Южная стена Гримфолда, чуть более часа до полудняОбнаружить ближайший подъём на городские стены оказывается непросто. Вильгельм, внезапно оказавшийся в одиночестве и преследуемый презрительно-высокомерным карканьем воронья, то и дело озираясь быстро шагает по узкой улочке прочь от основного бульвара, недовольно оглядывая прилипшие к стенам двухэтажные домики. Он не знает Гримфолд, но знает подобную архитектуру – вход в главный барбакан надежно преграждён запертой решётчатой дверью, но где-то совсем рядом просто обязан оказаться другой.
Охотник шагает по безжизненной пустой улице в одиночестве – и теперь, осознанно отказавшись от общества спутников, почти физически ощущает буравящий затылок полный животной ненависти и голода взгляд. Однако, стоит обернуться, как становится очевидно – позади всё та же неровная изобилующая выбоинами мостовая, темнеют кое-где лужи да жирные упитанные вороны лениво перелатают то и дело с крыши на крышу.
И никого.
Становится спокойнее, здравый смысл и рационализм робко напоминают о своём существовании – однако, стоит ему отвернуться и продолжить идти, как паранойя накатывает с новой силой.
И, тем не менее, охотник не отступает.
Продолжает шагать, обнаруживая в конце концов один из подъёмов, полустёртые под воздействием беспощадного времени каменные ступени.
На этот раз – никакой запертой двери и, конечно же, традиционно никакого дозора.
Обогнув очередной домик, Вильгельм приближается к древней лестнице и начинает медленно подниматься – взбирается на хребет старой стены, высекая каменную крошку из ступеней под каждым шагом железного каблука сапога.
Взбирается наверх, подходит к уцелевшим через одно в лучшем случае зубьям.
И, затаив дыхание, смотрит вниз – с такой высоты ему могла бы открыться потрясающаяся и похищающая надолго дух панорама, скалистые пустоши и редкие островки еловых лесов, отвесные обрывы и тёмные безрадостные воды бескрайнего океана…
Но, вместо этого, по ту сторону городских стен Вильгельм видит лишь колыхающееся на ветру море тумана, который тут и там прорывают не без труда верхушки сосен или крыши находящихся наиболее близко к городу крестьянских хибар.
Чудовищно. Неправдоподобно. Невероятно.
Вильгельм смотрит налево – и видит вздымающийся вдалеке уже хорошо знакомый ему барбакан. Смотрит направо – стена бежит дальше, сверкая зубьями и опоясывая, кажется, весь город до самого побережья. И, удовлетворив собственное любопытство, охотник в конце концов оборачивается – смотрит на Гримфолд, который сковавшая окрестности мгла будто бы не затрагивает. Лицезреет способные одним своим видом свети с ума лабиринты одинаковых улочек, видит крошечные на таком расстоянии тушки перелетающего между ровными площадями крыш воронья, видит, что город разделён на две части – часть кварталов раскинулась на скалистом возвышении вдалеке, в то время как трущобы и прилегающие территории ютятся в низине. Видит вдали, на восточной окраине города, вздымающийся с мольбой к небесам крест городского собора. Видит посреди трущоб обширную площадь, над которой возвышается старая и будто готовая обрушиться с минуты на минуту часовая башня.
А на самой площади…
Впервые за всё время пребывания в городе охотник наконец-то обнаруживает признаки жизни. Множество людей, толпящихся и кажущихся игрушечными фигурками на таком расстоянии. Странная конструкция в центре, напоминающая либо трибуну, либо позорный столб, либо импровизированный помост. Там определённо что-то прямо сейчас происходит – вот только что именно, определить на таком большом расстоянии практически невозможно.