Стеклянная кабина истребителя медленно поднимается, «Тигр», прекращая рычать авиационными двигателями, неохотно с запозданием замолкает. Ремень безопасности отходит в сторону со щелчком, разгорячённое лицо Харпера ласкает приятная прохлада налетевшего ветра. Наблюдая, как суетятся вокруг техники и пилоты, как занимают отведённые им места истребители, Уильям машинально выуживает пачку «Мальборо» из кармана. Мысли снова и снова возвращаются к закончившемуся сражению, руки заметно подрагивают – даже верная зажигалка подпаливает сигарету не с первого раза.
С первым вдохом по лёгким разливается никотиновый дым, прочищая голову и отгоняя мандраж.
Всё отлично, он справился. Всё хорошо.
Мысль о том, насколько близко была в очередной раз смерть, накатывает запоздало. Лишь докурив, одним из последних Уилл спрыгивает на асфальт «взлётки».
Они победили. Теперь можно расслабиться.
Он входит в зал едва не последним – даже не подумав, что нужно переодеться, в отличии от чистенькой и опрятной принцессы. Окидывает долгим взглядом собравшихся, оценивая диспозицию. Цинк, что-то записывая, примостился за одним из дальних столов, Латунь о чём-то весело щебечет с Нариссой. Уилл медленно проходит мимо занятых столов, ответив на приветствие полковника не слишком формальным кивком. Говорить, по всей видимости, придётся, как всегда, Харперу.
Где-то глубоко внутри, под слоями хладнокровия и спокойствия, плещется злость. Та самая злость, с которой он вдавливал гашетку, выцеливая виляющий хвост истребителя Змея. Злость, порождённая чувством потери и страхом. Лишь чудом на этот раз обошлось. Обошлось не для всех.
ВВС Семиземья не оказалось готово. Происходивший здесь на протяжении последних месяцев цирк ожидаемо начинал демонстрировать вереницу последствий. Значительно раньше, чем планировал Уилл. Значительно раньше, чем он должен, в соответствии со сроком контракта, свалить из этой страны в объятия Бетани. Не потому ли так кисло улыбается полковник? Не потому ли, что прекрасно осознаёт, насколько сильно они облажались?
Проектор они, значит настроили.
Харпер невесело усмехается.
– Боевая задача выполнена, превосходящие силы противника разгромлены, – бесстрастно начинает он рапорт, вытянувшись перед представителями делегации в полный рост.
Они хотят рассматривать слайды и разбирать схватку. Находить ошибки в действиях отдельных пилотов, которые, при внимательном рассмотрении наверняка там найдутся. Сваливать вину и анализировать, пытаясь таким образом отвести внимание от себя.
Харпер считает совершенно иначе. Он считает, что каждый в этом бою выложился по максимуму, каждый прыгнул выше головы, чтобы перекрыть те ошибки, которые допустило на стадии планирования командование.
– Каждый пилот моей эскадрильи сделал всё возможное для достижения цели, – подчёркивает Харпер, разом предлагая винить его, как командира, за любые оплошности подчинённых. – В лучшую сторону хотел бы отметить курсанта Джиани. Она продемонстрировала впечатляющие для пилота с её опытом храбрость и мастерство, лично сбив три вражеских истребителя.
Латунь и Цинк в дополнительном одобрении не нуждаются, а вот принцессе не помешает положительная оценка её впечатляющего дебюта.
Харпер закладывает обе руки за спину, его взгляд стекленеет. За то, что он скажет дальше, ответственность должна лечь и ляжет исключительно на него.
– Тем не менее, не могу не отметить, что мы не были готовы. Эскадрильи смогли отреагировать настолько оперативно исключительно благодаря запланированным учениям, – он говорит одно, но подразумевает совершенно другое.
Оценку ущерба нападения на спящую базу негласно предлагает оставить специалистам.
– Разведданные не были получены своевременно, серьёзная группа противника подобралась к нашим позициям не замеченной. Более того, с тыла, с наших же территорий, появились истребители с нашими опознавательными знаками. Истребители, имеющие доступ к нашей же частоте.
Харпер качнул головой, не глядя ни на кого из полковников.
– Это утро могло закончиться катастрофой.
И в том, что не закончилось, нет вашей заслуги.
Гибель Джонсон на вашей совести, не на совести Уилла.
Последнее – не озвучено, но буквально сквозит в интонациях между строк.
Выговорившись, Уилл замолкает.