Однажды в Гродно (1385 г.) | Партия

Братьев Юхновичей частенько путают: на вид они — одно лицо, даже шрама какого-то примечательного нет, чтобы отличить одного от другого, даже рыжеватую бородку оба носят одинаковую. Оба — не очень высокие, крепкие, рыжеватые молодые парни: тридцати-то им точно нет, а сколько именно есть, никто не знает, да и вряд ли они сами знают — не такого братья Юхновичи происхождения, чтобы кто-то там ещё год и день рождения записывал. Откуда-то из маленькой лесной беловежской деревни они оба: так и бы и пахать в поте лица землю обоим до конца дней, но вот, перебрались в город, выбились как-то в люди, ещё и шляхетство получили от самого Ягайлы. Злые языки говорят, что шляхетство купленное — дескать, раскошелились братья, преподнесли на ярмарке князю лучшего жеребца из конюшни, а тот их за это пожаловал. Но так говорить — нашего князя не уважать: конечно, Ягайло даровал братьям благородное звание из великодушной признательности за ценный дар, а не как плату какую-то.

Одевается Якуб на манер брата - богато, с претензией. Видно, что роскошная жизнь для него непривычная и дорогие наряды сидят не слишком ладно, но, что уж кривить душой, роскошь Якубу пришлась по вкусу. И мягкая ткань, и дорогое вино, и жизнь на широкую ногу. А еще взгляд такой - бывает, посмотришь ему в лицо, вроде и улыбается Якуб, а в глазах сталь, что сразу понятно - от новой жизни он отступаться не намерен, он только распробовал эту жизнь и как следует нагулял аппетит, так что кто на его пути станет, пусть потом пеняет на себя.

Юхновичи — выскочки, каких поискать. Ещё пятнадцать лет назад Яцек навоз из стойла вилами таскал у себя в деревне, да и десять лет назад тем же самым занимался, только уже в Гродно; а вот пять лет назад уже сам не таскал, а присматривал за другими, чтобы таскали. Три же года назад гродненская конюшня ему в собственность перешла: старый хозяин помер, а у Яцека откуда-то деньги оказались, он у наследников дело и приобрёл. А вслед за тем Яцек с братом и шляхетство получили. Быстро, в общем, взлетели Юхновичи, хоть и не очень высоко пока. Но останавливаться не собираются — чувствуют братья, что ухватили удачу за хвост, нельзя её так отпускать.

Ну а что деревенщина они с братом — так с этим Якуб спорить не собирается: глупо было бы спорить с очевидным. Ну да, оба родились в избушке с земляным полом и печью по-чёрному, ну да, и предков своих дальше дедов не помнят, да и было б там кого помнить, ну да, и читают оба так себе, и в науках этих ваших, в свободных искусствах не сильны. Зато не от папы всё унаследовали, а сами всего добились — потом, старанием, а где и кровью; а ведь молодые оба, полжизни ещё не прожили, так вы подумайте, каких Юхновичи дел ещё наворотить успеют, пока старость с ног не собьёт? А они успеют, уж будьте покойны.

Во всем Гродно, пожалуй, нет того, кто мог бы сказать, что знает Якуба хорошо. Появился он при брате без шума около двух лет назад. Поначалу никто даже и не заметил, что у Яцека есть брат, думали, сам конюшенный так лихо везде успевает. Да и когда они с братом стояли перед князем, получая шляхтество, иные думали, что это просто у них в глазах двоится. Известно про Якуба немного. Вроде, пока один брат поднимался в Гродно, другой брать жил в Волыни. Вроде служил, но не ясно где и кому. По характеру молчалив, даже замкнут немного, но когда надо сказать, за словом в карман не лезет. Рассудителен, совершенно по-крестьянски простоват - не успел еще пропитаться городской жизнью. Эта непосредственность частенько очаровывает и располагает к себе. Правда, что на самом деле на уме у младшего Юхновича никто, кроме брата, не знает.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Братьев Юхновичей частенько путают: на вид они — одно лицо, даже шрама какого-то примечательного нет, чтобы отличить одного от другого, даже бородку оба носят одинаковую. Оба — не очень высокие, крепкие, рыжеватые молодые парни: тридцати-то им точно нет, а сколько именно есть, никто не знает, да и вряд ли они сами знают — не такого братья Юхновичи происхождения, чтобы кто-то там ещё год и день рождения записывал. Откуда-то из маленькой лесной беловежской деревни они оба: так и бы и пахать в поте лица землю обоим до конца дней, но вот, перебрались в город, выбились как-то в люди, ещё и шляхетство получили от самого Ягайлы. Злые языки говорят, что шляхетство купленное — дескать, раскошелились братья, преподнесли на ярмарке князю лучшего жеребца из конюшни, а тот их за это пожаловал. Но так говорить — нашего князя не уважать: конечно, Ягайло даровал братьям благородное звание из великодушной признательности за ценный дар, а не как плату какую-то.

