Ход 4, 1684 год от Рождества Христова
Венецианская Республика…
Маг палочкой тыкал небольшую кучку земли и плоти, что когда-то было белкой. Он всё ещё пытался понять, как же работала сила глашатай Лимота, но, то была для него непостижимая область. Когда сфера вещества исчезала, она появлялась вновь по воле аватара Бога, но, вещество в сфере было перемешано, разбавлено друг с другом, как пиво разбавлено ослиной мочой в дешёвых тавернах. Костёр приятно трещал, выбрасывая в воздух сноп искр. Глядя с холма на сияющие огни города, а вдалеке, над гладью воды, мрачную тень парящего бастиона, молодой целитель думал, а изменилось бы хоть что-то, пойди они с Микаэлем. Увидев исполинский гребень, вновь показавшийся из мрачных вод залива, он мотнул головой, будто выбрасывая из глупой, рябой башки ещё более глупую мысль. Нет, они бы просто глупо погибли! Битва между посланниками небожителей – не место для смертных, вроде них! Да, они маги. Да, технически, они тоже служители Бога, этого Лимота, хотя, такой мутный тип вызывал у мага лишь подозрение, не более того. Но, кто говорит, что они должны идти на самоубийство?! Началось всё с того, пожалуй, что их, какого-то чёрта, в одиночку, отправили небольшим отрядом штурмовать Тюрьму Трёх Стихий. Ну что за бред?! Ладно, у них ушло коло месяца, чтобы не попадаясь на глаза церкви, пробраться в Венецию. Через Андерматт, вниз, на юго-восток, к Тренто, а потом и к городу, что стоял на воде. Зрелище, на утро тридцатого дня, было незабываемым: над глянцевой поверхностью залива, порой идущего рябью, возвышался город, прекрасный, цветов свежего хлеба, розового кирпича, молока и мрамора. Снижу, его фундаментом и прослойкой были массивные сваи, на которых стояло это чудо. Вид этого великолепия портила лишь тюрьма, своими тяжёлыми сводами нависшая над городом, закрывавшая горизонт. Молодому целителю, наверное, как и его товарищам, именно тогда пришла в голову мысль, что в одиночку такое место не взять.
Это было невероятно широкое, высокое, тянущееся узкими, острыми шпиля к небесам, цвета мела, строение. Цвета речного песка, светлое, с вкраплениями золотых, красных и зелёных цветов. Весь нижний уровень – сплошь зелёные точички, перемежающиеся с полосками разных цветов, наверное, так на внешних стенах помечались нижные уровни, уходящие глубоко в серую породу, из которой было буквально высечено строение. Чуть выше, на уровне бойниц и каких-то странных строений, появлялись алые цвета – ими были помечены большие кубы, парящие за стенами крепости, окна и двери одиночных келий и больших «казарм» (опять таки, со слов мага, что соматривал всё это великолепие с высоты птичьего полёта). Золотого теснения и надписей «Опасно!» и цифр от 12 до 36, удостоились десятки башен и шпилей, взмывающих в воздух на невероятную высоту, клети, обтянутые незнакомыми ни одному из магов металлами, прочной тканью, похожей на парусину, и деревом, и одинокие парящие кубы, почти такие же, как и на нижних уровнях, только абсолютно чёрные, обрамленные золотой арабской вязью и геометрическими фигурами на каждой из сторон. Форма крепости была в виде гексаграмма, или же «пчелиной соты», как выразился маг, смотревший на крепость глазами птицы. Ширина одной стены – в двух словах не описать, от дальнего края луки, у побережья, и, до самого края воды, где светлый берег залива окрашивается в черни-синий цвет океанского дна, и переходит в Большую воду. Толщиной, похоже, те были в 20 раз больше стен вы крепостях. В такой одной стене мог уместиться бы целый небольшой город, ну, или как минимум, деревушка. Нижняя часть крепости - просто здоровенный валун. Где прислужники Винланда нашли такую махину – никто из магов и ума приложить не мог, это было просто нечто огромное, монолитное, обтянутое металлом, обожжённая пламенем господнем, высеченное и разукрашенное ликами Винланда и его аватаров.
Сам Микаэль всё дивился тому, что личности аватаров этого Бога были вот так вот увековечены в камне, и выставлены на всеобщее обозрение. Всего, кроме божественного лика Винланда, крепость была украшена лицами всего пяти смертны: первого аватара Винланда, нынешнего императора Священной Римской Империи, и, по совместительству, второго наместника воли господней на земле, его преосвятейшества, Вистала III Косноязычного, нынешнего Папы Римского, Инокентия XII, гигантского морского чудища, Дагона, главы ордена защитников веры, новой инквизиции и ревнителей божьих (ака «паладины»), Сэр Зимний Лес I (у этого полубога не было имени, так как Винланд наделил его силами и величайшими полномочиями ещё в младенчестве, даже до того, как у дитя появилось имя), и Верховного Жреца культа Бога Морей в Швеции, Алвина Хольмберга. Они были вторыми людьми в мире после Бога. Дни тянулись очень медленно. Микаэль эксперементировал со своей силой. Его планом, точнее, очередной безумной идеей, навязанной тем сумрачным Богом, было разогнать ядро материи, и на нём залететь во внутренний двор, проломить стену, по всей видимости, не представлялось возможным.
Чуть позже, наконец, маги смогли выяснить площадь внутреннего дворика тюрьмы составляло около 500 км2. Маги до сих пор не могли избавиться от нервного, на границе с безумием, смеха Микаэля. Он, похоже, только сейчас понял, что слова «тюрьма для всех магов Швейцарии и близлежащих регионов», были не просто какой-то красивой метафорой, там и вправду содержали почте всех магов Священной Римской Империи. В конечно итоге, они пришли к мысли (настойчиво подтолкнули к этому аватара), что ему самому нужно сделать пробный залёт на ядре до стен тюрьмы, этой ночью, а потом, если получится, они все вместе перелетят через стены, и хотя бы попытаются освободить кого-то из магов. На подготовку ушло не так уж и много времени. Большой проблемой было, как закрепить человека на сфере, несущейся с просто чудовищной скоростью в каменную стену. Аватар нашёл гениальное решение – просто прыгнуть с возвышения и в воздухе материализовать вокруг себя движущееся ядро. Он залез на дерево, что росло на краю утёса, и спрыгнул. Через пару мгновений, его обволокла порода, а потом сразу же после этого, идеальная сфера понеслась по воздуху, в сторону мерцающей в лунном свете крепости. Первое время, наблюдая за полётом, маги не могли нарадоваться за скорость, с которой снаряд их «предводителя» нёсся на встречу оскалившимся всему миру зубцам стен, пока, на подлёте к крепости, вода не вздыбилась. На водной глади вздулся уродливый горб, сама она вспенилась, забурлила, пошла волнами, и через мгновение, из пучины океана прямо в воздух выпрыгнула массивная фигура уродливого чудовища. Цвет его глянцевой чешуи был иссиня-чёрным, с бледно-зелёными прожилками, и вкраплениями оранжевых пятен, ближе к алому гребню и тёмно-красным плавникам, внутренняя сторона «рук и ног», как и массивное пузо с хвостом, были скорее молочного цвета, с морды свисали усы, как у сома, в безжизненных рыбьих глазах горела ярость, а пасть, полная мелких, по его меркам, зубов, что могли бы сравниться с хорошим гарпуном в длине, и с бочонком пива в толщине, ощетинилась и сверкала в темноте. Мгновение, и он схватил несущееся ядро, затормозив его своей монструозной тушей, и не дав приблизиться более ни на метр к тюрьму. Через мгновение исполин рухнул обратно на дно, вместе с Микаэлем, заточённым в ядре.
