Андрей неторопливо шагал в сторону предположительного автобуса в толпе остальных. Прислушивался краем уха к разглагольствованиям Аделта. Он без труда нарисовал соответствующий образ перед глазами – образ костра, гитары и накатывающего неспокойными волнами моря. Подумал, что может выйти атмосферно и даже прикольно. Проникся. Размечтался. И тут же себя решительно осадил. Чем меньше хорошего он будет ожидать от грядущей поездки, тем меньше разочаруется, если что-то пойдёт не по плану.
Шёл дальше, внимая волею случая разглагольствованиям Лёхи-качка. Подумать только, бедный-несчастный. Света белого не видит из-за тысячи тренировок, нет времени даже поговорить по душам минуту с родителями. Троянский нисколько не сомневался в том, что драма в истории Балашова, мягко говоря, немного преувеличена. Всё сложнее было сдерживать рвущийся наружу сарказм.
И билет на самолёт он, значит, покажет. А если уж в Москву отправят беднягу, то там вообще для него жизни не будет. Андрей ухмыльнулся и покачал головой. Многое бы он отдал за то, чтобы переехать в Москву. Пока мог только строить планы и мечтать, подбирая для себя на следующий год наиболее подходящий университет. Надеялся, что удастся поступить, наконец-то выбиться в люди, прочувствовать жизнь.
Хотя, куда уж ему до этого атлета с его изматывающей программой неистовых тренировок. Всего лишь алкоголичка-мать и вынужденная подработка в свободное время после учёбы. Это всё ерунда. Главное, чтобы Лёша ненароком не потянул на соревнованиях спину.