Уна.Заваливаешься вперёд, в попытке отлечь внимание жреца от атаки. Выбрасываешь резко руку с ножом, метя прямо в висок неприятно улыбающемуся тебе старику. Тот, в свою очередь, оказывается на удивление быстр – отклоняется назад с исказившимся от гнева лицом. Кажется, он начал двигаться даже немногим ранее, чем в твой затуманенный мозг впервые пришла мысль о неожиданном нападении. И всё-таки Преподобный не успевает.
Вместо намеченной цели лезвие кинжала по рукоять входит в левую глазницу жреца, заставляя того коротко вскрикнуть и отшатнуться. Рукоять выскальзывает из твоих ослабевших пальцев – Преподобный с ужасной раной и кинжалом, намертво засевшим прямо в глазнице, ошеломлённо отступает назад. Понимаешь с удовлетворением, что тебе определённо удалость добраться до мозга.
Фигура в красной мантии плывёт и смазывается, к горлу подкатывает незваная тошнота. Ты начинаешь медленно сползать на пол по стене, из последних сил цепляясь за ускользающее сознание.
Тебе удаётся продержаться достаточно долго, чтобы увидеть, как в ярости выпрямляется в полный рост Преподобный. Как отлетает в сторону бесцеремонно вырванный из раны кинжал, как с громким бряцаньем катится по половым плитам. Изуродованное лицо Преподобного, искажённое безумной яростью и залитое кровью, кажется особенно жутким сквозь заслонивший всё остальное туман.
– Истеричная сука, – рычит он, устремляясь к тебе. – Как ты не понимаешь, безмозглая идиотка… Урфар защищает меня! Его пламя озаряет мой путь!
Преподобный с размаху бьёт тебя по щеке. Боли почти чувствуешь – лишь отдалённый гул в голове. Старик хватает тебя за горло – его холодные пальцы с неистовой силой рывком поднимают тебя на ноги. Темнеет в глазах. Понимаешь, что уже не можешь даже пошевелиться.
Он приближается к твоему лицу почти что вплотную. В алом мареве удушья пляшет перед глазами обрамлённая кровью зияющая дыра.
– Ты не способна убить меня! Никто не способен! Скоро ты всё поймёшь… – пальцы Преподобного теперь обжигают.
Сознание ты теряешь почти с облегчением.
Санни. Смотришь на оленя. Привлекаешь к нему внимание арбалетчиков. Те поглядывают на странного зверя с тревогой, начиная быстро переговариваться между собой на чужом языке. Даже тот, черноволосый, больше не улыбается. Едва ли они полностью поняли, что ты пыталась до них донести, но, так или иначе, тебе скорее всего удалось передать предупреждение об опасности. Да и вид мерно шагающего к замку величественного животного почему-то внушает смутную тревогу сам по себе.
Видишь, как Дрег машет рукой в ответ. Как неуклюже переваливаясь пересекает внутренний двор, направляясь к казарме. Делает ещё десяток шагов, спотыкается и падает лицом в снег. Так и остаётся лежать, не подавая признаков жизни.
Один из солдат вскидывает арбалет и, примериваясь, прицеливается в оленя. Другой хлопает того по плечу и что-то говорит. Оба смеются. Черноволосый смотрит сперва на упавшего Дрега, потом на тебя. Со смесью интереса и жалости.
Ты понимаешь, что олень приближается. Нужно предпринять что-то, нужно просто бежать. Но нет сил даже сделать два шага. Лицо солдата плывёт и двоится, всё тело пропитывает свинцовая тяжесть. Вместе с отсутствием хоть каких-то сил для сопротивления приходит апатия. Заваливаешься на черноволосого арбалетчика, чувствуя, как он подхватывает тебя под руки. Проваливаешься куда-то ещё…
Дрег. Видишь, как Санни показывает куда-то за стену. Что-то втолковывает окружившим её солдатам. Те смотрят в сторону леса с большим интересом – один из них даже снимает с плеча арбалет и во что-то прицеливается.
Отворачиваешься, направляясь к казарме сквозь монотонный гул в голове. Шаг, ещё шаг, преодолевая себя. Словно ты идёшь не по замку, а снова в бесконечном исходе на снежной равнине. Словно не было событий последний часов.