Через пару минут затишья, послышался приглушённый звук. Будто какой-то невидимый великан неуклюже ухал своими деревянными башмачищами по каменному полу, пытаясь унести весь свой скарб за один присест. Толчки стали разноситься вокруг. Всё сильнее и сильнее раз за разом. Ещё пара минут, и в месте, куда упал Дагон с ядром, появился водоворот. Потом, чуть поодаль второй, и третий, и четвертый… всю поверхность водной толщи усеяли дыры-воронки, утягивающие в себя воду. Вода всё убывала и убывала, пока, в один момент, вся гладь не взорвалась ярко-алым фонтаном. На поверхность всплыл Дагон. У него не было одной конечности, а вся его плоть была усеяна мелкими ранами, будто по твари стреляли из пушки. Через пару мгновений из толщи воды вырвалось ядро, летящее вверх, в сторону тюрьмы. Чудище взревело. В его руках появился гигантский, сияющий золотом, трезубец. Он замахнулся, и метнул его в ядро. Трезубец разорвал снаряд, вместе с хрупким, измождённым телом внутри. В глазах рыбины появилось ликование, но, всего на мгновение, чтобы смениться ужасом и отчаяньем. Трезубец не замедлился, и врезался в один из парящих, чёрных кубов. Трезубец упал обратно в воду, а куб с одной из сторон потрескался, стена осыпалась. Что произошло дальше, маги не знают, их ослепила ужасная вспышка света. На месте Дагона была гигантская дыра, скоро заполнившаяся водой, а куда-то в даль, с чудовищной скоростью, удалялся сгусток пламени, не замедляясь ни на мгновение. Молодой целитель ещё раз взглянул на своих товарищей. Те, всей гурьбой, нависли над разорванным на две части телом Микаэля. Вот уже вторые сутки он не подавал признаков жизни, не восстанавливался, как раньше, он был холоден, бледен, неподвижен… мёртв. Все пытались сделать хоть что-то, влить в него свою магию, реанимировать, приставить половинку к половинке и сшить, в надежде, что он всё же срастётся, а потом оживёт. Но, ничего не помогало. Аватар Лимота был мёртв. Ни один из магов не обладал силой Бога, чтобы оживить этого бедолагу. И все сейчас, за исключением лекаря, думали, что же такого сделает им Лимот за потерю такой ценной пешки? Ну а Целитель в это время легонько покачивался, взад-вперёд, сидя перед костром, и как-то опустошённо глядя на танцующие языки пламени. Ему стало как-то всё равно. Он единственный из всех, потому что с самого рождения обладал острым зрением, а потом уже ещё улучшил его с помощью магии, разглядел в пучке света фигуру. Измождённую, будто бы высохшую изнутри, но, в момент осознания падения стен, наполнившуюся чудовищной силой. Только сейчас он понял вс. Ничтожность своей силы, по отношению действительно могущественных созданий этого света, и только сейчас он понял, что за силу сдерживает Винланд в катакомбах тюрьмы. А ещё, он решил для себя, что обязательно освободит узников верхних ярусов, чтобы первыми, кого они увидят, был он. Чтобы вкус свободы у этих почти всесильных магов ассоциировался с ним, Бруно…
Швейцария…
Стройка шла полным ходом. Камень за камнем, камень за камнем, в небольшой деревушке, находящейся вот уже добрый десяток лет на самообеспечении, медленно росла церквушка. Ну, или нечто похожее на церковь. Широкие арочные своды, свободная зала, с ломаной формой стен, узкими окнами, напоминавшие отощавшие после долгой зимы витражи, или чрез чур растянутые бойницы у крепостей, большие зеркала где-то у самого потолка, чтобы лучше освещать это место. Стены вскоре будут украшены искусной резьбой в виде лозы и птиц, по всему разноуровневому помещению будут расставлены стеллажи с книгами, манускриптами, у самого входа будет предбанник для приёма и осмотра гостей, дальше – столик для записей и выдачи карточек, потом ряды письменных столов с добротными стульями со спинками, свечами, что будут менять как минимум раз в три дня, для тех, кто любит засиживаться допоздна, пергаментом, перьями и чернильницами. У самого входа должны были быть ещё золотые, или, хотя бы позолоченные статуи, но где взять материал, мастера и инструменты? Да и чёрт бы с ними, со статуями, здание получалось на загляденье прекрасным. Современники назвали бы стиль, в котором должно было быть высечено это строение неоготикой, но, к сожалению, из-за недостатка в ресурсах, мастерах и рабочей силы, церковь стала готической, светлой, я одиноким, тянущимся к небу главным шпилем на вершине единственной башни. Стены получились толстыми, массивные каменные плиты, из которых складывался первый уровень залы, были сложены в три слоя между перекрытиями. Здесь предусматривался один подземный этаж, который сделали в первую очередь. На самом деле, строители строили всю это конструкцию на месте старого храма, но, никому об этом не сказали. А зачем? Ну есть фундамент старый, и есть, почему бы их не использовать? Когда-то это был старый храм, потом – винный погреб, сейчас здесь чисто, всё что могли, предприимчивые ополченцы, которых и припахали к этой работе, утащили. Работали, они, конечно, не за бесплатно. Маги, на удивление, были людьми обеспеченными, и хоть сами, в большинстве своём, работали за новую силу и идею, сами всех своих подчиненных спонсировали на ура.
