Девушка улыбается – с плохо скрываемым облегчением и исключительно мило.
Свет луны пробивается сквозь неплотно закрытые ставни, окрашивая наверняка впечатляюще унылую и убогую при дневном свете комнату чарующим серебром.
Совсем низенькая, она проскальзывает мимо охотника и, остановившись посреди его скромной обители и не найдя ничего, что могло бы хотя бы отдалённо сойти за кресло, скидывает тапочки и с ногами осторожно забирается на кровать. С интересом наблюдает из-под опущенных ресниц за манипуляциями Эдельвальда с мечом – мужчина, не успевший как следует освоиться со своим временным имуществом перед сном, довольно быстро понимает, что на кружки в этих обстоятельствах ему рассчитывать не приходится.
«Слово» замирает, бережно прислонённое к изголовью кровати – девушка рассматривает простые грубые ножны и рукоять, рассеянно откидывая с лица прядь волос.
– Мне наверное тоже стоило представиться, – пожав плечами, несколько виновато сообщает она.
Незнакомка сидит на фоне окна, лунный свет пронзает тёмные волосы и продвигается дальше, оставляя в тени лицо, на котором горят драгоценными камнями в полумраке большие глаза.
– Меня зовут Виолетта и, в свете всех обстоятельств, мы наверное можем опустить титулы…
Её вессалийский акцент совершенно очарователен, кроме того, Эдельвальду несколько раз приходилось бывать по долгу профессии на просторах Вессалии – знойной прибрежной стране магии, роскошного вина, зеркал и достаточно разнузданных нравов.
Может статься, что гостье охотника даже не кажется чем-то особенно необычным её исключительно откровенный наряд.
Может статься, что она, напротив, прекрасно знает, что и с какой именно целью пытается сделать. Жизнь в Вессалии проще и несравнимо роскошнее.
То, за что в Эскалоне публично выпороли бы на площади, там считается относительно невинной раскрепощённостью.
Подумать только. После всех мест в мире, которые довелось повидать.
После изумрудных лесов и прозрачных рек Игнии, после пустынь и солнечных пляжей Вессалии, после мира людей, которые не ходят с надтреснуто хмурыми лицами, сжимаясь в ужасе при виде собственной тени, он, Эдельвальд, снова вернулся сюда.
В город, из которого когда-то бежал. В город, который в глубине души ненавидел.
И будто бы принёс вместе с собой сверкающие осколки того, другого, внешнего мира. Игнийцев, которых отродясь не видали жители Эскалона. Незнакомку, почти наверняка имеющую отношение к вессалийской аристократии.
Почему всё-таки он вернулся?
Кажется, в глубине души Эдельвальд и сам затруднялся в полной мере ответить на этот вопрос.
Виолетта аккуратно ставит бутылку на прикроватную тумбочку и чуть сдвигается к краю, освобождая место для Эдельвальда.
– Вы не похожи на человека, который способен меня обидеть, – сообщает она в ответ на прозвучавший в вопросе намёк и лишь затем, вздохнув, решает перейти к сути. – Мой опыт подсказывает, что вы, охотники, никогда не появляетесь просто так. Что вы всегда направляетесь туда, где для вас есть работа. Ты приехал сюда…
Непринуждённость, с которой вессалийцы неизменно переходили на «ты» всегда удивляла.
– С определённой целью, – она загадочно улыбается. – И едва ли я ошибусь, если предположу, что это связано с теми несчастными, которых начали тут и там находить обескровленными в столичных предместьях?