Бальтазар медленно перемещается по арене, выискивая глазами признаки неуловимой исчезнувшей аквитанки. Её присутствие рядом способны выдать любые косвенные признаки – тихий шелест шагов, изменившаяся траектория оседающих в неторопливом вихре песчинок, порывистый вздох за спиной или же беспокойство полупрозрачных призрачных силуэтов, давно и основательно заполонивших арену в глазах Бальтазара.
Он шагает медленно, осторожно, проклятый меч хищно подрагивает в обманчиво расслабленной руке мертвеца. Он идёт, расталкивая застывшие худые фигуры – совсем недавно пронзавшая пространство удивительная энергия испарилась, но всё больше оскалившихся мертвецов выступают из мрака небытия. На ристалище становится отвратительно многолюдно – и пусть зрители до сих пор не подозревают о присутствии проклятых душ, рыцарь смерти видит каждого из них по отдельности и одновременно всех разом.
Хан пристально наблюдает за поединком в ожидании следующего шага аквитанской принцессы.
Бальтазар начинает скучать – и в это самое мгновение она появляется.
Выскальзывает из тени – хищная, неуловимая, восхитительно смертоносная.
Порыв потустороннего ветра выдаёт присутствие следопыта – рыцарь смерти стремительно оборачивается, как раз вовремя для того, чтобы заметить, как она мчится навстречу.
Проклятая катана взлетает, мерцают синим огнём глаза мертвеца.
И лезвие старого как сам мир копья распаляется, вспыхивает и загорается синевой – и эта сокрушительная энергия пульсирует, пронизывает пространство, обескураживает и мерцает ложными вспышками.
Ями прыгает, обеими руками сжимая громоздкий артефакт из далёкого прошлого.
Взлетает, дрожа и резонируя в воздухе, тёмное лезвие меча, готового с удовольствием поглотить ещё одну душу.
Зрители задерживают дыхание и даже сам Хан, подавшись вперёд, впивается пальцами в подлокотники трона.
И синий огонь энергии душ вырывается из закалённого в горниле времени острия. Ослепительная лазурная вспышка проявляет мир в негативе – сокрытая в оружии сила на этот раз на самом деле высвобождается.
Кричит младенец, напуганный светом.
Протирают слезящиеся глаза сотни зрителей.
Криво усмехнувшись, опускает голову Хан.
И лишь Лиенто Виссанти продолжает не отрываясь смотреть на арену.
Асшайский клинок, так и не вкусив крови, медленно падает на переливающийся тенями песок.
Ями отступает на шаг, тоже на несколько коротких секунд ослеплённая взрывом.
Бальтазар медленно опускает голову и смотрит на инкрустированное замысловатой резьбой древко копья лорда Годрика, торчащее в его ещё совсем недавно целой груди.
Едва ли, впрочем, для рыцаря смерти станет серьёзной проблемой подобная рана.
Рука тянется к артефакту, готовая завладеть им и обратить против недавней хозяйки.
Вот только что-то не так. Конечности отказываются внезапно повиноваться.
Синий огонь распространяется в разные стороны от дыры в грудной клетке, охватывая искрами мёртвые ткани.
Бальтазар снова чувствует это – холод, тепло, необходимость в дыхании, боль.
Снова чувствует жизнь – столь иронично проявившую себя перед его окончательной и бесповоротной кончиной.
Колени сгибаются, бьют что есть силы в твёрдый песок.
И пламя взлетает, охватывая огненным столпом силуэт Бальтазара.
Ями смотрит на полыхающий у её ног силуэт – огонь сжирает ткани, броню, кости и плоть.
Несколько ударов сердца – и очередной порыв ветра уносит в сторону переливающийся лазурными искрами пепел. Копьё лорда Годрика остаётся в гордом одиночестве лежать на земле. Целое, весело сверкающее, невредимое.