Старик, уже потянувшийся было к ручкам ведущей наружу двустворчатой двери, замер. Его фигура словно одеревенела, он медленно и как-то с почти физически ощутимым трудом обернулся. Бэрримор и Дункан беспомощно переглянулись, обменявшись красноречивыми взглядами. Третий молчаливый гвардеец сквозь прорези шлема почти с восторгом смотрел на застывшую в очаровательно-повелительной позе Сабеллу.
Старый рыцарь вздохнул. Очень тяжело вздохнул. Необходимо было срочно принять решение, которое разрывало его на части – тяжёлый выбор между здравым смыслом и отданной десятилетия назад клятвой верности королевской семье.
– Ваше Величество, – тихо заговорил сир Бэрримор, опустив голову. – Рисковать вашей жизнью даже ради спасения принца – безумие. Если вы прикажете, я в одиночку отправлюсь за принцем Тристаном и сделаю всё возможное, чтобы помочь сиру Оакхарту и его людям, в то время как сир Дункан и…
Бэрримор замялся, недоумённо взглянув на третьего гвардейца так, словно его впервые заметил.
– Айдахо, лорд-командующий.
– И сир Айдахо сделают всё возможное, чтобы вывезти вас из замка.
Во дворе, за спиной Бэрримора, что-то происходило. Лязг стали усиливался, кто-то кричал. А потом по тёмным коридорам королевского замка разнёсся леденящий душу вой – но не боли, нет. Ярости. От этого воя шли мурашки по коже, хотелось плакать, бежать как можно дальше, спрятаться под кровать и прижать к груди изо всех сил спасительного дракончика. В нём кипел гнев, переливалась ледяными волнами ненависть. Чувствовалось, что издававшее клокочущий рёв существо собирается убивать. Убивать очень много. И совершенно безжалостно.