- Ох тя и понеслооо, - с улыбкой покачал головой Вилковский, когда Юхнович кончил. - И про честь, и про медведей, и про законное право - все в одну кучу свалил. Слушай, Якуб. Так ведь?
Пан Болеслав вытер рот, сел повольнее и посмотрел на Юхновича, так сказать, поближе.
- Ты на охоте был когда-нибудь? А на войне? На охоте охотятся, на войне - воюют. Если ты на войне, надо идти плотно, строем, и крушить всех, кто попадается. А на охоте кто первый зверя догонит - тот и молодец. И совместить эти два действа никак нельзя. Медведь от строя воинского в лесу завсегда убежит, он даром что косолапый, перебирает этими лапами будь здоров, когда надо. А охота - это рога ревут, собаки лают, каждый пан за своим зверем гонится, своих ловчих бранит. У Шляпы, может, человек сто, а может даже и меньше. Но если он нападет на охотников - он их будет по-одному-по-пять-по-десять бить, в лесу они быстро не соберутся ни в жисть. Тем более пешие. У тебя же люди пешие? И так по частям либо разгонит, либо перебьет. То, что ты говоришь - это так-то дело хорошее, что одно, что другое. Но не вместе. Тут, прости Господи, либо жопа, либо палец, - пан Болеслав развел руками.
- Если бы можно было ребят Шляпы так легко поймать, как медведей затравить - его бы уже давно поймали, выборы там или нет. Но на то он и разбойник, что от боя бегает, а за добычей прибегает. Так-то.