Отдельно крестьянам понравился новый фонтан, близко к месту стройки. Чистая вода, свежий воздух, красивая статуя рыбины, из рта которой лилась вода – что может быть лучше? Вода в фонтане была такой холодной, что от неё скрипели зубы, болели дёсны и искрило в глазах, всё горло, а потом и желудок, куда стекал этот жидкий хлад, будто цепенели. Но, что может быть лучше холодной, колодезной воды, после долгого дня стройки, после тяжёлой, изнурительной работы? Правда, поговаривают, что фонтан этот иногда шепчет, нехорошо так, знаете, всё что-то говорит людям . Но, маги с ним поработали хорошенько так пару часов, и всё стало нормально, теперь он шепчет, да и то не всегда, когда в воду монетку кинешь.
Материалы для церквушки везли из самого Тироля, со старых развалин Хельмета, что сожгли во время четвёртой волны охоты на ведьм. Камень был чёрен от копоти, твёрд и тяжёл, а потому, приходилось буквально счищать с него гарь слой за слоем, пока каждая плита не стала светлого, тёплого кремового цвета. Укрепления были местными, толстые, массивные стволы деревьев пили на четверти, вымачивали, а потом, с помощью давления, сгибов, и смачивания, гнули под нужную форму. На счёт гниения дерева они не волновались, состав нанесённый магами по окончательному принятию формы четвертинкой, превращал сосну в тот же гранит, только эластичнее и твёрже, к сожалению, и весила такая дрянь порядочно, а по установке пропитывать нельзя, потому что ствол уходил на добрую половину в старый фундамент, что делало работу ополчения ещё сложнее. Кто-то сетовал на то, что мол, они-то верные воины Швейцарии, сейчас должны штурмовать Тюрьму Трёх Стихий во главе с магами и тем могущественным безумцем, а не заниматься стройкой какой-то церквушки, библиотеки, или чем бы там эта дрянь не являлась. Другие же только ругали первых за то, что они спешат в могилу. Если дают дело, в которым ты хорош – так берись, и не взбухай почём зря! То, что их не пустили на убой в первых рядах атаки, вообще чудо, за которое, по истине, нужно благодарить того, кто стоит за всеми этими вольными магами, и на чьи кровные сейчас возводится это место.
Персия…
- Когда старый царь умирал, он подарил жене кольцо и сказал: «Когда я умру, прочитай, что на нем написано.» Он умер и она прочитала. Позже, когда ей было весело, читая надпись на кольце, ей становилось грустно, а когда было грустно, читая надпись, ей становилось весело. Что на кольце было написано?- её мягкий, лющийся голос, на этот раз, был раздражён и сух. Она прожигала сидящего перед ней мужа глазами, и не могла понять, от чего её выбор каждый раз ложиться на него. Был он жилист и юн, не было больше ему и 19 лет, свежий и живой, юркий и малый как мышь, он отличался ото всех, кто приехал свататься к Лилит. Кто приехал на коне, кого принёс с собой караван, кого-то сопровождала небольшая процессия. Всё же земли, занятые её племенем, были лакомым кусочком, кто только не желал их взять себе, как и красоту самой красивой женщины на Востоке. О, да, о Лилит были наслышаны во всём царстве. Не было бы ни одного юноши, что не слышал бы истории о её красоте. Пришли многие. Но сидящий перед ней сейчас человек отличался ото всех. Он приехал на ишаке, в простоватой запылённой одежде. Кожа его была терпкого цвета, словно обожженная глина, волосы были черны как смоль, кудрявы, длинны, так, что закрывали его большие, наглые чёрные глаза. Аккуратные уши, островатый нос, лихая, можно, сказать, хитрая улыбка, правильное лицо и широкий лоб, скрытый за чёлкой – он был похож больше на вора, плута или разбойника, чем на мудреца, красавца или воина. Улыбка его раздражал девушку, но от чего-то, она чувствовала в парне нечто притягательное, как верблюжья колючка в пустыне говорит о приближении влаги. Она смотрела на его руки – тонкие, узловатые пальцы, они не были покрыты мозолями, вместо них, белёсые шрамы мелкой сетью покрывали их. Он вновь подняла взгляд на юношу. Не прошло и мгновения, как он быстро заговорил.
- Ну что же это вы, чарующая госпожа? Это же совсем просто – всё пройдёт! Любой, кто знает притчу о царе Соломоне, знает ответ на этот вопрос! Не уж то у вас такие низкие расценки к знаниям будущего мужа? Ай-яй-яй, нц-нц-нц, как нехорошо, я понимаю, выгляжу, быть может, глупо, но прошу вас, пери, помилуйте меня, не задавайте таких простых загадок. Дайте мне пищу для ума, как ваша красота, пища для моей любви, словно сухой хворост для костра!- почти что тараторил, Лилит приходилось прикладывать силы чтобы успевать за его витиеватыми оборотами, причём, сдобренными странным акцентом, которого она раньше не слышала.
- Хорошо. Вижу, ты уверен в себе, Хасан,- обворожительно улыбнулась она. Взяв книгу, она заглянула внутрь. Секунда, две. Пара страниц было пропущено ей. С лукавым призуром, и мягкой улыбкой, девушка заговорила,- Жил-был эмир, и было у него 12 мудрецов. И усомнился эмир в мудрости своих мудрецов. А тут по случаю через его земли проезжал Великий Наимудрейший Мудрец,
и попросил его Эмир проверить мудрость своих мудрецов. Согласился Наимудрейший и сказал, что даст им одну задачу на всех, и если хотя бы один из них не мудр, они задачу не решат. А Эмир повелел казнить всех мудрецов если они задачу не решат. Посадил Наимудрейший в круг всех 12 мудрецов и поставил перед каждым ларец. Поочередно каждому в ларец стал класть, в случайном порядке, либо алмаз, либо изумруд, вытаскивая их случайным образом из своего мешочка.(в мешочке камней было много)
При этом, мудрец, которому клали камень, закрывал глаза. Когда камни были разложены, Наимудрейший попросил встать и подойти к нему тех, у кого в ларцах алмазы. Никто не встал... "Рубить всем головы!" - вскричал Эмир. "Подожди - сказал Наимудрейший - я бы тоже не встал. Пусть подумают" На следующий день Наимудрейший опять просит встать обладателей алмазов, и опять никто не шевельнулся. И опять Наимудрейший дает им время подумать. И так каждый день он задает им один вопрос. И лишь через неделю на призыв встали несколько мудрецов и у всех, у них, были алмазы! У остальных изумруды.
