Просмотр сообщения в игре «Вьюга»

- Я вовсе не плачу, - тихо отвечает Астория девочке.
Немного смущённо, но, в то же время, с проскользнувшим в голосе высокомерным достоинством, отличающим истинных аристократов в такие моменты.
Графиня задумчиво смотрит на Эйты, словно пытаясь сопоставить собственные размышления с известием о наличии в замке доброго пёсика. Приближение Каталины не позволяет ей хоть что-то ответить – девушка поднимает глаза и бросает на лучницу внимательный взгляд. В голосе Лин ей слышатся искренние участие и забота.
Астория молчит и колеблется – бледное, напоминающее восковую маску, лицо остаётся совершенно бесстрастным, но светлые и широко распахнутые глаза девушки способны о многом сообщить внимательному наблюдателю.
- Никто не уйдёт из этого замка, - тихо выдыхает она и замолкает, словно поразившись собственной смелости. – Они не дадут вам ни саней, ни еды, они не позволят никому уйти даже с пустыми руками.
Кажется, ещё чуть-чуть – и её тонкие пальцы вцепятся изо всех сил в запястье Каталины, но… Девушка вздрагивает от пронзительного скрипа петель – можно видеть, сколь отчаянно она пытается в рекордные сроки вернуть утраченное самообладание.
В проёме мелькают светлые волосы Дункана – рыцарь ворот невозмутимо выходит из обеденной залы и приближается к девушкам.
- Леди Уинтворт? – спрашивает он со своей обычной немного надменной улыбкой. – Вы так бледны, вам нехорошо? Я провожу вас в ваши покои.
Астория бросает на Лин последний крайней выразительный взгляд и, в одночасье поникнув, угрюмо кивает. В руках она по-прежнему сжимает подаренную коробейником безделушку.

Поднимаешься вверх по скользким ступеням, преодолевая усталость и встречное сопротивление ветра. Арбалетчики, явно не ожидавшие от тебя такого решения, начинают переговариваться более оживлённо. Подбадривают друг друга и громко смеются.
Смутно разбираешь обрывки долетающих до тебя фраз. Слышишь их, но всё никак не можешь уяснить смысл. Методично бредёшь, сосредоточившись на достижении цели.
Глаза слипаются несмотря на лютый окружающий холод. Лестница кажется бесконечной.
На последнем пролёте тебя подхватывают чьи-то сильные руки – солдат в типичном для здешней стражи шлеме с наносником буквально затаскивает наверх. Черноволосый, загорелый, он кажется каким-то неуместным на фоне заснеженного пейзажа.
Он что-то говорит тебе и улыбается, демонстрируя на удивление ровные ряды белых зубов. Сквозь гул в голове смутно осознаёшь, что из его речи не понимаешь ни слова.
Ещё трое становятся вокруг тебя полукругом. Черноволосый медленно протягивает вперёд руку, осторожно, почти нежно, касаясь щеки.
- Не бойся, - произносит на ломаном теравийском.
Чувствуешь, что вот-вот потеряешь сознание.

Хочется спать. Глаза слипаются, свинцовая усталость накатывает волнами на истощённое холодом и скитаниями тело. Бредёшь, с трудом вспоминая правильную дорогу в лабиринте одинаковых коридоров, выныриваешь из чрева замка обратно во внутренний двор.
Останавливаешься. Небо потемнело - несмотря на относительно раннее время кажется, что на замок уже надвигаются сумерки. Ненавистный снег планирует вниз крупными хлопьями, не иначе как ознаменовывая начало ещё одной вьюги.
Ветер щиплет лицо, свирепые порывы холода отрезвляют.
Замираешь на перепутье. Слева виднеется вытянутый приземистый силуэт казармы, обещающей усталому путнику ночлег и уют. Справа – мрачно возвышается над человеком небольшая часовня. Около неё, на крепостной стене – несколько фигурок, в которых без труда угадываешь арбалетчиков Дункана, и, среди них, кутающуюся в меха девушку. Кажется, Санни.
Приглушённый шум непонятного происхождение доносится со стороны неприметной, уходящей куда-то за замок и змеящейся между вспомогательными строениями, тропки.

