Макс, Санни.
Пуатье почти на четвереньках доползает до Сании.
Тяжело дыша, пытается распутать тугой узел непослушными и онемевшими пальцами.
Кажется, Преподобный уже заметил. Макс не смотрит, но спиной чувствует опаляющий жар оружия чудовищного жреца. Узел не поддаётся – с бешенством, продиктованный страхом и жесточайшим цейтнотом, мужчина пытается рвать, то и дело теряя терпение. Обжигает больно, но всё же терпимо.
Ещё попытка – и путы спадают, высвобождая Сании руки. Заключительное усилие – и девушка свободно падает на колени.
В часовне безумно жарко, тепло волнами распространяется от меча Преподобного и от не слишком быстро остывающих тел. Тем не менее, при каждом выдохе беглецов в воздухе на мгновение зависают крошечные облачка пара.
Опции те же: бежать, вооружиться, атаковать Преподобного, освободить кого-то ещё.
Уна.
Вопреки ожиданиям, длинный меч на проверку оказывается практически невесомым. Пальцы облегают рукоять безупречно, словно лучшие мастера специально подгоняли оружие именно под тебя. Багровый свет неспешно переливается в холодных глубинах идеально отполированного зеркала стали. Приходится признать, что этот меч – не просто оружие. Произведение искусства как с эстетической точки зрения, так благодаря своим превосходным боевым качествам.
Миг восторга сменяет трезвое осознание – ты точно знаешь, чьим кузнецам испокон веков доступно такое изящество. Чьи клинки почти невесомы и, в то же время, закалены и зачарованы многократно, что делает их в разы прочнее лучшей человеческой стали. Ты помнишь, кто уделяет оформлению эфеса при ковке чуть ли не больше внимания, чем самому лезвию. Эльфы.
Забываешь о мече, сосредоточившись полностью на своём оппоненте. Огибаешь его по широкой дуге, внимательно присматриваясь и выбирая подходящий момент для атаки. Двигаешься асинхронно в надежде обмануть противника, кажущегося таким невероятно всезнающим и совершенно неуязвимым.
Преподобный.
– Когда весь мир покроется льдом, какое значения будут иметь твои чувства? – рычит Преподобный, а меч в его руках истончается и вытягивается, преображаясь в исполинских размеров огненный хлыст. Он неотрывно следит за очередной жертвой, не замечая, как позади него Макс предпринимает попытку вызволить Санию.
Рыжая девчонка бежит. Мчится, словно лань, по окружности, заставляя жреца поворачиваться вокруг своей оси в попытке не упустить Уну из виду.
Зачем-то тратит силы на бессмысленные попытки спастись. Сопротивляется неумолимой воле предназначения.
Преподобный точно знает, что будет дальше. Он видел эту сцену в огне, видел бегущую Уну с эльфийским клинком. На всё воля Урфара. Неспроста именно этот меч Преподобный вытащил из груды других. Не хотел разрушать и без того до мимолётности хрупкие образы будущего.
Хлыст шипит и извивается на полу часовни словно огненный змей. Жрец не спешит, наблюдает за прыжками девушки единственным глазом. Разум Преподобного осторожно устремляется вперёд, проникая в мысли аристократки.
Он точно знает, когда должен быть нанесён этот удар. Резкое движение кистью – и кнут взвивается ввысь. Цепляет, подпаливая, деревянные перекрытия. Однако для Преподобного подобные мелочи не имеют значения. Хлёсткий удар – и извивающийся огненный змей устремляется вниз, наперерез только что прыгнувшей Уне.
Чистое пламя со свистом прорезает воздух, без труда перерубая эльфийский клинок и рассекая по диагонали аристократку. На пол храма падает перерубленный и обуглившийся скелет. Преподобный опускает голову вниз. Пламя словно застывает и падает на пол безжизненной плетью. Так и должно быть. Всё правильно. Такова воля Урфара.