Сколько мудрецов встало и, главное, как они решили задачу? Они не обмолвились ни словом, ни звуком, каждый знал, что в ларце у ближнего, но не знал, что в ларце у него. Отвечай с умом, у тебя не так много времени.
- Вы очень умны, госпожа. Я уже очень давно не слышал этой загадки,- усмехнулся парнишка, но судя по тому, как замерли и широко распахнулись его обычно бегающие по вещам вокруг и изгибам тела Лилит глаза, он по настоящему задумался. Эту загадку девушка задавала только трижды за сегодня, лишь один, прекрасный Арслан, смог найти на неё ответ. И то, лишь потому, что честен был с собой и справедлив. Этот же осёл… на секунду, в глазах воришки появилось прояснение, он вновь оскалился, и дальше, на протяжении всего оставшегося времени, делал вид, что усиленно думал, но, по радостной физиономии было ясно, что он уже знал ответ.
- Ну что же, и какой твой ответ?- поинтересовалась она.
- Мудрецы рассуждают. И верят, что все остальные тоже мудрецы и рассуждают так же. Если не положили ни одного алмаза и после первого призыва никто не встал - то ЗАДАЧА РЕШЕНА. и Эмир бы не орал.Но, поскольку Эмир орёт, а Наимудрейший дает время подумать - то алмаз ЕСТЬ .Если положили один алмаз. значит при первом "призыве встать" одинадцать видели, что положили один камень, а этот "один" видел, что ни одного не положили, значит он делает вывод, что камень у него. Предположим положили два алмаза, это означает, что десять человек видели, что положили два камня , а двое видели, что один ( себя то они не видели). Значит эти двое видели ( как и в первом варианте), что положен один камень, но "первый мудрый", у которого этот камень в первый раз не не встал, значит "второй мудрый" делает вывод, что у него тоже есть камень и встают двое. Если три алмаза положили то, девять видели , что положили два алмаза, а трое что два и если после второго призыва двое не встали, то третий делает вывод, что алмаз алмаз у него тоже есть и встают трое. Если на седьмой (неделя) призыв "мудрецы" встали значит их шестеро. Плюс ещё один. "Если среди нас есть тот, кто видит 11 изумрудов, то он встанет при первом же вопросе, потому что алмаз у него. Но ни кто не встает. И они ждут второго вопроса, зная, что алмазов больше одного. Если их два, то на втором вопросе должны встать те двое, которые видят 10 изумрудов и 1 алмаз. Но ни кто не встает. Значит алмазов больше 2-х. Они ждут 3-го вопроса. Если алмазов три, то на третьем вопросе должны встать все, кто видит 9 изумрудов и 2 алмаза. Но ни кто не встает. Значит алмазов больше 3-х"- так они рассуждали. 7 мудрецов встали, то есть 7 обладателей алмазов,- высокопарно и так же скоро закончил он.
- В тебе много гордости и спеси, Хасан. Не боишься, что первая перерастёт в гордыню, а вторую с тебя собьют?
- Нет, госпожа. Мой отец говорил, а ему говорил дед, а деду его дед, что между гордостью и гордыню есть разница: гордость можно запихать иблису куда подальше, гордыня же даёт повод иблису запихнуть тебе!- сказал он, взметнув указательный палец к небу. Через мгновение он неловко усмехнулся, и невесело закончил,- и от чего же мне бояться, что с меня собьют спесь, если вы, госпожа, сделаете это прямо сейчас?
- Хмпф,- фыркнула девушка, непроизвольно усмехнувшись. Она поглубже зарылась в книгу, чтобы найти интересную загадку. Наконец, её глаза торжественно засверкали, а уголки губ полезли вверх. Он заговорила,- Как поймать красивую птицу, не убив её духа?
- Понимаю,- грустно кивнул юноша, встав и расправив плечи. Он поглядел на богатые подушки, на которых лежала Лилит, на тесненный золотом ковёр, с прекрасной вышивкой, оглянулся, и посмотрел в окно. Подойдя к окну, он взял кувшин воды, влажный и холодный, видимо потому, что глина была пористой и по чуть-чуть пропускала влагу. Налив себе в крынку немного воды, он залпом опрокинул её и в задумчивости пошёл к выходу.
- Не уж то твой ответ молчание, или же ты сдался?- нарочито высокомерно поинтересовалась девушка, не удержавшись, чтобы немного позларадствовать так сильно раздражающему её юноше.
- Хм, а я чтоже, не сказал госпоже мой ответ?- он остановился на выходе, озарённый лучами дня из дверного прохода. Он ухмыльнулся,- Стать небом,- коротко бросил он ответ и удалился
На утро следующего дня состоялись бои. Шли они, можно сказать, гладко. Первые десятеро были побеждены довольно легко. Первому она вывихнула руку, второго повалила на землю и удерживала в захвате, третьего он просто выкинула в толпу, с четвёртого стянула всю одежду в шутку, пятого она хорошенько потрепала, за острый язык и горячую голову, в конце, остудив её в колодце, в который был спущен мужчина, шестого она выиграла просто переборов его, седьмому погнула его саблю, и связала из неё бусы, восьмого она выиграла даже не начав бой – он сдался, кажется, совсем отчаявшись, у девятого из рук она выбила ятаган, десятого она просто скрутила узлом. Наконец, остались одиннадцатый и двенадцатый – благородный Арслан, которому решила проиграть Лилит и… Хасан. Этот хитрый змей, не так давно, когда Лилит отвлеклась, заглянул в книгу, и теперь ходит сам не свой, постоянно странно глядит на неё. Лилит чуть волновалась, что юноша узнал нечто, чего не должен был знать смертный, и теперь девушка следила за ним. Её отец в шутку сказал, что их подозрительные взгляды – признак любви! Ха, ещё чего! Она уже давно для себя всё решила, и не собирается отступать. Кажется, Хасан это понимал, и сейчас, возможно, наконец собравшись с духом, он пошёл по направлению к девушке.
- Была не была!- услышала он приглушённое, возбуждённое бормотание юноши. Он бодро шагал к ней, нацелившись, кажется, на очередную хитрость.
- Что такое, Хасан? Ещё не время для нашего боя и твоего пройгрыша?- любезно поинтересовалась она.
- Не стоит тратить на ничтожного меня такие высоко…парные слова, госпожа. Я знаю своё место, я знаю своё право, и видел не так давно всю вашу силу. Так позвольте же, перед нашим боем, показать всё моё предрасположение к вам, по европейски, как это делают белые!- он схватил ладонь девушки и стал лобызать её и слюнявить. Он, через пару мгновений, с отвращением отдёрнула руку.
