Факелы один за другим с шипением гаснут, выскальзывают из рук.
С исчезновением каждого нового огня мрак сгущается, подкрадывается рывками, шипит и клубится вокруг.
И во мраке, над багровой, неуловимо ассоциирующейся с озером крови водой, танцуют восхитительные недосягаемые светлячки. Одинокий огонь факела Элиаса продолжает плясать на сильной ветру – руки сжимающей источник света Илль дрожат от страха и холода.
Некоторых оттаскивают назад, другие – балансируют на самом краю топи, в полушаге от того, чтобы окончательно и бесповоротно попрощаться с реальностью. Бледные щупальца бесшумно выскальзывают из воды, обвивая ноги людей, которые не обращают на эту незначительную неурядицу никакого внимания. Рывки, крики, гибель собрата – ничто не имеет значения в сравнении с восхитительным танцем потусторонних огней.
И вдруг всё меняется.
Бирюзовые светлячки ослепительно вспыхивают, окрашиваясь в кармин.
В багровом свете отчётливо видно, что никакие это на самом деле не светлячки – огни болтаются над водой на ассиметричных отростках, отходящих от вздувшейся туши неведомой твари.
Картина происходящего вдруг в одночасье собирается воедино – мерзкая тварь сферической формы, туша которой наполовину лишь выступает из тёмной воды, приманивая светом беспечную дичь.
Омерзительное вздувшееся огромное существо, от которого в разные стороны отходят пронизывающие болото тентакли – неторопливо плывёт, приближается к берегу, демонстрируя ровные окружности обрамляющих монструозную пасть уродливых мелких зубов.
Не нежить, не искажённые существа и даже не поглощённые люди. Настоящее порождение тьмы, много циклов назад превратившее болота в свои угодья. Теперь, в кровавом свете багровых огней, особенно отчётливо видны выступающие местами над водой волчьи скелеты и черепа – люди становятся для этого отродья не первой, но и, наверняка, далеко не последней добычей.
Взвигнув на прощание, музыка замолкает. Иллюзия рушится, разлетается в одночасье на сотни осколков. На смену очарованию и восторгу приходит жестокое осознание, которое несёт с собой чистый неконтролируемый ужас. Георг, прозрев, шарахается назад – но опутавшие ноги щупальца слизывают рейнджера свирепым рывком, вода заглушает сорвавшийся было с губ предупредительный вскрик. Болото вздыбливается тревожной рябью, огрызается накатывающими на берег волнами. Белесые щупальцам жуткими змеями появляются из воды, ползут, извиваясь, по мелководью, предпринимая попытки вслепую нащупать новую жертву.
Манящие светлячки перед глазами Дебби вспыхивают и гаснут. В кровавом свете алых огней она видит отчётливо существо, распахнутая пасть которого обещает вечную боль и чудовищные страдания. Наваждение отступает, ясность сознания возвращается – слишком поздно, твёрдая почва под ногами заканчивается. Она не хочет умирать, тем более – умирать так. Глупо, на полпути, в пасти отвратительного безликого порождения бездны. Дебби не понимает, как вышло так, что она оказалась одна впереди. В приоткрытый рот врывается гнилая вода, девушка барахтается в отчаянной попытке вынырнуть на поверхность. Но обвившие хрупкую фигурку щупальца тащат вниз, стискивают грудную клетку, выдавливая воздух из лёгких.
Вниз, в абсолютную и вечную тьму. На самое дно.
Уцелевшая верёвка натягивается, едва не увлекая вслед за Дебби Фелицию. Трещит от неистового рывка, рвётся, соскальзывает в топь вслед за по-прежнему обвязанной чародейкой.