Увидев, что Дора не целится в него, а не спеша вытряхивает гильзу из барабана своего короткого кокетливого кольта, преподобный решил рискнуть. В конце-концов, стрельба требует четкости, а у него от потери крови (кровь хлестала знатно, как на бойне, заливая каменный пол) не хватало сил удерживать ствол неподвижно. Но, с другой стороны, он все еще был здоровенным мужиком под сто килограмм ростом, а Дора — всего лишь женщиной.
Распихивая скамейки, падре устремился к алтарю, помолясь и перехватив револьвер, чтобы сподручнее было стукнуть им Дору по голове. Та закопалась с патроном и, бросив взгляд на священника, увидела, что тот идет в атаку.
Быстрое движение пальцев, прерванный процесс перезарядки, щелчок проворачивающегося барабана и... Падре почти успел, он уже отвел руку с револьвером для удара, но нога подвла его, и в последнее подареннное ей судьбой мгновение маман спустила курок. Дуло, практически упертое в грудь падре, харкнуло огнем.
На таком расстоянии старая кираса не выдержала — пуля сорок-пятого калибра прошила ее, как бумагу, и преподобный, отшатнувшись, словно пьяница, рухнул в проход между скаммеек.
Так закончился земной путь Преподобного Уильяма Маккоя.