Смотришь в землю, под ноги, но даже так чувствуешь – ветер усиливается. Крупными хлопьями кружит вокруг снег. Понимаешь, что опять началось. Надвигается вьюга.
Картинка реальности смазывается, отступает на второй план. Снова видишь сияющее сапфирами пламя в глазах чудовищного оленя. Ты бросаешься к Шварксу, но он ревёт на тебя – и в рёве этом чувствуется морозное дыхание крайнего севера. Ты падаешь, отброшенный безграничным и всеобъемлющим ужасом.
И понимаешь, что лежишь на земле. Уткнувшись лицом в неприятно холодный сугроб. Понимаешь, но не находишь в себе сил хотя немного пошевелиться.
Медленно, но неумолимо уплывает сознание.
Энзо. Лезвие кинжала с влажным хлюпаньем входит в живот имперца, дубинка которого без вреда для тебя проносится мимо. Быстрее, чем он успевает опомниться, ты вновь вгоняешь окровавленную сталь в его тело. Мужчина, охнув от неожиданности и держась за живот, отступает назад. Его скрюченный палец указывает на тебя, и командир, с плохо скрываемым страхом, хрипит на превосходном имперском:
– Прикончите его, парни!
Лишь затем замечает, что его собственный меч из ножен уже перекочевал в твою руку. Ты стоишь, уверенный в своих силах и очень даже вооружённый – а «парни», немного замешкавшись, не спешат нападать.
Они неторопливо расходятся и начинают приближаться к тебе, выставив перед собой обнажённые и готовые к бою клинки. Видишь, как за их спинами усач, отмечая свой путь алой россыпью крови, вдоль стены пробирается к выходу.
За окном казармы появляется силуэт Дрега – коробейник бредёт с отсутствующим видом ко входу, но вдруг спотыкается и падает лицом прямо в сугроб. Так и лежит дальше, не подавая признаков жизни.
Санни на гребне стены показывает куда-то в сторону леса и что-то кричит, а мгновением позже, пошатнувшись, повисает на руках у одного из окружавших её арбалетчиков.
Снаружи быстро темнеет. Снегопад вновь усиливается.
С первых же секунд ты понимаешь, что стражники Дункана не так уж плохи. Им определённо не достаёт смелости и твоего опыта, но это несомненно солдаты, принимавшие участие в настоящих сражениях миновавшей войны. Истекающий кровью усач касается окровавленной ладонью ручки двери, а первый из стражников атакует тебя стремительным выпадом. Ты играючи парируешь этот удар лишь для того, чтобы едва успеть переключиться на атаку следующего оппонента. Помещение казармы не оставляет достаточно много пространства для настоящих манёвров, а противники наступают умело, грамотно используя имеющееся преимущество в численности. Ты едва успеваешь переключаться между ударами – быстро понимаешь, что в таком диком темпе эта пляска долго продолжаться не может. И тут же чувствуешь, как неудачно отбитый меч оставляет глубокий порез на брови. Кровь бежит по лицу горячим ручьём, заливая глаз и отвлекая внимание – отвлекая настолько, что на твоей шее появляется ещё один глубокий порез, едва не вскрывший артерию.
Модификаторы:
– лёгкое ранение (-10 к боевым броскам);
– численное превосходство (модификатор противника: +5, пока сохраняется превосходство).
Броски:
– д100 + ловкость на атаку одного из противников;
– д100 + сила на атаку одного из противников;
– д100 + ловкость на парирование\уворот;
– д100 + сила на выживание;
Особое условие сцены:
– возможность атаковать обоих противников за один ход (опциональный модификатор «-10» к каждом из 4х бросков на атаку).
Флинт, Максимиллиан. Первое облегчение Флинта быстро проходит – его спаситель, обычно грозный и несгибаемый Макс, на этот раз выглядит полностью обессилевшим. Вместо того, чтобы успокоить парня, обнажить оружие и встать на его защиту, мужчина просто падает на колено, проваливаясь в глубокий сугроб.
Пуатье даже не смотрит на Флинта и, кажется, полностью игнорирует присутствие рядом вооружённого человека. С опущенной головой он замирает в позе поверженного, вперив пустой и лишённый всякой осмысленности взгляд в снежный узор под ногами. Смутившийся было внезапным появлением подкрепления стражник нехорошо ухмыляется – и делает первый шаг навстречу Флинту и Максу.