Долговязый, паскудно ухмыляясь, замахивается на тебя топором. Топором, с которого стекает, прожигая раскалёнными каплями снег, кровь ни в чём не повинного Шваркса.
Скользишь в сторону не только всем телом, но и мысленно помогая воображением успеху манёвра. Лезвие беспомощно впивается в невозмутимый сугроб, а стражник, внутренне приготовившийся к отдаче после удара, заваливается вперёд, ненадолго потеряв равновесие.
Секунда – и ты уже на ногах, нависаешь над согнувшимся в поясе высоким мужчиной.
Действо происходит по мрачный аккомпанемент гробовой тишины, прерываемой лишь порывистым горячим дыханием и гневным сопением долговязого.

Опционально:
- броски силы и ловкости на попытку добить оппонента;
- бежать без бросков.

Если сначала Энзо просто сохранял безразличную маску на лице, то теперь в уголках глаз и на лбу стали заметны первые не глубокие морщинки – спутники северных воинов, чья жизнь протекает в слишком суровых, по сравнению с остальными, условиях. Бывший граф немного подобрался, могло показаться, что он сейчас кинется на пришедших за ним воинов империи, но нет. Негромко охнув и держась за абсолютно здоровый бок, но откуда страже то об этом знать? Лорензо сделал над собой усилие и отстегнул арбалет. Дротик с него сорвался и прошил насквозь некое подобие подушки, нежащей на ближайшей к рыцарю кровати.
- О, Урфар, только не это! – практически взмолился несчастный граф. – Я больше не вынесу её капризов, эта глупая Теравийская шлюха, называющая себя баронессой, но совершенно не знающая даже примитивных норм этикета.
Опустив разряженное и такое безобидное оружие, что вполне могло бы убить одно из этих самоуверенных глупцов раньше, чем тот вообще поймёт что случилось, на пол. Лорензо стащил с руки перчатку и наклонившись чуть к огню стал массировать голову, пробуя волосы на ощупь.
- Может, пошлёте какого-нибудь паренька за едой и выпивкой, да пользуясь предлогом вместе поедим, а то мне и ходить-то тяжко сейчас, не то что смотреть на «госпожу». – последнее слово он довольно демонстративно выплюнул, словно объясняя, что ему нет дела до всей той шайки, что пришла вместе с ним, что он сам по себе и в защите от благородной леди вовсе не нуждается. – Я десять лет не был дома, и теперь дом сам пришёл ко мне.
Рыцарь расплылся в улыбке.
- А вы хотите, чтобы я променял возможность послушать про родину на кампанию девок, детей и парочки не самых симпатичных мужиков? – довольно задорно осведомился воин и расхохотавшись вновь был вынужден прижать руку к торсу.

Усач внимательно слушает Энзо, продолжая улыбаться своей действующей на нервы полуулыбкой. Несмотря на великолепную актёрскую игру рыцаря, его повадки не становятся намного более безмятежными – имперец по-прежнему походит на взведённую до предела пружину, готовую выстрелить в любую секунду.
За окном через двор к ведущей на гребень крепостной стены лестнице тем временем проходит закутанная в меховую накидку с капюшоном фигура, похожая издали на девушку Санию. Пошатываясь, она заторможено начинает подниматься по обледеневшим ступеням, навстречу четырём что-то задорно выкрикивающим ей арбалетчикам.
Усач требовательно смотрит на Энзо вплоть до тех пор, пока тот не передаёт одному из его подчинённых свои мечи и разряженный арбалет. Лишь затем, немного расслабившись, мужчина отвечает:
- Извини, но у меня прямой приказ Преподобного. А Преподобный очень не любит, когда его приказы не выполняются с хирургической точностью.
С этими словами он отступает чуть в сторону, приглашающе взмахнув рукой и насколько может гостеприимно указывает Энзо на дверь.

