Сир Бэрримор кивнул, соглашаясь. Ему непросто давалось это решение, но он трезво оценивал собственные силы и понимал, что просто не имеет права сейчас рисковать, пускаясь в самоубийственную авантюру. Ведь рисковал он на этот раз не только собственной жизнью – цена ошибки могла оказаться непростительно высока.
Белые гвардейцы Его Величества треугольником окружили Сабеллу – сам лорд-командующий шёл впереди, а сир Дункан и сир Айдахо защищал девочку с флангов. Старый рыцарь толкнул двустворчатые двери и те распахнулись – порыв свирепого ветра с предгорий Невердаара ворвался в утопающий в загадочном полумраке замковый зал.
Во дворе бушевало сражение. Земля почернела, пропиталась кровью, вытекающей из нескольких десятков пронзённых клинками и изувеченных тел. Белла видела среди неподвижных людей и белые плащи королевских гвардейцев, и тёмные с лилиями герцога Мортегана, и даже несколько красных – принадлежавших, как она знала, солдатам барона Торнхельма.
Несколько уцелевших рыцарей Роберта с мечами наперевес яростно наступали на сбившихся в кучу воинов в чёрных плащах, которые, в отличии от гвардейцев, были вооружены не только мечами – у некоторых оказались арбалеты, у других – копья и длинные алебарды. Несмотря на почти двукратное преимущество солдат герцога Мортегана, пятёрка белых плащей, казалось, одерживала победу. Вот один из гвардейцев размашистым ударом перерубил древко копья, вот второй вогнал клинок в живот противника по самую рукоять.
- Сдавайтесь! – громогласно прокричал один из рыцарей короля, что выглядело нелепо и одновременно бесконечно отважно в свете сохраняющегося численного превосходства противника.
Но, по всей видимости, сир Дункан не обманул – каждый гвардеец Роберта стоил по меньшей мере нескольких обычных солдат.
Сир Бэрримор понимал, что делают его подчинённые. Люди Мортегана сгрудились у двери через которую, по совместительству, пролегал кратчайший путь к бальному залу. Старик быстрым шагом прошёл вдоль стены замка вглубь дворика, переступая через распластанные в нелепых позах бездыханные тела. Остановился он только возле массивных деревянных ворот королевской конюшни – неистово забарабанил по ним закованной в железо рукой.
– Откройте, именем короля! – и в эту странную, эту жуткую ночь, фраза, неизменно открывавшая на памяти Сабеллы все двери, вовсе не прозвучала бескомпромиссным приказом.
На этот раз это было даже не требование – вовсе нет, теперь это выглядело скорее просьбой, мольбой. Слепая надежда на то, что там, по ту сторону, кто-то откликнется – кто-то, для кого имя короля ещё не потеряло значение. Кто-то, кто рискнёт благополучием и собственной жизнью ради того, чтобы помочь ему, Бэрримору, вывезти принцессу из замка.
Схватка на противоположном конце дворика, тем временем, завершилась. Несколько человек Мортегана и правда в ужасе побросало оружие – другие попадали, проткнутые и вспоротые мечами разъяренных королевских гвардейцев. Их так и осталось на ногах пятеро – и в ту секунду, когда торжество справедливости казалось почти неминуемым, всё изменилось. С диким неистовым рёвом из тех самых дверей, которые обороняли воины в чёрном, вырвался огромный расплывчатый силуэт. Белла забыла обо всём – весь её мир сузился до этого душераздирающего жуткого вопля и огромной двухметровой фигуры. Как оказалось, подобные вопли всё-таки мог издавать человек. Просто принцессе ни разу не приходилось слышать боевой клич клана Кровавых Воронов. Устрашающий варвар в медвежьей шкуре вырвался во двор с огромной окровавленной двуручной секирой наперевес. Размашистым ударом снизу вверх он вогнал полумесяц лезвия в нагрудную пластину ближайшего рыцаря, пробивая добротную сталь. Несчастный вскрикнул и беспомощно повис на секире, в то время как дикарь снова взревел – взревел яростно и неистово, заставляя закалённых в боях элитных гвардейцев отшатнуться в разные стороны от страха и неожиданности. На бородатом лице варвара застыла гримаса такой лютой безграничной ненависти, что Белле стало ещё страшнее. Дикарь ногой в высоком меховом сапоге упёрся в голову поверженного гвардейца и с отвратительным хрустом столкнул тело в сторону, высвобождая оружие. Неистово размахивая секирой над головой по достаточно непредсказуемой и широкой окружности, он двинулся вперёд, в то время как обступившие его полукругом гвардейцы нерешительно отступали. Варвар расхохотался – Белле показалось, что даже его зубы покраснели от крови. Девочка узнала его – тот самый огромный человек-медведь, появление которого вынудило принцессу преждевременно покинуть бал в сопровождении Ринна.
- О боги, - услышала Белла справа от себя сдавленный шёпот Дункана.
И вот в этот момент стало совсем уже страшненько. Казалось, это чудовище в человеческой шкуре не замечает обступивших его королевских солдат, которые выглядели совсем маленькими и незначительными на фоне этого беспощадного монстра. Казалось, поверх их голов он смотрит на свою настоящую цель. Казалось, во всём творящемся во дворике хаосе он безошибочно заприметил принцессу.
Двое гвардейцев напали одновременно, но дикарь оказался фантастически ловким и грациозным для своих устрашающих габаритов. Его обоюдоострая секира просто снесла голову одного из храбрецов вместе с шлемом, в лунном свете кармином блеснул фонтан крови. Второй солдат оказался чуть расторопнее – его меч разрезал медвежью шкуру, но варвар свободной рукой перехватил локоть рыцаря, разворачивая того и бесцеремонно швыряя на землю. Оказавшись под ногами у чудовища, бедняга попытался подняться, но сверкающий полумесяц секиры обрушился ему на спину, деформируя и проминая кирасу, кромсая на лоскуты плащ. Рыцарь дернулся и затих, оставшиеся двое в суеверном ужасе спиной вперёд отступали.
- Проклятье, мы должны помочь им! – Айдахо обеими руками сжимал перед собой меч, казавшийся игрушкой в сравнении с оружием чудовища даже на таком расстоянии.
Наблюдая за расправой, Белла не видела, как Бэрримору ответили. Старый Том – конюший королевской семьи на протяжении многих десятилетий, конечно же откликнулся на призыв. Ноя и причитая, он впустил Бэрримора, показывая тому лучших и готовых в любое время суток к выезду по королевской нужде жеребцов. Старый рыцарь вернулся во двор, ведя за поводья двух превосходных скакунов – вернулся достаточно своевременно, чтобы увидеть, как чудовище из диких земель уничтожает его подчинённых. Людей, даже в самый тёмный час по-прежнему сохранявших верность своему королю. Стоящий около принцессы сир Дункан обернулся и беспомощно посмотрел на словно окаменевшего Бэрримора. Старик застыл, лишь скрывающие его лицо мрачные тени и пульсирующая на виске жилка выдавала крайнюю степень подавляемой ярости. Лошади рвались и испуганно ржали, почуяв запах пролитой крови, но Бэрримор не обращал на животных никакого внимания. Его разумом целиком и полностью завладел совсем иной зверь – и что-то в позе и выражении лица старого рыцаря говорило о том, что всей его натуре претит необходимость бежать, что он балансирует на грани того, чтобы забыть обо всём и с клинком наперевес ринуться в схватку.