- Довольно!- холодно сказала та,- Бой начнётся сейчас же, если тебе так не терпится ощутить вкус своей крови!- юноша лишь покорно кивнул, молча встав в центр поля для боя. Они встали друг на против друга, Хасан был в боевой стойке, чуть пригнувшись, согнув ноги в коленях, будто готовясь к броску. Лилит была расслаблена. Она спокойно шагала к нему уверенная в своей победе. Секнда, вторая. Мир девушки перевернулся. Внезапно, небо оказалось у неё под ногами, а ещё через мгновение, она почувствовала боль в спине и запах пыли, поднявшейся от её падения. За руку Лилит держал Хасан, лучезарно улыбаясь. Меж его зубов было зажата кольцо.
Корея…
Управлять людьми нелегко. Особенно если ты чиновник в таком великом государстве, как Корея. На тебя возложена великая ответственность, тебе дарована великая сила. В момент принятия сана, чиновник становится милосердным отцом для десятков тысяч страждущих, для подданных его государства. С чиновников и требуют много, ведь они отвечают не только перед правящей династией, но и перед народом. Конфуций учил, все управление государством, ровно как и обществом должно базироваться на пи (правилах). Соблюдению правил он придавал особое значение. Значение пи (правил) весьма объектное; оно включает в себя: жэнь - человеколюбие, и прежде всего любовь к родственникам и сородичам; сао - сыновью почтительность к родителям и предкам, уважение к старшим и подчинение им; честность и искренность; постоянное стремление к внутреннему самоусовершенствованию; вежливость и т.д. Конфуций считал, что уступчивость (жан), особенно для людей, исполняющих государственные функции, является обязательным элементом в делах управления. Во взглядах Конфуция на устройство государства правила выполняли функцию закона. Отсюда делается вывод, будто сущность пи составляет не слепая приверженность правилам, а искренняя убежденность в их необходимости; пи - это нечто вроде среднего пути, ведущего к общественно необходимому, правильному поведению. Обычное право, на котором держалась жизнь общин, и порождающее законодательство Конфуций спешил заметить реконструируемыми им нормами поведения. В условиях, когда управление государством и народом предполагалось осуществлять на основании пи, они, естественно, выполняли функции закона.
Чжоу-сен был молодым чиновником средней руки, он относительно рано получил свой чин, и на него же навалилась вся тяжесть работы. Как и все собратья по долгу перед народом, он наизусть знал учения Конфуция о праве, устройстве государства и жизни простого человека, пропитался насквозь его философией, и даже на мир стал смотреть с точки зрения этих нерушимых догматов бюрократии. Был он честен со всеми, и честолюбив, за что не очень-то и сильно любили его соратники. Не хватало в юноши самого главного качества любого управленца – уступчивости, а потому, получив пару лет назад свой статус и должность, юноша ни на дюйм не приблизился к заветному «повышению». Конечно, он мог бы успешно жениться на деве из знатного рода, или же, вовремя подать руку, сделать одолжение или выполнить приказ знатного, высокопоставленного человека, но… честность и честолюбие порождали ревностное чувство справедливости, оно порождало упрямство, а упрямство – неуверенность и гордыню. Были то опасные чувства, с которыми молодой Сен всё же мог совладать. Не всегда, но мог. И сейчас он делал это с трудом. Перед ним сейчас сидел человек, нет, не так, самый богатый человек во всей Корее, и один из самых богатых на востоке, и этот человек ломал всю картину мироустройства и ранил нежное эго чиновника. То была женщина, моложе его на пять, а может, и шесть лет, роста невысокого, внешности чуть мальчишеской, возможно, когда-то, а теперь скорее кукольной, дорогой, ухоженной, в одеждах и платьях из дорогих материалов, вышитых золотой нитью и тесненное серебром, она была воплощением элегантности и понятия «красоты», если бы не её специфическая внешность. Глаза узкие, чуть раскосые, миндалевидные, были обрамлены жирной тушью, а зрачки светились мягким нефритовым отблеском, кожа её была скорее ближе к бронзе, с медными отливами и тёмным пигментом, нежели цвета молока или благородного папируса, какой представлялась знатная молодая девушка её лет. Волосы её были коротко подстрижены, иссиня-чёрные, с узким хвостом за плечами, губу пересекал чуть заметный белёсый шрам, и когда она улыбалась, или скалилась, тот угрожающе дёргался. Была он не жената, детей не имела, но при этом, вела собственное дело, которое, кстати, приносило ей немалые деньги. Была она торговкой, и торговала самым экзотическим товаром на свете – магией. Говорят, пару лет назад, она бесплатно рассказывала заклинания каким-то глупым, бесполезным крестьянам, и пыталась остановить шествие тысячи серых двухгодичной давности, когда самый могущественный чёрный сючженист Кореи, Мидахан, собрал под своим началом армию мертвецов, и грабил, разорял, сжигал целые деревни. Сейчас, конечно, о нём и его шайке разбойников, вот уже как год, не было слышно, но это и настораживало, ведь, как только умерли последние крестьяне, что бесплатно получили от этой порочной женщины знания магии, та стала продавать заклятья за круглую суму.
Она была единственной, у кого во владениях, по факту, были земли, хотя, все земли и принадлежали государству, но, так было только на бумаге. Фактически, она полностью изолировала небольшой прибрежный участок, и ввела местных крестьян в зависимость от неё и магии, которая отвечала за урожай, и теперь, им приходилось постоянно спрашивать у неё совета. Некоторые умудрённые опытом мужи, в верхах власти, и даже члены Королевской Династии (!), думали над вариантом либо подавить её и её магов силой, либо… ввести женщину в свои ряды! Женщина! Незамужняя! ЧИНОВНИК! Где вы видели такую наглость?! Это попирает сами принципы государственности, непреклонности и неподкупности власти. Как может кто-то, вроде неё, стать чиновником?! Она же враг государства, работорговца, разорительница, обманщица! Она даже не из Кореи! Она чужестранка! И всё же, она была самой богатой женщиной, нет, самым богатым человеком в стране, после правящей династии, конечно же. Звали эту порочную женщину Дан-Баег, полного имени её никто не знал. Многих по началу смешило называть такого человека «Белкой» (прим. переводчика: вот кто скажет, что я заморачиваюсь на счёт аутентичности, тот пусть будет рад – ликуйте, я привнёс слово из корейского, которого в том веке даже не было! Вы рады? Я нет, или да, не знаю), но постепенно, имя это набрало силу и вес, стало синонимом богатства, знатности, той пробивной, порочной жилки в каждом из нас, что боготворят купцы, и пытаются выжечь в своих подданных власти.