Оставаясь верным своему обещанию, Преподобный вместе с тобой покидает обеденную залу через основной выход. Он уверенно шагает по правую руку от тебя, непринуждённо подстраиваясь под твою лёгкую поступь.
Вы окунаетесь в зловещую тишину лабиринта из похожих друг на друга словно две капли воды коридоров – внезапно ты понимаешь, что оказалась практически наедине с красным жрецом.
- Магические бураны не очень соответствуют здешнему климату, - задумчиво констатирует очевидный факт Преподобный, почёсывая на ходу подбородок.
Клонит в сон, конечности наливаются свинцовой усталостью. Правильная дорога к выходу выветривается из памяти – каждый поворот кажется новым и впервые увиденным.
- У меня есть некоторые соображения относительно природы этого мистического в высшей степени катаклизма, - нагоняя сон продолжает бубнить Преподобный. – Но массовая телепортация… Подумать только! Даже магам Круга Заклинателей Эндорала на протяжении веков не удавалась достичь подобного эффекта.
В ушах стоит гул, перед глазами всё смазывается. Начинаешь осознавать, что к обычной усталости твоё состояние имеет достаточно поверхностное отношение.
Преподобный останавливается посреди очередного полутёмного коридора. Вежливо разворачивает тебя за плечи к себе, внимательно заглядывает в лицо. Глаза Преподобного вблизи кажутся тебе особенно холодными и безжалостными.
- Вам нехорошо, миледи? – осведомляется он с бесконечной учтивостью.

Легко сказать – отправиться к Шварксу. На повестке дня остаётся вопрос, где его теперь, этого Шваркса, искать. Немного замешкавшись, ты выскальзываешь из обеденной залы следом за шагающими в ногу Уной и Преподобным. Некоторое время идёшь за ними, сражаясь с липкой свинцовой усталостью, которая так и норовит опустить преждевременно веки.
В сон клонит просто неимоверно.
В какой-то момент тебе кажется, что Преподобный и баронесса сворачивают не в ту сторону. Обе фигуры исчезают за поворотом, а ты остаёшься один в ватной замковой тишине.
Ты более чем уверен, что к замковому двору ведёт путь налево… Но, в конце концов, Преподобный ведь наверняка лучше тебя знает свой замок?

Дункан выходит из зала вслед за Асторией, Лин и Эйты. Преподобный, верный своему слову, следует вслед за Уной к часовне. На протяжении нескольких секунд оставшиеся в обедне гости кажутся брошенными и предоставленными сами себе, но почти сразу же невесть откуда появляется невысокий черноволосый парень в сопровождении двух рослых носильщиков.
Заискивающе улыбаясь и рассматривая ожидающих путников снизу вверх, он начинает говорить:
- Меня зовут Юстав, я управляющий, - быстро произносит он с лёгким акцентом. – Будьте так добры проследовать за мной в лазарет.
Двое мужчин с носилками приближаются вплотную к Юргену и бесчувственной Адрианне и хмурыми взглядами исподлобья пытаются намекнуть, что носилки оказались здесь не случайно, да и вообще, они, как правило, предназначены для транспортации пациентов.

Лазарет оказывается на втором этаже – небольшая комната с письменным столиком сообщается с просторной залой, уставленной пустующими в данный момент койками.
За столом прищурившись рассматривает какой-то пергамент жилистый близорукий старик, который, судя по его белой рясе, может быть только врачом.
Он поднимает глаза при звуке открывшейся двери, принимаясь не без удивления рассматривать многочисленных визитёров.
Усталость берёт своё – сильно клонит в сон, темнеет в глазах.
Адрианна по-прежнему не подаёт признаков жизни – лишь едва заметно приподнимающаяся грудь аристократки свидетельствует о том, что девушка всё ещё жива.
- Так-так-так, - низенький доктор поднимается из-за стола и задумчиво цокая, принимается осматривать прибывших пациентов. – С леди и без того всё понятно, а вы на что жалуетесь, господа?
Взгляд блеклых глаз эскулапа скользит сперва по бородатому лику Ашиля, после – снизу вверх останавливается на суровом лице Юргена. К его чести, лекарь не проявляет к пациентам внешне никакой неприязни.