Бездна напирает на Эвелинн. Лишает воли к сопротивлению, пытается потушить её свет, лишить дыхания и сознания. Необъятное чудовище медленно плывёт к Бреши, ежесекундно увеличиваясь в размерах. Девушка видит бесчисленные извивающиеся хоботки и отростки, видит безразмерные щупальца, которые тянутся к ней, едва заметно дрожа на свету.
Но она не боится. Не сдаётся. Свет закручивается вокруг Эвелинн в сияющую спираль. Воспоминания и образы всплывают перед глазами, кривятся и искажаются.
Вот маленькая Эви снова прячется под столом, а вокруг неё ходит мама. Но вместо солнца сквозь шторы в комнату льётся кровь, а когда женщина наклоняется – девочка видит перед собой мёртвое, гниющее и изъеденное червями лицо.
Вот Элиас стоит перед ней, говоря, что она сделала невозможное. Но глаза храмовника – два тёмных колодца, в отражениях которых девушка снова и снова видит, как лезвие его меча устремляется к её шее.
Она дрожит, но отгоняет видения. Она пытается объять Брешь сознанием, абстрагироваться от настойчивых образов, прекрасно понимая при этом, что бездна читает её как открытую книгу. Поглощает. Сводит с ума.
Пытается уничтожить одинокий маяк в бушующем океане первозданного мрака.
И вдруг Эвелинн понимает. Что пытается сказать ей Рассвет, чего опасается бездна, чего ожидает от неё корпус. Для того, чтобы восстановить ткань реальности, требуется энергетический всплеск колоссальных размеров.
Запоздало чародейка осознаёт, почему её артефакт имеет именно эту форму.
Форму кинжала.
Наиболее грубая и примитивная магия, наиболее эффективная. Магия грязная, вульгарная и порочная – тем не менее, удручающе действенная. Магия крови позволяет получить необходимые объёмы энергии в рекордные сроки, высасывая жизненные силы использующего её заклинателя. Жертвоприношение. Самопожертвование. Способ раз и навсегда закрыть Брешь.
Но… Должно же быть другое решение?
Наполненные злобой багровые глаза мерцают тлеющими угольками внутри, оглушительное хлопанье кожистых крыльев несёт вместе с собой оскаленные исходящие слюной звериные пасти и обсидиановые серповидные когти.
Элиас оказывается возле Илль, решительно поднимая потрёпанный опасностями и временем щит. Переминается с ноги на ногу Янус, ожидая момента нанести тварям удар.
Замирает, сражённый страхом, герцог де Труа.
И первый демон ночи, планируя, обрушивается на тщетно пытавшуюся уклониться Виссиль. Кинжал Фелиции врезается в грудь существа, но оказывается не в силах прервать стремительную атаку.
Длинные когти пронзают грудь девушки насквозь, разрывая плоть, кости и мантию. Тварь с трепещущим телом чародейки в лапах взмывает назад, к утопающему в полумраке своду тронного зала, где к пиршеству присоединяются другие омерзительные создания. Прямо в воздухе они кромсают её, разрывают на части – кровавый дождь льётся на уцелевших с небес.
Илль натягивает тетиву – наконечник стрелы, повинуясь словам девушки, покрывается инеем.
В далёком прошлом, в лесу, при свете почти забытого восходящего солнца, опытные рейнджеры Пограничья восхищались прирождённым талантом к стрельбе из лука у неопытной молодой следопытки. Этот навык совершенствовался и оттачивался годами – этот навык как никогда пригодится своей обладательнице в самый тёмный на её памяти час.
Выпущенная стрела пронзает грудь одного из волков на лету – тёмная шерсть бестии покрывается изморозью, чёрные крылья хлопают на прощание и застывают. Тварь падает вниз бесформенным мешком из мускулов и костей – с грохотом обрушивается на пол почти у самых ног Элиаса. Даже выпирающие клыки посинели, белесая пелена притупляет злобный багровый огонь широко распахнутых глаз.
Но волк, легко переживая падение, даже не думает умирать. Мощными рывками преодолевая морозное оцепенение, он стремительно поднимается на ноги – расправив тёмные крылья, перед Элиасом вырастает чудовище, которое выше храмовника почти на две головы. Низкий утробный рык вместе со смрадом вырывается из распахнутой пасти – древко очередной стрелы Илль послушно касается тетивы.
Волк шагает вперёд, к девушке и храмовнику.
И замирает – из мохнатой груди выглядывает окровавленный наконечник впившейся в спину чудовища алебарды.
Один за другим с колен поднимаются гвардейцы мёртвого императора – передние ряды наступают, в то время как задние, вскидывая взведённые арбалеты, выпускают град болтов в потолок. Леденящие душу вопли боли и ярости разносятся по тронному залу – оставив в покое останки Виссиль, бестии атакуют.
Пронзённый алебардой гвардейца волк оборачивается, переламывая древко. Оборачивается по-прежнему заторможенно – лишь затем, чтобы на него навалилось сразу четверо воинов, вытаскивающих на ходу одноручные мечи из болтавшихся на поясах ножен.
Ещё несколько волков падают грузно на пол – в их тушах торчат арбалетные болты, кожистые крылья зияют многочисленными рваными ранами. Одно из чудовищ, задрав тупую морду к тёмному небу, начинает оглушительно выть.
Но ни один из гвардейцев старой империи даже не дрогнет.