Лезвие обагрённого кровью Шваркса топора мрачно сверкает в сгустившемся полумраке. Вокруг быстро темнеет, усиливаются далёкие завывания ветра. Крупные хлопья снега кружась опускаются на землю, изящно огибая молчаливую громаду не слишком гостеприимного замка.
В голове Флинта снова мелькает мысль о том, что нужно бежать. Что если этот страшный человек настолько хладнокровно расправился с невинной собакой, то едва ли ему будет стоить большого труда прикончить Пуатье или даже его самого, Воронёнка.
Обращённые к Максу слова не оказывают на мужчину совершенно никакого воздействия. Тот словно напрочь выпал из реальности и отчаянно балансирует на грани того, чтобы лишиться сознания.
А долговязый стражник совсем уже близко. Осторожно предпринимает попытку обойти Пуатье и приблизиться к Флинту, когда тот внезапно стряхивает с себя затянувшееся оцепенение. В едином рывке Макс резко выпрямляется в полный рост и подаётся вперёд, в один шаг сокращая разделявшее его и противника расстояние. С силой, хоть и почти без замаха, вгоняет кинжал стражнику в горло. Тот, опешивший и ошеломлённый, выпускает из рук топор. Глядя на Пуатье со смесью ужаса и укора, медленно заваливается назад, хрипя и зажимая ладонями вскрытое горло. Несколько секунд извивается на снегу – горячая кровь исходя паром разливается по свежему снегу ярко-алым пятном.
Словно истратив на этот рывок последние силы, Макс снова оседает на землю. Его взгляд лишается двигательной искорки жизни, стремительно стекленеет. Веки Пуатье закрываются, и он окончательно теряет сознание.
Флинт остаётся стоять в одиночестве среди двух распростёртых на снегу тел. При дыхание изо рта паренька вырываются облачка горячего пара. Снег с медлительной величественностью продолжает неторопливо планировать вниз.
Флинт: доступна возможность выбора долговременного плана действий персонажа на временной скип протяжённостью около часа.
Юрген, Ашиль, Адрианна. Ашиль предпринимает ещё одну попытку прибегнуть к своему навыку красноречивой словесности, однако язык уже кажется чрезмерно раздутым и заплетается. Доктор, почти не обращая внимания на его просьбу продолжает суетиться около стеллажа с разноцветными склянками – он что-то неразборчиво бубнит себе под нос, расхаживает из стороны в сторону, то и дело почёсывая задумчиво подбородок.
– Да-да, конечно… Одну минуточку… Мне кажется вашей спутнице необходима срочная помощь, – чуть громче произносит уже эскулап и вежливо указывает гостям на одну из пустующих кушеток. – Вы лучше присаживайтесь, в ногах правды нет.
Ашилю, тем временем, становится совсем уж нехорошо. К горлу подкатывает тошнота, слабость нарастает так быстро, что ноги в буквальном смысле начинают подкашиваться. Предложение доктора присесть на кушетку приходится как нельзя кстати… Вот только мозг, пробиваясь сквозь марево и туман, пытается что-то услужливо донести, тихо позванивая в колокольчик тревоги.
Юрген, преодолевая тошноту и озноб, внимательно следит за действиями лекаря в белой рясе. Несмотря на общую слабость и заторможенность мышления, до старика всё-таки добирается смутное осознание – либо доктор понятия не имеет, какие лекарства имеются у него на полках, либо тот непростительно затягивает достаточно тривиальный в общем-то выбор.
Резкий скрип петель заставляет повернуть голову. В дверях лазарета появляются двое стражников в полном обмундировании – в кольчугах, шлемах, с мечами наголо. Морщинистое лицо местного доктора искажает испуг. Размахивая руками он кидается к воинам, оказываясь в опасной близости от неподвижного Юргена.
– Нет-нет! Вы пришли слишком рано…
Немая сцена растягивается на добрую пару секунд. Стражники переводят взгляд с Юргена на Ашиля, а потом – обратно на доктора. Эскулап отчаянно мотает из стороны в сторону головой. Юрген чувствует, что вот-вот потеряет сознание. Ноги Ашиля подкашиваются и тот бесчувственно оседает на пол.
Юрген: опционально «Последний рывок» – возможность произвести одно активное действие с дополнительным модификатором «-20» до потери сознания.