- Чего ты хочешь от меня, Сяо Дан?- поинтересовался он, даже не заметив, как из-за нервов заговорил на родном китайском. Парень буквально сверлил эту порочную особу взглядом. Его раздражало, что он, слуга государства, родитель подателей, чиновник назначенный династией (!) был одет беднее её, восседал на жёстком тюфяке, в то время как она, проста торгашка, восседала на трёх мягких подушках, с роскошными кисточками. Его раздражала её расслабленная поза, в то время как сам юноша по этикету сидел в позе лотоса, она поджала под себя одну ногу, согнутую в колене, и на колено же положило подбородок, из-за чего её лицо расплывалось в масляной широкой ухмылке, а вторую завела под себя. Как она может так сидеть?! Вены на его лбу взбухли, но, юноша не позволял себе лишнего, понимая, что одно резкое слово может закончить его жизнь. Деньги, к сожалению, решали очень многое!- Ты наверняка здесь потому, что знаешь о моих финансовых затруднениях… ну что же, я не подкупен, ты знаешь это! Я не склонюсь перед женщиной и за миллион вон! И уж тем более перед той, кто рушит моё государство.
- И чем же я его рушу, Сяо Сен? Тем, что помогаю крестьянам? Тем, что даю им в руки оружие и инструменты? Или же тем, что накопила своими силами состояние, и теперь чиновники, о ужас, давятся от зависти? Или может поднятием урожайности в южных регшионах? Или может, отражение нападений японцев?!- она откровенно злорадствовала.
- Самим своим существованием!- рявкнул молодой человек.
- Ну-ну, не дуйся, господин Чжоу-Сен. Я пришла сюда не договаривать и не покупать твою жалкую душёнку. У меня к тебе есть деловое предложении,- он склонила голову на бок.
- И какое же?- успокоившись и взяв себя в руки он захотел узнать, в чём её обвинить в рапорте вышестоящим органам, кроме попытки дать взятку и давить на чиновника.
- Хочешь стать магом?- лукаво ухмыльнулась Белка.
Где-то у берегов Испании…
- Я не маг, ещё раз тебе говорю, Родригез, ик! Я этот, как его там, сючженист, во! Повторяю тебе по слогам Сю-чжен-ист, понимаешь… ой, прости, я на секунду!- молодой маг, кажется, вдребезги пьяный, отбежал к одному из бортов, и освободил содержимое желудка. Мидахан ещё немного полежал на борту коробля, ловя посеревшим лицом морские брызги, а позже, медленно сползая по борту на палубу, осев в конечно итоге на полу. Корабль шёл ровно, уже скоро, сегодня ночью, около 2 часов, они причалят. Тусклые глаза посмотрели на опустевший сундук с монетами. Они кончились, и теперь, он не мог насладиться материнским теплом. Кладя монету ей на лоб, на пару минут, буквально на пару минут, он мог почувствовать её дыхание, тепло её объятий, услышать биение сердца (хотя все остальные говорили, что это обмна его собственного воспалённого ума). Он мог опять согреться в её объятиях. Впервые опробовав монеты Лимота, мальчишка долго плакал от счастья, поняв, что есть шанс вернуть его родительницу! Он может всё исправить. Впервые за долгое время безумие стало отступать, возвращая его уму ясность, и понимание своего же чудовищного, эгоистичного желания. Скольких он убил? Скольких обратил в чудовищ? Скольких он запытал до смерти тех, и отдал на съедение армии серых, кого называл друзьями когда-то?! Мидахану нужна была разрядка.
По пути из Кореи в Европу, они сбились с пути из-за шторма и вышли в открытое море. Их корабли в количестве четырёх долго бродили по морю, один раз сталкивались с флотом Ост-Индской Торговой Компании, пару раз натыкались на пиратов. Наконец, произошла судьбоносная встреча в море. То была флотилия из семи испанских кораблей, тяжелогрузов, как ни странном, под алыми парусами, со странным флагом. При столкновении, экипажи обоих процессий удивились увиденному: компания пацана и разбойников впервые столкнулась со сверхсильными, крайне живучими людоедами, а гули же впервые увидели армию мертвецов, разбойников и магов, которую они не могли съесть – вся их плоть была серой, пахнущей странно, современники назвали бы такой аромат «химическим», но, испанцы не были искусны и подкованы в таких областях. То был запах железа, запах пепла, гудрона и благовоний. Странные компании быстро сошлись. Начались переговоры и торговля. Со стороны магов выступили Боник, Мидахан и Хельк (некромант, маг-оружейник и поджигатель), со стороны гулей вперёд вышел Родригез, Курт и Фернандо (капитан Разящего, капитан экспедиционного отряда и первый кто коснулся обелиска соответственно). Они быстро нашли точки соприкосновения и смогли сработаться. Гули поедали тела, обгладывая их до костей, восстанавливали, снова поедали, а когда монеты стали кончаться, просто отдали кости сючженисту который создал из них серых. Серые заменили собой моряков, теперь гули праздно отдыхали на корабле, пользуясь дешёвой рабочей силой немёртвых. Те были идеальными исполнителями, ими движимо лишь желание насытиться и исполнить волю хозяина, а потому, они пришлись по душе гулям, испанцы нашли в умертвиях родственные души. В свою очередь, часть экзотических товаров, шелка и амуницию, команда магов обменяла на те самые монеты для эксперементов Мидахана (на самом деле для его матери), информацию о Европе, и положении дел в Новом свете, а так же за провизию и золото, которые гулям были вот вообще не нужны.
Корабли медленно скользили по волнам. Теперь их была дюжина, ещё два корабля вместе с командой пиратов (уже в виде нежити и гулей), присоединились к ним позже, на подходе к водам Испании. Судна набирали ход. В паруса дул попутный ветер. Мидахан поднял глаза на Родригеза – тот подошёл к нему, протянув бутылку из левой руки, а потом грохнувшись рядом. В правой у мужчины был зажат горшок со странным цветком, чьи веточки и лепестки порой жевал гуль. На вид Родригезу, если убрать бледность кожи, заострённые мелкие зубы, покрасневшие глаза, всбухшие вены и острые чёрные когти, было, наверное, лет тридцать. Он, в отличии от того же корейца, которому семнадцать-то только на днях стукнуло, был умудрённым опытом человеком, канкистадором, завоевателем, настоящим воином. Он был мудр и стар глазами, был добр, насколько то возможно для людоеда, и прозорлив. Пускай их дружба с мальчишкой строилась лишь на том, что они оба понимали свою противоестественную, отвратительную природу, инее могли друг друга ни съесть, ни убить, этим двоим было этого достаточно.