Одевается Яцек всё больше богато, с претензией, показывая, что гроши-то у него водятся, что во рванье он больше ходить никогда не будет. Перебарщивает иногда с этим, да и сам знает, что перебарщивает, однако ж — может себе позволить. В общем, взглянешь на Яцека, и сразу понятно — этот шляхтич не по крови, нет в нём этого врождённого чувства человека, который знает, что никому ничего доказывать не должен. Яцек знает — он всем всегда должен доказывать, что шляхетство, состояние, богатый облик — всё это его по праву, и попробуй кто это право оспорить.

Юхновичи — выскочки, каких поискать. Ещё пятнадцать лет назад Яцек навоз из стойла вилами таскал у себя в деревне, да и десять лет назад тем же самым занимался, только уже в Гродно; а вот пять лет назад уже сам не таскал, а присматривал за другими, чтобы таскали. Три же года назад гродненская конюшня ему в собственность перешла: старый хозяин помер, а у Яцека откуда-то деньги оказались, он у наследников дело и приобрёл. А вслед за тем Яцек с братом и шляхетство получили. Быстро, в общем, взлетели Юхновичи, хоть и не очень высоко пока. Но останавливаться не собираются — чувствуют братья, что ухватили удачу за хвост, нельзя её так отпускать.

Ну а что деревенщина они с братом — так с этим Яцек спорить не собирается: глупо было бы спорить с очевидным. Ну да, оба родились в избушке с земляным полом и печью по-чёрному, ну да, и предков своих дальше дедов не помнят, да и было б там кого помнить, ну да, и читают оба так себе, и в науках этих ваших, в свободных искусствах не сильны. Зато не от папы всё унаследовали, а сами всего добились — потом, старанием, а где и кровью; а ведь молодые оба, полжизни ещё не прожили, так вы подумайте, каких Юхновичи дел ещё наворотить успеют, пока старость с ног не собьёт? А они успеют, уж будьте покойны.

Знакомые Яцека, пожалуй, могли бы задуматься, — а любит ли Яцек коней? И, если бы знали Яцека достаточно хорошо, пришли бы к выводу — нет, не любит. Разбирается — безусловно, заботится — ещё бы, умеет продать — конечно; но хорош был бы торговец Яцек Юхнович, если бы обливался горючими слезами при продаже вороного или гнедого друга, верного боевого товарища или как там рыцари говорят? Нет, лошади для Яцека — товар, способ быстрей пролететь расстояние, средство внушительней выглядеть, и привязанность к ним он чувствует лишь в той мере, пока кони соответствуют своему назначению. К людям, говорят, у Яцека похожее отношение.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Ойген фон Корф

Манерный юноша двадцати с небольшим лет. Энергичный и деятельный, что заметно в каждом движение и в каждом слегка театральном размашистом жесте. Непременно и неизменно одет по последней моде, часто в сопровождении не менее нарядных слуг. Производит впечатление человека искреннего и, возможно, слегка наивного.

Говорит на нескольких языках, но на всех без исключения с акцентом.


Дед Ойгена был пятым сыном одного вестфальского барона, который в свое время странствовал по Европе, сражаясь под знаменами того, кто больше заплатит. На этом он сумел сколотить небольшое состояние, которым затем весьма мудро распорядился, скупив за бесценок богатые угодья возле города Гродно после чумы 1351-ого года. С тех пор фон Корфы прочно обосновались в Гродно, хотя от местной шляхты всегда держались особняком.

