, окрашивая в алый всё большую площадь.
В ту же секунду ёлочная гирлянда словно принимает решение, что именно сейчас – наиболее подходящий момент для того, чтобы переключиться на красный. Красные вспышки расцветают повсюду в разлитой воде, неверными отблесками проявляются на стенах и потолке.
Амелии начинает казаться, что кровь буквально повсюду.
Полицейские сирены завывают из динамиков включённого телевизора.