Ход 2
Старый Свет, Англия.
Раз-два-три. Раз-два-три. Раз… как хорошо отлаженные часы, почти механически, ноги плавно двигались внутри воображаемого квадрата, плавно смещаясь по его углам, мягко стелясь по полу, ступни вырисовывали чёткую фигуру. Не было в паре того, кто задавал темп, не было ни ведомого, ни ведущего. В прекрасном танце движение смещалось движением. Джон сегодня был как никогда лёгок, его пьянил этот вечер, и изначальное чувство угнетение куда-то улетучилось. Но всё чаще и чаще его взгляд соскальзывал куда-то вглубь зала, цепляясь за одинокую, выбивающуюся из общего праздника жизни, фигуру. В тени он отстранёно наблюдал за происходящим, явно наслаждаясь своей незаметностью. Он был лишь бледным отражением кружащихся в танце аристократов, хотя одежды его были дороги, осанка прямая, а глаз остр и ясен. Он просто стоял без движения, подобно изваянию. Наконец, музыка стихла, и танцующие, воркуя, тихо беседуя ли или возбуждённо перешёптываясь разбрелись кто куда. Джон решил ненадолго оставить свою любовь, и направился к так заинтересовавшему его юноше. Но стоило тому сделать пару шагов, как гость в тени легонько поклонился мужчине, усмехнулся и быстрым шагом вышел из зала, будто его и не было…
…Чтобы через пару мгновений стоять перед люлькой с младенцам. Глаза юноши отражали лёгкое недоумение и взволнованность, непонимание, любопытство, страх, отчаянье, надежду, ярость, усталость, радость, любовь, трепет пред маленькой фигуркой в люльке. Нянечка в ту минуту умыкнула на кухню, и ребёночек остался без внимания.
-- Ну привет, Скруп,- проговорил Фауст, а во рту у него пересохло от осознания происходящего сейчас. У парнишки закружилась голова, он тяжко вздохнул, ему понадобилась долгая минута, чтобы прийти в себя, и взять в руки. Он аккуратно опустил запылённый, грязный палец к маленькой, розовой ладошке. Та, чуть помедлив, обхватила палец незваного гостя, и беззубая пасть ребёнка растянулась в улыбке. Такая же улыбка, только дрожащая, задрожала на губах Фауста, глаза его заблестели, дыхание участилось. Он не верил во всё происходящее, но приходилось верить. Услышав шаги где-то вдалеке, он быстро раскрыл окно, и шмыгнул в него, пред этим сказав тихо,-- Надеюсь, на моем месте, ты будешь сильнее.
Старый Свет, Дания.
-- Ну давай! Холера, Герхет, гони их ближе!—крикнул клирик, покрепче ухватившись за тяжёлый посох. С острия этой скромно обтёсанной дубовой палки посыпались искры, а с губ сорвались тихие слова,-- Глаза! – крикнул он, закончив зачитывать речитатив. Сноп искр сорвался в воздух, взорвавшись яркой вспышкой, и ослепив всех вокруг. В тот же миг с неба стали падать сотни мелких тварей, издавая душераздирающий писк и клёкот, а на земле, в снег мордами зарылись змееподобные создания. Не тратя времени, воины храма, числом в сорок голов, выхватили мечи, топоры и пики, устремив их на временно выведенных из строя врагов. Лязг оружия, предсмертный крик и рык монстров, гул голосов… мёртвая тишина ознаменовала победу людей над тварями севера, и лишь колесо перевёрнутой телеги скрипело на ветру, а тонкая корка снега хрустела под ногами.
Рудольф, один из клириков этого подразделения, подошёл к одной из тварей, чтобы перевернуть её. Сравнительно скромный размах крыла, сочетался со змееподобным телом, зубастой пастью и злобными глазёнками-бусинками. Он поморщился, закрыв рукой свой рот, а потом выхватил из-за пазухи нож и стал разделывать сухую на ощупь, чешуйчатую тушу. Аккуратно, прощупывая каждый дюйм упругой плоти, затем делая неглубокие надрезы, он разделал существо меньше чем за 15 минут. Любой мясник бы на месте его позавидовал такой скорости и мастерству, а Рудольф только и усмехнулся, подумав, что будь на месте летающего хищника гуманоид, с потрошением еретического созданья справился он быстрее, с лёгкой руки Винланда. Кости парящего зверя были лёгкими, эластичными, при сгибании лишь изгибаясь, но не крошась. Кровь была холодная, липкая, пахнущая металлом, смазкой, жиром… амбре, что шло от трупа, заставило всех, кроме клириков, пошатнуться от места разделки. В глухой тишине, нарушаемой скрипом памятного колеса и редкими перешёптываниями, священник аккуратно раскладывал потроха монстра, внимательно те рассматривая. Наконец, он стряхнул руки, вытерев перчатки, а потом и свой клинок горстью снега. В глазах у него читалась задумчивость. Подойдя к командиру ватаги, он стал коротко отчитываться.
