Оливер медленно помахал рукой, глядя ей вслед. Маленькая девочка гордо удалялась в сопровождении королевского рыцаря, а он оставался разбираться с присланным кем-то сопровождающим. На лице прислужника без труда читалось явное облегчение – от принцессы удалось избавиться наиболее предпочтительным способом.
– Ведите, – тихо попросил мальчик, тоже изо всех сил стараясь держаться с истинно королевским достоинством.
Сир Бэрримор шагал рядом с принцессой, непринуждённо приспосабливаясь к переменчивой скорости Беллы. Вопрос потирающей коленку Сабеллы заставил невозмутимого рыцаря слегка улыбнуться – он посмотрел на девочку снизу–вверх, особенно впечатляюще благородный на фоне постепенно окрашивающего в алые тона вечернего неба.
– Внушительны как никогда, Ваше Величество, – негромко ответил он со всей допустимой серьёзностью. – Когда вы вырастите и выйдите замуж за принца…
Бэрримор сделал паузу и подмигнул.
– Уверен, вы станете самой очаровательной и внушительной королевой за всё время существования королевства Аркадия.
Роберт, пристально вглядывавшийся поверх головы принцессы в толпу, взял девочку за руку и, подсадив, помог ей забраться в карету.
– Ваше Величество, – склонив голову, проговорил Бэрримор.
Король с улыбкой кивнул и последов вслед за Беллой внутрь экипажа. Тот почти сразу тронулся, оставив старого рыцаря в одиночестве стоять на фоне возвышающегося ристалища.
При упоминании о болезни Вертранов лицо Роберта тронула смутная тень.
– Сабелла, – отец называл принцессу по имени редко.
Только тогда, когда хотел намекнуть на серьёзность разговора и придать особенную весомость своим словам. Он на некоторое время замолчал, собираясь с мыслями и глядя в окно.
– Болезнь Ветранов…
Решительный и непоколебимый обычно Роберт замялся, не находя нужных слов.
– Лучшие лекари десятилетиями бились над установлением причины этой болезни. Один из них, особенно выдающийся, стоял передо мной и доказывал, что это обычное совпадение. Говорил, что нет никакой генетической закономерности и так называемой «болезни Вертранов» просто не существует. И он по-своему прав – только те, кто знает тайну Вертранов, понимают истинное положение дел. Знаешь… Никто не расскажет тебе эту историю лучше самого Эстебана. Потерпи, мы все вместе отправимся в Редфилд уже через несколько дней.
Отец улыбнулся.
– Постарайся пока не думать об этом, принцесса. Уже совсем скоро нас ждёт замечательный бал.
3 Ночь постепенно вступала в свои права, вытесняя на задворки реальности потрясающий весенний вечер и привнося в мимолётные порывы весёлого ветерка истинно северную прохладу. Аркадия засыпала в ожидании нового дня, в то время как в окнах королевского замка вспыхивало всё больше огней. Традиционно первый день ежегодного королевского турнира завершался грандиозным балом для знати, предоставляющим каждой обворожительной леди возможность показать себя в наилучшем свете. Привлечь к себе внимание подобно тому, как привлекали его к себе рыцари на ристалище.
Коридоры замка были как никогда оживлены в это позднее время. Слуги метались из стороны в сторону, завершая растянувшиеся на последние несколько дней грандиозные приготовления к торжеству. Сабелла, вновь предательски пойманная мамой и слугами, не без труда была снова приведена в соответствующий принцессе порядок. Двигаясь в сопровождении наряженного в новенький роскошный камзол брата к массивным двустворчатым дверям бального зала, она то и дело ловила на себе взгляды гостей. Мимо проплывали взрослые девушки в ярких и таких замечательных платьях – все как одна ухоженные, утончённые, бесконечно красивые. Лишь немного опередив принцессу и принца, ко входу приближался, переваливаясь, и барон Торнхельм, в сопровождении своей особенно очаровательной спутницы. Толстяк неуклюже придерживал девушку под руку, то и дело норовя наступить на полы её серебристого платья и со свойственной ему безмятежностью этого совершенно не замечая. До странности контрастировали они, эта необычная пара. Толстый бесформенный краснолицый барон и прекрасная, даже по меркам этого вечера, белокурая леди. Словно чудовище и красавица из старой, почти затерявшейся во времени, сказки.
– О, принцесса, – заметив Беллу, барон неуклюже поклонился. – Как невежливо с моей стороны! Переходить дорогу столь высокопоставленным королевским особам!
Тристан посмотрел на отступившего в сторону Торнхельма с лёгким недоумением и, повыше задрав подбородок, невозмутимо прошествовал мимо.
Барон громко расхохотался, в то время как на лице его спутницы отпечаталась лёгкая скука, граничащая со стыдом.
Лакеи услужливо распахнули двери, открывая взору принцессы бальный зал королевского замка Аркадии. Как правило – места безжизненного, пустынного и унылого, однако в этот вечер потрясающего своим невероятным великолепием.
Отполированный до блеска паркетный пол отражал огни сотен свечей, мерно раскачивающихся на массивных цепях позолоченных люстр. Огромные окна во всю дальнюю стену тоже отражали огни, однако сквозь эти отражения без труда просматривалось мрачное, пусть и пугающее, очарование ночи. В глазах рябило от обилия людей и роскошных костюмах – все они безмятежно расхаживали из стороны в сторону, переговариваясь о чём-то между собой – каждый в отдельности достаточно тихо, но все вместе они создавали тот самый непередаваемый праздничный гул. В стороне, на возвышенной относительно общего уровня пола оркестровой площадке, настраивали инструменты королевские музыканты. А вдоль линии окон, во всю длину помещения тянулся праздничный стол, уставленный всевозможными роскошными яствами и кубками с алеющим в их глубинах вином. За столом, в самом центре, уже восседали Роберт и Анна, казавшиеся как никогда подходящими друг другу в эти минуты. Места по правую и левую руку от королевской четы традиционно пустовали, ожидая своих маленьких, но уже вполне королевских, хозяев. Через один стул около отца сидел герцог Мортеган – как всегда похожий на коршуна, в своём чёрном бархатном камзоле с небольшой лилией на груди, и со своим мрачным ястребиным лицом. Около него, конечно же, была Абигейл, в чёрном же с серебром шёлковом платье, озиравшаяся вокруг с почти детским восторгом. Ни Ринна, ни Бэрримора Белла пока не заметила – впрочем, немудрено ли проглядеть кого-то в этом безумном хороводе цветастых одеяний и лиц.