Стук и крики за дверью заставили аристократку подобраться. Сонливость схлынула, включилась паранойя. Кто так настойчив в столь поздний час? И, лишь узнав по голосу ночного гостя, Шарлотта от ужаса окаменела, стала бледнее простыни, сжала ручонками край одеяла, на выдохе слетело с ее губ:
- Уэсли…
Если Хартиган сейчас стоял у ее порога, то, очевиднее некуда, с задержанием одного проходимца возникли какие-то проблемы. У целого отряда? Андерсон обещал, что пойдет не один. Обманул? Хартиган был здесь, он требовал ее, и похоже ничего не боялся… Означало ли это, что Уэсли сейчас…
О, как забилось девичье сердце! С болью, с ненавистью к себе, к миру. Молодой офицер накануне «освобождения», он «отбыл свой срок» в этом неприветливом месте, а теперь, не дождавшись наград и новых назначений, сгинул, пытаясь защитить одну заключенную? Шарлотта не была рождена отнимать чужие жизни, но сейчас ей хотелось… Хотелось всадить в черное сердце Рэймонда огромный охотничий нож, по самую рукоятку. Не вернут этим Уэсли, но это место видимо не зря принадлежало преступникам, оно питало душу самыми грязными чувствами, приглашая упасть в эту грязь, ко всем грешникам, испачкаться и увязнуть.
Если бы у Шэри был такой нож…
Разъедаемая страхами, болью и ненавистью аристократка около минуты не могла пошевелиться, сдвинуться с места, или что-то ответить. Шок парализовал… Ну почему ее домишко попросту не смыло в океан волной? Когда же вернулась власть над собой, девчонка, как разбуженная лаем кошка, спрыгивает с постели, прижимается спиной к стене и немигающим, опустошенным взглядом утыкается в уличную дверь. Хлипкая преграда продолжает сотрясаться под ударами подлеца. Шарлотта понимает – он не уйдет. Ему ничего не стоило на самом деле просто приложить чуть больше усилий, чтобы вывернуть преграду с петель и замков.
- У… У-у-убирайся! – визгливо тявкнула беззащитная Виллоу, в отчаянии схватив табуретку, словно она чудесным образом могла сокрушить кого-то, кто сильнее и злее ее стократ.