- Ты думаешь, он оживит мою мать? Ну, Лимот,- спросил вдруг Мидахан, отхлебнув из бутылки.
- Не знаю, миньо, я не знаю,- грустно сказал мужчина.
- Но вы ведь были созданы им! Вы дети божии, вы должны знать!- истерично и отчаянно запротестовал мальчишка.
- И что с того? Вон, чаек тоже создал Бог, но я от чего-то сомневаюсь, что им доступен промысел Господень , Чайка знай себе летит к берегу, а иное её и не заботит. Все мы созданы для чего-то, вот у нас есть своё предназначение, у тебя оно тоже есть, а в том ли оно, чтобы оживить твою мать, или не оживить – дьявол его знает! Даже боги ошибаются,- сказал он, меланхолично положив в рот кусочек растения.
- В смысле ошибаются?- удивился мальчишка.
- Вот ты слышал, что в Нью-Йорке недавно появилась статуя Лимота? Я вот слышал, местные маги те ещё психи, они возьми, да растащили её на куски. Чтобы посмотреть, сосбна, как она работает, понимаешь? И никакой кары им за это на голову не свалилось. Н,у вот что это, если не ошибка?
- А может, это часть его замысла, большого, сложного… я не знаю, может каждая часть несёт в себе какую-то силу?!- не сдавался пцан.
- Дьявол его знает, опять таки. Из того что я слышал – золото как золото, кирпич как кирпич.
- Но…- парень не успел договорить, боцман что-то зычно рявкнул мертвецам.
- Оставим беседу на потом. Мы подплывапем. Командуй своим гончим и капитанам быть в боевой готовности. Они первыми войдут в порт.
- Хорошо,- кивнул парень.
Швеция…
- Вы искали меня, лорд Хельгард?- спросил кузнец, неторопливо обернувшись. Он окинул мужчину презрительным взглядом, что не ускользнуло от Бригана. Толстяк лишь мерзко усмехнулся. Он знал себе цену, но что важнее, знал цену другим людям, вроде того же Готфрида, что сидел сейчас перед ним. Этот странный, но жутко талантливый мастер был в душе настоящим воином и праведником. Он ненавидел человеческие пороки, вроде пьянства, жадности, чеславия, чревоугодия, которыми часто грешил сам Бриганд последние пару лет, но, был он и человеком с поистине деловой хваткой. Стоит ли говорить, что за какой-то год, он стал самым богатым человеком в Эстермсунде, если забыть конечно, что состояние его составлял гигансткий цех, на котором по собственной инициативе, частично за идею (подумать только!), работали мастера и подмастерья разного пошиба, и изготавливали самые высококачественные изделия из всех возможных. Но славился здесь так же и новый металл, с голубым, холодным, как морские воды, отливом. Такой знакомый Лорду металл.
- Да, я искал. Это ведь вы производите тот чудесный металл?- заинтересовался он. Лорд Бриган Хельгарт был мужчиной средних лет, полноватый, добродушный, со светлыми, скорее русыми волосами, объемным пузом, мясистыми губами, носом картошкой, шикарной бородой и усами, широким же лбом и густыми бровями, под которыми скрывались хитрые бусинки глаз. С самого детства он грезил рыцарскими романами, великими завоеваниями и армией. В неё-то его и отдал отец, когда мальчишка был ещё совсем юн. Десять лет службы, а потом ещё пять, и вот уже как закаленный воин в боях, с трофеями и избранницей, что он забрал с собой после войны из одной из деревень по ту сторону залива. Имение его родителей разваливалось, оно буквально изживало свои последние дни. Отец его был староверцем, он верил в Титанию и Оберона, за что его, к сорока годам заболевшего астмой, отказались лечить целители Винланда. Вскоре он умер, как и его жена, с горя утопившаяся в пруду. Братьев и систёр у Бриганда не было, а потому, он стал управлять имением. Пришлось закопаться с головой в бюрократию. Он был слаб в этом, но, чтобы сохранить земли своего отца, которые страстно желала вернуть себе государство, он работал не покладая рук. Уже через каких-то три года, в возрасте 34 лет, он был одним из самых богатых владетелей своего региона, а в 36 стал самым богатым из всех. Он спонсировал армию в государстве и развитие инфраструктуры, со временем, полностью переключившись на сельское хозяйство в своих землях. У кого самые лучшие джороги? У кого самые плодородные поля? Кто и горы свернуть может, если захочет?! Здесь вам без труда ответят – Бриган Хельгарт. Было у этого мужчине, под сорок лет, три дочери и один сын, который сейчас жил на попечении у родителей. Любили этого добродушного, на вид, толстяка многие. Даже его враги, откровенно призиравшие мягкотелость Бриганда, порой признавались в симпатии, а знающие люди, что видели змея, скрывающегося под слоями жира, уважали его хватку и изворотливость. Не так давно, примерно уже пол года как, сыну Хельгарта старшего стали сниться сны о том, как он, на коне, в отливающих синем доспехах, скачет во главе войска. Мальчимк перестал есть, спать, пропускал наставления учителей, был даже пару раз высечен, но, ничего не помогало. Мальчик был буквально одержим мифическим доспехом, что былор не свойственно для него. И, какое совпадении, такой металл и мастер, что может сделать доспех, нашлись! Как жаль, что старый Лорд не верил в совпадения.
- Чего же вы хотите?- надменно поинтересовался кузнец.
- Вы сами наверное знаете, дорогой мой человек. Видите ли, моего дорогого сына вот уже долгие месяцы мучают кошмары и прекрасные сны, где он, в сверкающем доспехе, на вороном коне, скачет на орды монстров, что не могу ранить его. Ведь доспех, понимаете ли, сделан из чудодейственного металла, ах, прям как ваш, и его нельзя пробить вашими, точнее, монстров, когтями. А потому, я пришёл сюда, чтобы заполучить вашу, не ваших подмастерий или кого-то ещё, а именно вашу, фирменную работу – доспех в полный рост, латы, достоянные моего Эдмуна. Чего вы хотите? Заметьте, будьте осмотрительны в цене и пожеланиях.
