Серебряная залитая лунным светом трава приятно шелестит под ногами.
Игнийцы тенями скользят в сторону от тропы, наслаждаясь практически абсолютной тишиной вечного леса. Некоторое время Галахад молчит, мягко направляя и выбирая дорогу. Забываются конфликты и споры шатра, целая армия совсем рядом будто бы растворяется в тишине, и, пусть и всего на несколько коротких минут, окружающий мир будто и вовсе прекращает существовать. Нет Эскалона с его маршалами и солдатами, нет Вивиан с её пророчествами и скептицизмом – нет ничего, кроме упоительного спокойствия ночного леса, теперь уже полузабытого, но по-прежнему такого родного и до боли знакомого. Нитаэль даже кажется, что она снова вернулась в детство – в те времена, когда она понятия не имела, что такое Искра и каково это быть этой самой искрой, которая даже не представляет, что нужно делать, но от которой все поголовно ждут великих свершений. Тишина обволакивает и успокаивает – ещё несколько шагов, и кусты расступаются, являя взору спокойную и безмятежную гладь реки Лелиан, прозрачные воды которой без устали мчатся от Сердца к далёкому и отданному врагу Медиану, многократно петляя и непредсказуемо изгибаясь.
Лунная дорожка на воде окрашивает поверхность реки серебром, уходя к противоположному берегу, тёмному, безлюдному и угрожающе молчаливому.
Наверняка где-то там бдят без устали эскалонские часовые – люди, которые воспринимают этот лес совершенно иначе. Для них он – угроза, таит опасность и неизвестность, в которой за каждым деревом может скрываться меткий стрелок или коварный игнийский лазутчик.
Этот лес не принадлежит им.
Никогда не принадлежал – так было всегда, так должно оставаться и впредь.
Галахад останавливается на обрыве, задумчиво уставившись вдаль.
На его плечи накинут тёмно-зелёный плащ, под которым наверняка скрывается лёгкая и почти не стесняющая движений броня. Нитаэль отстранённо отмечает, насколько за последние месяцы он возмужал. Некогда длинные тёмные волосы теперь коротко стрижены, в движениях появилось нечто новое, непривычное – нечто, что можно охарактеризовать с наибольшей вероятностью как военную выправку. Сейчас в человеке рядом бесконечно сложно узнать того парня, который каких-то пять лет назад пришёл одновременно с ней в академию. Изменилась ли настолько сильно она сама?
– Всё действительно стало сложно, Нит, – негромко отвечает он после продолжительного молчания, прерываемого лишь стрекотом вездесущих сверчков. – Но мы, в отличии от эскалонцев, по крайней мере знаем, за что сражаемся.
Он делает неопределённый жест, указывая на местность вокруг.
– Это наш лес, он восхитителен и прекрасен. Мы и так отдали им слишком многое. Если этих людей можно остановить, то мы должны это сделать. Если мы действительно умрёт завтра утром…
Галахад замолкает, опустив голову и невесело усмехнувшись одними губами.
– Тиссае ла воррен. Выпавшее знамя подхватят другие. Нам есть за что сражаться… И за что умирать.
То, что осталось.
Сложно жить под гнётом постоянных пророчеств, многие из которых безошибочно предсказывают как судьбу Игнии, так и чью-либо смерть. Игнийцы таким образом существовали веками. Это знание породило всеобщее осознание факта – существуют вещи, которые во что бы то ни стало должны быть сделаны. Пусть даже исполнитель заранее знает цену, которую придётся заплатить ради достижения цели.
Предсказания по-настоящему хороших прорицательниц, таких как Ариандель, почти невозможно изменить или обернуть вспять. Они видят обрывки будущего восхитительно чётко.
Предназначение так или иначе соберёт свою жатву.
Большинство игнийцев рано или поздно в определённой степени становятся фаталистами.
И в этом мире обречённых существует Искра.
Вспышка, способная разжечь великое пламя.
Люди, способные перерубать цепи предназначения, меняя собственное будущее и настоящее окружающих.
Фактор хаоса и неопределённости в мире условных констант.
Впрочем, насколько было известно Нитаэль, к по-настоящему хорошим прорицательницам Вивиан совершенно не относилась.
Задумавшись, девушка не сразу замечает обращённый на неё взгляд Галахада.
– Как давно мы вот так не разговаривали, Нит? С самых экзаменов? Мир изменился. Мы… Изменились.
В последнее время действительно было совершенно не до общения. Дни сливались в недели, которые объединялись, в свою очередь, в месяца. Месяца тревог и волнений, невыносимой непосильной ответственности.
Его ладонь касается щеки Нитаэль, и девушка запоздало осознаёт, насколько он близко. В прошлом ей, бывало, казалось, что со стороны Галахада она замечала нечто большее, чем просто дружескую симпатию, но эти подозрения были настолько редки и мимолётны, что практически выветрились из памяти.
Худшего момента для демонстрации своих чувств не придумаешь.
Лучший момент, впрочем, сложно даже представить.