- Разумно, - согласился пан Болеслав. - У кого добрая рука и добрый меч - тот всегда себе гроши заработает. А у кого еще и доброе имя в придачу - тот из грошей сделает злотые. На том и порешим.
На вопрос о бумаге пан Вилковский только мотнул головой.
- Да на что она нам? Я на память не жалуюсь, а тебе и подавно рано ещё - вон какой бодрый. По рукам - и весь сказ.
Этот Эрих казался справным малым, даром что немец. Да и вообще, пан Болеслав немцев не любил, но отдавал им должное. А на войне уважение к тому, кто с тобой бок о бок идет, поважнее любви-то будет.
Когда с финансовыми вопросами было улажено, пан Болеслав перешел к делу.
- Теперь слушай. Первый раз подраться выпадет уже на этой неделе. Дельце - секретное, поэтому ты пока своим не сказывай, чтобы зря не разболтали. Ты ж сам понимаешь - любой удар втрое сильнее, когда он неожиданный. Расскажешь что да как перед самым выступлением. Есть тут у нас один ватажник, больно охочий до обозов купеческих. И мы его укоротим. Народу у него, говорят, немало, но это не воины - ватажники: если как следует в зубы им двинуть, да неожиданно, войну воевать они не будут, разбегутся. А нам того и надо - нам главное его самого поймать. А хитрость такая. Поедет обоз - вроде как с провиантом. Только вместо провианта в телегах будут бойцы. Я так сделаю, что он этот обоз не пропустит. Ватажникам что главное? Чтобы подводы не ушли. Поэтому попробуют они нас взять на лесной дороге, а ударят с головы и с хвоста - чтобы ни вперед, ни назад телеги не уехали. Сам он в драку лезть мастак, да и спесь кое-какую имеет, поэтому я думаю, что пойдет на голову и главные силы его там будут. Твои все в голове пойдут и я сам там пойду, а кто похуже - тех в хвост поместим. Разбойники, наверное, по обыкновению своему скажут, мол, попались, так не дергайтесь. Тут я свистну - и нужно, чтобы арбалеты твои тут же из повозки прямо залп и дали. Это им как бадья холодной воды в рожу будет. А дальше уже ломанем их. Такой план. А чтобы в городе никто не заподозрил и не разболтал, в подводы погрузимся уже за воротами. У самых стен всё одно грабить не будут, дадут отъехать. Что скажешь?
Анджею же он сказал:
- Иди к Тыверскому. Скажи так. Пан Вилковский передает поклон и просит, мол, сказать: есть дело, чтобы славы добыть, да не хватает одного хорошего, храброго шляхтича с дружиной. Пан Вилковский сразу о тебе подумал первым делом, никому больше не предлагал, потому что знает, что ты как раз такой воин и есть. Но - главное все держать в секрете. Если готов силушку и сноровку показать и славу добыть, то никому ничего не говори, а сам с дружиной тихо соберись и в день, в какой скажу, на этой неделе на рассвете жди за воротами, от которых дорога на Краков, у пригорка, на котором дуб раздвоенный растет. Людей схорони в чаще. Сам хочешь пешим приходи, хочешь конным, а людей своих приводи обязательно пешими. И потихоньку все, потихоньку, никому ни слова, а то все испортится, и не видать нам ни славы, ни грошей. А так с Божьей помощью добудем и то, и другое. Вот все так и передай.