-- Они пришли с запада, похоже, двигаясь стаей. Сместились с гор к подножиям, выместив из болота василисков. Потому-то они и напали на тракт, очень агрессивные твари, быстрые, многочисленные, лёгкие. Ты и сам видел. Да ещё и их зубы, возможно, ядовитые. Хотя вероятность трупного яда не стоит исключать. Не знаю, придёт ли Гарольд в сознание к следующей седмице, но мы наложили Благословение и просили помощи у Винланда, и силой Его, и волей Его, верю, он встанет на ноги к следующему рейду на логовища,-- немного подумав, он обернулся к солдатам, и отдал приказ погрузить несколько тел нового врага в опрокинутую в начале столкновения телегу, вернуть лошадей и распорядиться отправить в Центральный Собор гонца. Вернувшись к разговору с командиром, он вдруг сказал,- Неплохо было бы взять с собой больше стрелков, я бы предпочёл иметь магов. Знаю, Отец не одобряет клеймёных в наших рядах, но, староверцы могут принести пользу. И ещё, Кёлье,- обратился он к капитану,- Прошу вас, не рассказывайте о той поляне с грибами, что мы нашли на подходе сюда настоятелю. Мне нужно кое-что проверить, а потом я уже сам отправлюсь к нему с рапортом.
-- Хорошо,-- сухо сказал мужчина в годах,-- Не знаю что у вас твориться, Рудольф, и знать не хочу. Главное не натворите делов. И… если хотите знать моё мнение, с рейдами стоит повременить до осени. Весной монстры в логовищах и так активизируются, а сейчас, сейчас твориться что-то ненормальное,- он ткнул остриём алебарды в сторону крылатых змеев,- Этих выводков я ни разу не видел за всю свою жизнь, больше скажу, я о них даже не слышал, хотя хожу в рейды уже 10 лет! А уж та поляна, с рогатыми бестиями… Винланд сохрани,- коротко бросил он, коснувшись подушечками пальцев медальона.
-- Винланд сохрани,-- коротко бросил жрец и пошёл обратно, ему стояло многое обдумать.
Старый Свет, Корея
-- Молю… я верю, я верю, я верю!—мальчишка сложил руки лодочкой, и небольшая бумажная коробочка раскрылась, и на руках его появился глиняный свисток. По лицу ребёнка прошла отвращения, злобы и отчаянья. Он с силой размахнулся разбил свисток о стену, начав было рыдать, но резко взяв себя в руки, и протянув ладошки к следующему конверту,-- Молю!.. Я верю, я верю, я верю!.. Я верю в великого Шеля! Я верю, что он победил армию из тысячи серых плащей! Я Верю, что он обманул дракона, украв его шкуру, что он обманул тура, украв его рога, что он обманул императора небес и сверенную звезду, сделав их своим левым и правым глазом!—почти срывался на крик он, обильно поливая конверт слезами. Тот раскрылся, явив миру сладкий леденец. Яростный крик вновь разнёся по опустевшему, тихому двору деревни. Леденец последовал за свистком в скорый полёт. В руках мальчишки очутился следующий конверт,-- Я верю, что старцы и та девушка – были последователями великого Шеля! Я верю! Прошу, прошу, прошу!..- вновь раскрылся очередной разноцветный конверт, блеснув жемчугом и заставив лицо Мидахана, столь усердно молящегося своему Богу стать совсем серым. На его лице взбухли вены, глаза налились кровью, а по рукам заструился чёрный, грязный свет. Жемчуг вместе с красной, мягкой бумагой обратился в пыль. Подняв тяжёлый взгляд на медленно тлеющие дома своей родной деревни, и те немногие тела выживших, в ужасе, обездвиженных, лежащих среди изувеченных, искореженных тел своих знакомых. Мидахан быстро начал плести узловатыми пальцами невидимую пряжу, и вскоре воздух резко пронзил свист. В нём заклубились хлопья серой, грязного цвета смеси, внебрачное дитя пепла, праха, гниющей стружки дерева. Из закружившегося смерча смерти вышла пара фигур. Сгорбленная серая фигура, в таком же сером плаще, и пара искаженных, бесшерстных гончих. И у первого, и у вторых были алые, мерцающие глаза. Серый Плащ по беззвучному указу хозяина поднял всё ещё живого мальчика и поднесли его к юному магу,-- Ну же, загадай ты. Ты же кичился, что мог выгадать у Шеля настоящего жеребёнка, да?! Ну так давай, загадай! Лекарство для моей матери! НУ ЖЕ! ТЫ ЖЕ ВЕРИШЬ, РАЗВЕ НЕТ?! РАЗВЕ ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ОСТАВШИЕСЯ ТВОИ РОДИЧИ СДОХЛИ В ПАСТЯХ СЕРЫХ ГОНЧИХ?! ДАВАЙ! ТЫ ВЕРИШЬ!!!- рычал маг, и кожа его становилась в эти мгновения столь же серой и безжизненной, как и у его вечно голодных, немых созданий.
