Йорген был уже немолод, а бивачная жизнь не способствует хорошему здоровью. Бывало, что и кости ноют от погоды, бывало, что и кашель заедает. Но только не перед боем! Ожидание настоящей битвы всегда действовало на капитана лучше всякой припарки! Сразу проходили все болячки, крепким становился голос, а усы топорщились, как грива боевого коня. Ибо, как говаривал полковник Кройц: "Солдат не бывает больным — либо здоров, либо мертв!"
Утром перед битвой Хольк встал раньше всех своих солдат. Где-то в лагере была бабенка, у которой он иногда оставался, но перед боем старый капитан никогда не забавлялся. А то запал на бабу растратишь. А запал должен быть ого-го! Встал он, значит, поплескал себе в лицо водицей из бадьи, размял шею, покрутился из стороны в сторону. Натянул рубаху, оделся весь, бороду расчесал. Потом тихонько Лемке разбудил. В пехоте оруженосцы не положены, но так уж заведено — капитану всегда кто-то помогает латы надеть. Зачехлил себя в броню. "Ну-к," — говорит, — "осмотри, чтобы сверкало как надо!" Подтянули все ремешки, осмотрели. И вот в таком виде, лязгая доспехом, вошел Хольк в общую палатку и как гаркнет:
— Ну-ка подъем, раздолбаи-лежебоки! РРРРРРРРотападьееем!
Лицо напыщенное, вроде как суровое, а сам усмехается, но там, под бородой.
Пробудилось воинство, акромя часовых, которым и так спать не полагалось, забегало, забормотало, зашуршало кафтанами, затопало башмаками, зазвенело оружием.
Часа не прошло — все стоят в полном порядке. Пики — в небо уставлены, фитили тлеют, перья на шляпах да на шлемах... Ух, красота! Гейнезерцы, мать их! Ух! Орлы! Уууух! Рота в боевом порядке, это ж, мать твою, самое красивое, что есть на свете, наравне с пышной бабой и кружкой темного кексгольмского пива!
Поверку быстренько сержант провел — все на месте.
— Ну что, солдаты! — насмешливо их Хольк спросил. — Победим врага сегодня?
— Дааа, — кричат нестройно, уверенно. Не проснулись еще толком. А просыпаться-то пора. Пора уж попрощаться
— Размазня! Не верю, — кривится притворно Йорген. — Ну-ка? Неужто?
— Даааааа! — кричат гейнезерцы.
— Что за бабье кудахтанье! Вы солдаты или где?! Вам юбки вместо лат носить! Еще раз! Победим?
— ДААААА! — ревут солдаты.
— Еще раз!
— ДАААААА!
— Еще!
— ДАААААААА!!!!! ПОБЕДАААААА!!!!
И Хольк, стиснув от удовольствия зубы, видит, слышит это — как рявкают это "да", как подбираются, как напружиниваются, звереют понемногу. Разозлились: готовы убивать, умирать. А кто готов убивать и умирать — тот готов побеждать.
— Ну то-то, — говорит он примирительно. — Песню запеееева! За мной шагоооом... АРШ!
И гейнезерцы выступают. И гейнезерцы поют!
Вот смерть на вороном по полю скачет,
Под капюшон облезлый череп прячет.
Когда ландскнехтов роты маршируют,
Она за ними следует, ликуя.
Красиво на коне смертельно бледном,
Как херувим в сиянии победном,
Как девка в платья вышитом багрянце,
Она идёт кружась в безумном танце.
Смерть барабанит, аж земля трясётся.
Тот гром в солдатском сердце отзовётся.
Всё не смолкают барабана дроби -
То кожа, что натянута на гробе!
"Хорошо парнишка подтягивает!" — думает Хольк о своем сыне, подкручивая ус. — "Но кто там у нас нынче впереди?"
За кого там драться — это не особо интересно, когда уже решили. Дерешься так или иначе всегда за деньги. А вот против кого... Это полюбопытнее будет. Железная баталия! Во как! Сошлись, стало быть, как будто и со своими. Ну, не жалуйтесь, ребятушки...
А вот союзнички. Баба эта седая, стало быть, вперед полезет. Ладно, посмотрим, что у нее получится. Было у Холька предчувствие, что разбегутся ее парни с гор. Ну да ладно, посмотрим. Война всех испробует.
Противник близко, и пора бы к делу.
— Кончай песню! — командует сержант. — Господин капитан, рота готова к бою.
— В боевой порядок — становиииись! — командует Йорген. — Стрелки — на фланги, широким фронтом Артиллерия! На холм! Приготовились к бою!