Ойген фон Корф, однако, человек в городе новый. Родился он здесь, но еще в пятилетнем возрасте его отправили на воспитание к родственникам в Вестфалию. Был он вторым сыном в семье и наследство ему не светило, а потому с детства его готовили к церковной карьере и даже отправили учиться в Прагу. В Праге он и узнал о том, что старший его брат, Генрих, у которого ни жены, ни детей не было, весьма неудачно свалился с лошади и сломал шею, чем неожиданно обеспечил Ойгена богатым наследством, обширными земельными владениями у стен города Гродно.

Случилось это чуть больше года назад. За это время Ойген сумел неплохо освоиться в городе. В отличие от своих нелюдимых и прижимистых предшественников, он щедр, приветлив и уже успел завоевать славу гостеприимного хозяина. Некоторые, правда, недолюбливают его за немецкое происхождение.

Само собой, Ойген, как и все фон Корфы со времен по меньшей мере Карла Великого, добрый католик.

Конрад фон Корф
Дядя Ойгена фон Корфа


Неприметной внешности мужчина тридцати лет. В одежде отдает предпочтения нарядам скромным и практичным. Обыкновенно собран, спокоен и во всем аккуратен. Похож скорее на купца, а не на благородного пана. Да и что-то неуловимое сразу выдает в нем немца, хотя и разговаривает Конрад почти без акцента. В городе его видят редко - только лишь по воскресеньям и праздникам он бывает в соборе, где регулярно жертвует на богоугодные дела, да иногда выезжает по делам. Остальное время он предпочитает проводить в загородном имении Корфов, откуда еще со времен Генриха фон Корфа управляет семейными владениями. Ко всяким хозяйственным делам он подходит весьма ответственно и даже с некоторой страстью. В проблемы жителей корфовых земель старается вникать и по мере сил их решать, отчего пользуется определенной популярностью среди крестьянства.

Вдовец, детей не имеет.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Среднего роста и стати мужчина, 35 лет от роду, чисто и изысканно одет. как полагается пусть и удельному, но князю.

Анджей сдержан, спокоен уже, заботится о семье и будущем рода, ставя семью на первое место, почитая старших и традиции. Но это не относится к другим семьям - тут уже истинно проявляется и шляхетская гордость, и стремление показать свою стать и достоинства семьи.
Не влюбчив - он несколько раз обжигался в юности с "любовью" всей жизни, потом поостыл, другие заботы - о воинской славе, власти, почестях овладели его думами. А дальше и вовсе война - она сделал молодого пана черствее.
Анджей уважает и побаивается старшего брата, испытывая к нему глубокое почтение, как к воину и родичу.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Глава семьи — Антанас Волкович
ссылка

Некогда славный воин, ветеран войн с Тевтонским орденом. Ныне калека, вынужден ходить, опираясь на палку. Как и все Волкóвичи темноволосый и сероглазый.
Вдовец лет пятидесяти. Есть взрослые сын и дочь.

Герб Волковичей — ссылка
Личный герб Антанаса —
ссылка

"Lupus pilum mutat, non mentem" — Неофициальный девиз дома Волковичей. Волк меняет шкуру, а не душу. Эти слова Антанас ответил цеховым старшинам после своего возвращения в Гродно, когда часть ремесленников возмущенные тем, что капитан цеха больше не может вести цеховое ополчение в бой, попыталась снять его. Не важно как мы ранены, не важно за кого мы и какое место занимаем. Мы волки, и у нас сердца воинов.
Антанас умеет быть очаровательным, умеет говорить с толпой или вести переговоры. Всегда предпочитает найти компромисс, навести порядок "мягкой рукой". Во время чумных погромов 1350-1351 гг. в пятнадцать лет принял решение укрывать в доме евреев. В немецких погромах в ходе войн с тевтонскими рыцарями замечен не был. Такое поведение объяснял тем, что является гражданином города, и в первую очередь смотрит на интересы именно города.
До 1382 года был язычником, это все знают, и сам Антанас этого не скрывает. До 1370 года воевал под знаменами Кейстута и Витовта с поляками и тевтонскими рыцарями, тяжело ранен в битве под Рудау после чего до 1377 года выполнял обязанности посла. Это тоже всем известно.
В недавней смуте всецело посвятил себя торговым делам цеха активно не агитируя в совете ни за Кейстута, ни за Ягайло.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.