--…Я… верю, прошу!..- заскулил мальчик. Конверт раскрылся, и из него вывалился свисток в виде горлицы. Глаза дитя наполнились ужасом. Мидахан пошевелил пальцами, будто сбрасывая с них нити, гончие в ту же секунду будто сорвались с привязи, начав рвать такую желанную, такую сочную и горячую, всё ещё живую. Тишину нарушил долгий хриплый визг раздираемого на кусочки мальчика. Мидахан тяжко вздохнул. Конверты в этой деревне закончились, и настало время идти в следующую. Он обернулся к колонне серых воинов, в однотипных серых плащах. В центре колоны десяток воинов держали грубо сколоченные носилки, со свёртком на них. В свёртке был холодный труп женщины. Подойдя к матери, он погладил её по холодной, бледной щеке. «Осталось чуть-чуть…»,- шептал мальчик,-«Ещё чуть-чуть, и мы найдём лекарство от смерти! Оно должно быть у Шеля! Если же его не будет… нет, что ты! Оно точно будут! Я обещаю!»- шептал Мидахан, и мысленно приказал армии зачистить деревеньку окончательно, а потом сходить на дорогу. Идти предстояло около двух дней, а поддержание целостности, борьба с гниением трупа и окоченением отбирала у юного мага много сил.
Старый Свет, Государство Сефевидов
Этот год выдался на удивление плодородным, мягким и удачным для этих земель. Арвей-Кхан был вождём своего племени вот уже как 7 лет, но за всё время своего правления он не помнил времени удачнее. Столкновений с другими племенами не было долгое время, торговля шла, и они, наконец, нашли прекрасное место для стоянки и обоснования нового племени. Да ещё и дочь росла с жуткой скоростью, казалось, сами Боги, будь они живы, благоволили ей.
Старый свет, где-то
Встав на колено, Рапид ссыпал чёрные, мелкие семена в ступку, начав их быстро перемалывать в ступке. Вокруг него разнёсся пряный, приятный запах, какой мужчина никогда в жизни не чувствовал и не нюхал. Перемолотую кашу стоило оставить на солнце ещё какое-то время, а потому мужчина отправился под навес, порой посматривая на сохнущие в широком корыте перемолотые семена. Его глаза сощурились, а широкий рот сморщился в масляную улыбку. Рядом с ним лежал уже готовый, высохший, ещё раз перемолотый и просеянный порошок. Рапид мог поклясться Аллахом, что был этот порошок много лучше опия и гашиша вместе взятых. Боясь переборщить, он аккуратно занюхнул и отключился на пару часов. Очнувшись, он захотел новую дозу, но силой себя удержал.
Всего за одну ночь его высохшая, укрытая от чужих глаз поляна поросла необычайными растениями, которые старый аравиец не помнил ни в одной из книг о травничестве и алхимии. Взяв в руки чайник, он плеснул себе в пялу вина, что скрывалась в выкрашенном чайничке от глаз всевышнего, поправил платок на голове, и пошёл проверить перемолотые семена – те почти просохли. Мужчина не долго гадал, откуда появились эти чудесные растения, зато долго думал, где ему в первую очередь толкнуть новый наркотик, и как не получить кривое лезвие в бок, как только лидеры рынка поймут, какое сокровище оказалось в сухощавых, смуглых руках старого Рапида.
