Кендерша, казалось, была рада любому общению, и когда им выдали еду, живо затараторила, не забывая отправлять ложку в рот:
- Ой! Привет. Ты забавный! Я Элли. Элли Репейник, если быть вежливой. Я думала, меня схватили, чтобы доставить на принудительную свадьбу - ну знаешь, у нас есть такой обычай, когда тебе исполняется сорок, тебя ловят и усаживают, хотя бы на пять годков, заняться семьёй.
Тут стражник грубо её прерывает
- Хорош трещать, ешь давай, а то ноги протянешь. Элли быстро доедает и встает в строй.
Пока колонна идет по коридору наверх, кендерша засыпает барда вопросами:
- Кирик, а ты был в Сильванести? Я не была. Вот здорово будет посмотреть! А еще никогда не видела минотавра, он такооой большой! Ой, а что с его рогами, ему наверное больно? А они отрастут? А ты был у них на островах? Может, он возьмет меня с собой? Обожжаю море!
Ее нисколько не смущает, что сейчас она рабыня в шахте, и может не увидеть в своей жизни ничего, кроме своих кандалов. На которых даже нет замка. Тем временем бард замечает, что Элли задумалась и вяжет узелок на веревке, чтобы повесить на него... Три ножовки, ржавую ложку с дыркой посередине и загнутый гвоздь. У него самого тем временем ножовка пропала. Когда рабов выводят на поверхность, Элли заканчивает устраивать свою "сумочку" и ошалело смотрит по сторонам. Потом снова поворачивается к Кирику:
- Кааакой у тебя красивый браслет на шее! Отливает вороновым крылом. Мне нравится. Он же, наверное, магический? И хитро закрыт. Таинственность.. Уии! Интересно, может ли здесь помочь моя счастливая ложка? Ты не будешь против?
Тут она замечает, что опять привлекла ненужное внимание стражи своей трескотней, и начинает задумчиво ковырять мерзлую землю носком дырявого ботинка.