- Вы знаете, чего я хочу,- загадочно улыбнулся. Он вдруг отвлёкся от работы, и крикнул пареньку 16 лет, чтобы его кто-нибудь подменил. Сам кузнец встал, и величественно подошёл к лорду,- Как на счёт вступить в долю?
- В долю?- по-настоящему удивился лорд.
- Да, в долю. Помочь мне развить предприятие, выпускать изделия из металла, которого не видел свет. Гибче, легче, прочнее! Вы понимаете, какие перспективы могут открыться перед вами? От вас, всего-то и нужно, что дать людей и деньги на добычу, переработку и подготовку материала, расходы на изготовления изделий я и сам покрыть могу без труда. Ну так как.
- Знаете… крайне неожиданное предложение, признаюсь честно. Как на счёт обсудить всё в более предрасполагающей к беседе обстановке? Люмьер, принеси нам из брички ту бутыль, что я подготовил для беседы с лордом Хэнмурдом. Да-да, ту саму, не волнуйся. Что?.. Что передать?.. Морда у него треснет от распития такой медовухи, вот что ему передай!
Где-то в Великобритании…
- Какого хрена?!- металлическое зеркальце в руках Джека показывало его физиономию. Нет, она не была уродливой, точнее уродливей, чем была раньше, но, кое-что изменилось. Во-первых, его уши – они заострились. Во-вторых, его волосы посветлели, нет, это была не седина или что-то подобное, седина вообще исчезла, нет, просто его волосы из жгуче чёрных, стали скорее каштанового, или медного, с алым отливом, оттенка. В-третьих, он внезапно почувствовал себя легче, будто помолодел на десяток лет.
- Ну, ты эльф, поздравляю!- ксило улыбнулся, и виновато, стараясь подбодрить, проговорил Фауст. Его уши так же стали острее, теперь юноша был платиновым блондином, пускай и коротко подстриженным.
- Хорошо-хорошо… вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох,- успокаивал себя Джек. Он мрачно погладел на своего работодателя,- Хорошо. Какого хрена я эльф, позволь узнать?
- Ну, эм, примерно вот таково!..- попытался пошутить Фауст, показав руками размер хрена, но, чутко уловив чувства Джека, в тоже время ловя лицом бутылку, он замахал руками, как бы показывая, что больше не будет глупо шутить. Он неловко засмеялся, леча свои порезы,- Ладно, ладно тебе! Ты работаешь на меня, и, в общем, мой босс, она очень добрая, хотя и своеобразная, решила и тебя, и меня, и всех остальных отблагодарить!
- Это лечится?- аккуратно поинтересовался моряк.
- Лечится?.. Ты что, совсем с дуба рухнул?! Это же дар тебе от высших сил! Ты теперь стареешь в три раза медленнее обычных смертных! Теперь ты почти вечно молод, ты красив, у тебя крутые уши и волосы!.. Нет, конечно, есть побочные эффекты, скажем, разные мелкие девочки при твоём появлении начинают визжать от восторга и бросаются на тебя в объятиях, не знаю, почему-то многим малентким девчатам очень нравится этот облик, но в остальном, всё в норме!- закончил Фауст.
- Насколько маленьки девочки!- резко заинтересовался джек.
- Ну, скажем, лет до 16, но… стоп, а тебе зачем?
- Да так, просто интересуюсь! Знаешь, а мне очень нравится этот мой новый облик. Я ж теперь чёртов франт! Возьми, да повяжи на меня бант – и всё, я дворянин! Только щетину сбрить надо, да пузо куда спрятать, а так всё просто идеально! Ну, бывай!- весело сказал моря и быстро ушёл, не обратив внимание на взволнованный, осторожный взгляд аватара тому в спину.
Быстрым шагом он сошёл с главной улицы и зашагал в сторону даунтауна, набирая скорость. Джек давно присмотрел этот дом, наблюдал, как мать выводит дочку на прогулку, замерял время ухода и прихода родителей, говорил с гувернаткой и прислугой дома, втирался к ним в доверие, да вот только девочка вряд ли бы пошла с пропитым, срашным моряком. А теперь… подойдя к ограде дома, и сверившись с небольшими пометками мелом на брусчатке, оставленным им же, только подкрепил свою уверенность – тень касалась большой черты, что говорило о том, что матери девочки не будет ещё коло двух часов. Он усмехнулся. Осторожно открыв калитку, такую скрипучую и тяжёлую, он зашагал в сторону заднего двора особняка. Улыбнувшись дворецкому и отсалютовав тому, он предупредил, что, наконец, хочет наладить контакт с девочкой, а потому, уверил всех, чтобы те ему не мешали.
Шаг. Шаг. Шаг. По лбу стекла бисеренка пота. Шаг. Шаг. Шаг. Его руки вспотели, а потому, он переложил кулёк с конфетами, купленный в кондитерской лавке не так давно, за пазуху. Шаг. Шаг. Шаг. Его взору открылся небольшой садик. На изумрудной траве, под сенью вяза, скрывшись от июльского солнца, сидела миниатюрная куколка. Мужчина протёр гала. Она аккуратно возила тряпичную куклу по земле, что-то про себя проговаривая. Мужчина неувернно улыбнулся, и прокашлялся.
- Привет, Нэнси!- весело, через силу, выдаивл он из себя. Девочка подняла на него взгляд В начале в нём была настороженность, потом сменившаяся спокойствием, радостью и заинтересованностью. Она улыбнулась мужчине, отложив куклу в сторону, и деловито отряхивая платьишко.
- Здравствуйте, мистер. А откуда вы знаете моё имя?
- Твоя мама сказала. Она попросила меня проведать тебя. Ты не против, если я сяду рядом с тобой? У меня даже гостинцы для тебя есть!- сказал он, и облизнул пересохшие губы.
- О, конечно!- сказала девочка, и подвинулась в сторону, освободив место у узловатых корней дерева. Мужчина громко осел под вязом, дав девочке конфеты, и став слушать ещё весёлое щебетание. Он смотрел на нестранным взглядом. Медленно подняв руку, с раскрытой ладонью, он положил её на голову девочки. Одно неловкое движение. Второе, он начал гладить её. По зекам мужчины потекли слёзы, а губы растянулись в тёплой улыбке. Девочка удивлённо посмотрела на моряка,- От чего вы плачете, мистер?
- О, не обращай внимание, старику просто что-то в глаза попало,- сказал он, приобняв девочку. Он не видел дочь вот уже десять лет. Мать не разрешала им общаться, и постепенно, малютка стала смотреть на мужчину волком. А сейчас…- Спасибо, спасибо, спасибо!- тихо шептал он про себя.