Трибуны сопровождают падение Анчара встревоженным вздохом.
Напутствие кочевника тонет в неистовом рёве разгорячённой толпы.
Кто теперь скажет Хану, что небо падает?
Кто решит проблемы брошенных на произвол судьбы кочевых племён далёкой пустыни?
Абдула был избранным, посланником своего племени в сердце Империи. Он прошёл почти весь путь до конца, но даже самая возвышенная идея – это по-прежнему всё же только идея.
В то время как даже самое грубое и простое копьё – это всё же копьё.
Но поединок на этом не завершается. Блистательный Генри наступает на воодушевлённого победой Эркрана – мелькает хищно топор, и публика поддерживает свирепый неистовый натиск своего фаворита. Циклоп не сдаётся, порхает по арене, неуловимый и смертоносный – вот лезвие проносится в дюйме от плеча наёмника, вот со свистом рассекает воздух над его головой. Рыцарь Империи на удивлении быстр для своего возраста, комплекции и экипировки. Свиреп, как в те далёкие юные годы. Его противник опытен и хитёр, но сэр Генри точно знает, что делает. Едва заметно он припадает на пострадавшую ногу – и Циклоп видит это, Циклоп выжидает.
Стремительный выпад копья оставляет царапину на латном нагруднике.
Секира вновь беспомощно распарывает ни в чём не повинный воздух арены.
Ещё один выпад – и новая царапина остаётся на видавшей виды, но по-прежнему надёжной броне.
Асшайский топор с завидным постоянством пронзает лишь пустоту.
И вот рыцарь проваливается в практически незаметную выбоину в песке, вот, кажется, наступает для Эркрана долгожданное мгновение торжества.
Стремительно сближение, предательский выпад копьём сверху вниз, в подбородок.
И Генри, который на самом деле точно рассчитывает каждое выверенное безупречно движение.
Отбивает в сторону остриё стальным наручем, вкладывает всю оставшуюся силу в единственный сокрушительный горизонтальный удар.
Покрытая кровожадными зазубринами прошлого тусклая сталь проходит точно по линии шеи – проходит почти беспрепятственно, будто снова поражает вместо противника лишь пространство.
Голова Эркрана отлетает в сторону, из почти ювелирного среза на шее в небо взлетает карминово-багровый фонтан.
Сотрясаемое судорогами агонии обезглавленное тело медленно оседает, в то время как рыцарь Империи опускает положившее конец карьере наёмника убийственное оружие.
И трибуны ревут, приветствуя своего чемпиона.
И, усмехаясь, чествует победителя несколькими вялыми хлопками сам Хан.
И орёт, срывая глотку, Ториус Раммель, превознося достоинства последнего истинного чемпиона Империи.