Старый Свет, Швейцария
28 смертей Дидье Маурера и его злобная шайка – довольно популярная история в Герцогстве Берн, которую стали рассказывать вот уже как несколько месяцев почти в каждой семье провинции, непослушных детей этой страшной сказкой пугают на ночь, солдаты стращают рассказами о нём друг друга по пьянее, в церкви эту историю используют в качестве примера того, что дьявол многолик, и принимает самые разные формы, а противники церкви часто пересказывают самые сочные подробности своим сторонникам, гордясь, что в их рядах (как считают эти глупцы) есть такая грозная сила. Говорят, Маурера привязали к столбу и решили сжечь, но тут он взмолился, закричал, засмеялся, сказал, что ему явился Бог, и что теперь весь город вокруг, и все жители его теперь – его слуги. И его сожгли. Только вот, мужчина не горел, кричал, стонал, испытывал боль, сходил с ума и смеялся от боли, корячась в пламени, но не умирал. Его пытались убить ещё четырежды, но каждый раз тот восстанавливался, раз за разом, раз за разом, пока в город не приехали инквизиторы с парой паладинов. Количество попыток убить его быстро росло, с каждым разом служители церкви экспериментировали с подходом, пока, его не казнили в 28 раз, попытавшись изрубить и скормить свиньям. Но даже так, он восстановился. Пока мужчину, давно лишившегося разума (как думали все вокруг) отволокли в камеру, и думали, как убить этакую тварь, что-то пошло не так. В стене появилась дыра. Потом ещё одна. Потом ещё одна. И ещё. И ещё. Дыры стали появляются повсюду. В конце концов, толпа, что пришла на казнь его, была полностью вырезана, а тела их исчезли, будто таких и не было. Вместе с преступником исчезли и другие заключенные…
Новый Свет, Англ. Новый Свет
-- …ять!—выкрикнул Джек Боунс, вылетая из дверей трактира,- Чтоб вам сдохнуть!
-- Вали отсюда, англичашка!—послышался нескладный хор нетрезвых голосов, и под улюлюканье толпы, Джек скрылся в подворотне.
Его резко скрутило, и он ему пришлось припасть на колено. Убежав в кусты, он уединился на пару минут, пока алкоголь окончательно не выветрился из его головы, месте с опустошённым желудком. Чёртовы триппер и сифилис, подхваченные у одной из местных шлюх, сводил с ума Боунса, и не только его. Ему-то, Джеку, ещё повезло, он хотя бы гнилую горячку не подхватил, а то, как и половина команды корабля, на котором парень вошёл в порт. По возвращению домой он хотел бы сказать, что город стал рассадником заразы, даже большим гадюшником, чем был раньше. Ведь болеют все!.. Да вот только не все. Местные научились варить какую-то бурду из грибов, отпиваются ею – и им хоть бы хны! А им, верным и отважным сынам матушки Англии, что, валятся с тифом и гонореей?! Нет, этим псам давно пора было указать на их место, тем более, Джек слышал, что то тут, то там, вспыхивали мелкие стычки и кратковременные беспорядки в порту, и каботажные рейсы стали крайне опасными. Пираты, испанцы, морские твари, маги… а теперь и чёртова болезнь с совсем обозревшими подданными! Куда катиться мир?! Винланд сохрани…
Новый Свет, Бразилия
Горячие бои шли уже пару месяцев. Рабы против их «господ». Вольные жители пылающих земель, против жестоких завхатчиков. Бои за Палмарис, между испанцами, беглыми рабами и местным населением шли с переменным успехом то с одной стороны, то с другой. В регионе бушевала новая, неизвестная болезнь. Она была одним из четырёх факторов, что осложняли ситуацию. Вторым фактором было то, что с обеих сторон было множество пробедившихся за последний год магов, чьи невероятные способности порой полностью переворачивали бой. Кто-то лечил своих товарищей, кто-то наылал на противников болезни, другие поднимали из мёртвых ужасающих тварей, третьи были совсем необычными гостями на поле боя – магические стрелки, что могли силой духа направлять снаряд. Мир, кажется, сходил с ума. На стороне местных был странный гриб, найденный следопытами около месяца назад, который мог исцелить или защитить съевшего его от болезни, на стороне же захватчиков были странные цветы, собранные у побережья залива. Они временно притупляли боль, опьяняли, их эффект был не до конца понятен даже самим испацнам. Кровавые столкновения не прекращались не на секунду.
Ли О Синг