Роберт сомневался недолго – задумчиво огляделся по сторонам, предпринимая попытку оценить уровень нарастающего недовольства толпы. Сам король конечно же не был трусом и не бежал во дворец при виде малейших волнений, однако придерживался совершенно иного мнения касательно безопасности своей семьи и особенно дочери.
Мимо прошествовала в сопровождении нескольких рыцарей и королева – за ней понуро тащился Тристан, тоже явно пребывавший в глубоком недоумении. Проходя рядом, он выразительно посмотрел на сестру – в широко распахнутых голубых глазах мальчика плескались непонимание и лёгкое беспокойство. Увлекаемый матерью к королевской карете, он не решился останавливаться или же спорить.
Отец, посмотрев ещё раз сперва на дочь, а после – на поникшего Оливера, всё же решился.
- Хорошо, - медленно проговорил он, с неохотой отпуская плечо Беллы. – Только недолго, о нём позаботятся.
И, прежде чем принцесса успела сорваться с места, бросил вдогонку:
- Сир Бэрримор пойдёт с тобой. Побудет пока твоим личным рыцарем.
Седовласый начальник гвардии спокойно кивнул, а отец развернулся и направился к нескольким беседующим стражникам своим быстрым «рабочим» шагом.
Слушая втолковывавшего ему что-то мужчину, Вертран то и дело кивал. Мимо мальчика с трудом протиснулся барон, рассыпая во все стороны неуклюжие извинения. Толстяк вразвалку заковылял вниз по ступеням помоста, явно спеша как можно скорее добраться до безопасности салона кареты. Сопровождавшая его девушка не без труда едва поспевала за тучным мужчной.
Мортеган, напротив, чинно поднялся и, требовательно взяв руку дочери, вместе с ней неторопливо направился вниз. Следом убежал с крайне занятым видом и разговаривавший с Оливером высокий мужчина – погрустневший светловолосый мальчик остался сидеть в одиночестве на опустевшем ряду. Он, казалось, не замечал ни короля, ни Беллу, ни царившую вокруг суету – мрачно смотрел вниз, разглядывая не иначе как замысловатый узор из грязи на королевском помосте.