Ответить на вопросы Морлока, заданные все тем же пищащим голосом, не было никакой возможности. Даже если бы у Хонгьи и имелся артикуляционный аппарат, позволяющий издавать столь высокие звуки, наверняка любое приоткрытие губ и рта без слышимого эффекта наверняка было бы расценено окружающими как враждебное действие, возможно применение столь пугающих способностей к порабощению чужих умов. Что последует, нетрудно догадаться. Можно было бы ответить и просто так, этот ответ не был бы строго охраняемым секретом - но тогда Руж выдаст своего, возможно, единственного союзника в этом сборище. И своего... друга? Все равно Диктатор тут же решил провести дополнительный инструктаж вызывающим опасения в моральной стойкости лицам. Дверь закрылась.
Девушка стала рассматривать оставшихся двоих сторожей, просто чтобы занять время хоть чем-то. Да и отвлечься от тягостных мыслей. Особенный интерес вызывал тот, второй, в "Центурионе". Кто бы это мог быть? В руках не обычная легкая или не очень винтовка или дробовик, пригодные для действий в ограниченном пространстве, а... Потоковый дугомет? Поневоле вспомнишь маниакального главу охраны из последней их операции. Впрочем, в ТотБанде был свой маньяк - вот и разрешился вопрос с идентификацией носителя костюма. Джек-Потрошитель, не слишком умный, не слишком ловкий, но беззаветно преданный своему боссу, возможно потому что тот не слишком ограничивал его желание сеять разруху направо и налево. С этим все ясно. Вторым был Пако Гжданич, которого разведчица узнала первым. Не очень понятно, почему Ким решил поставить в охрану и его - хотя разумеется, в ближнем контакте у серба не было равных в этой компании. Наверное, поэтому начальник счел возможным использовать своего бойца, умного и имеющего свое мнение по многим вопросам, а потому могущего и возразить - но возразить чему? Допросу пленного существа, не являющегося человеком? И все равно, вспоминая о проходящей сейчас курс лечения Малике, француженка не могла не задуматься о внутренних чувствах великана. Впрочем, на лице у того как правило ничего не отражалось - если дело не касалось его сестры. Поэтому, наверное, шеф и решил, что никакая другая женщина не сможет оказаться хоть сколь-нибудь напоминающей драгоценную сестренку, чтобы вызвать жалость.
Сестренку... Интересно, а у нее самой есть ли братья или сестры? Хоть по матери, хоть по отцу, не столь важно. Конечно - тут Руж поправила себя - имеются в виду только человеческие чородичи. Если ее мать, после того как приняла насекомоподобный облик, дала жизнь еще чему-то похожему, то ее саму это не интересовало. И конечно же она знала, что у своих родителей она была единственным общим ребенком. Но, например, отец мог и второй раз жениться, он был еще весьма крепким мужчиной... Или у него мог быть какой-то прижитый на стороне ребенок. Да и у матери могли быть другие дети, теоретически. Здорово было бы и их повидать...
Дверь раскрылась вновь, и хонгьи одернула себя. Все эти мысли и переживания - конечно же, побег от реальности. Реальности грубой и неотвратимой. Вошел кореец, за ним Фабиус... Третьего их спутника не было, а дверь уже вновь закрылась. Вот и все надежды. Сияющий рыцарь сражен языком мудрого змия. Как именно властный руководитель добился этого от Морлока? Уговаривал? Угрожал? Просто отдал приказ, не могущий быть обсуждаем? Вероятно, она этого никогда не узнает. Неприятная резь в глазах. Ресницы заморгали часто-часто, уже привычный способ организма справляться с душевными переживаниями своего хозяина. Испарина выступила на лбу и тут же вновь исчезла. Руж заморгала, и с каждым закрытием век перед глазами все явственнее проступало другое изображение - отец и мать, Эйфелева башня, Елисейские поля...
Это снова бегство от настоящего, снова уход в сказку. Но какой смысл бороться, если она уже проиграла. Проиграла не здесь и сейчас, а раньше, когда серебристый силуэт появился в поле зрения и выворачивающая кости сила стала вжимать в обшивку. Она уже мертва, и каждый новый вздох сейчас - это маленький подарок судьбы. Подарок, за который судьбу нечего благодарить, она слепа и жестока, награждает не глядя, отбирает не спросив. Что теперь ее ждет, кроме боли и унижения? Только финальная, окончательная смерть. С которой добрые "настоящие" люди не будут, конечно, спешить. Ведь так интересно смотреть на трепыхания бабочки, насаженной на иглу. Бабочка... Может, она проиграла еще там, в подземельях Нью-Вашингтона, когда решила смириться со своим прошлым и попытаться пережить всю перестройку организма? Ведь наверняка она могла - как-то, волей своей - повлиять на исход. Не сделала... Но нет, она повидала мать - и это ее маленькая победа. Этого у нее уже не отнимут.
Шеф начал что-то говорить - и говорил, говорил. Медленно и тягуче, словно растягивая удовольствие поизмываться над пленной. Да нет, ерунда - просто ее нервная система сейчас ускорилась до предела, предела, на котором даже она не может долго функционировать. И вот, пять секунд или десять, а уже Ким тараторит, выплевывая отрывисто слова. Обратная реакция, организм включил защитные схемы и сбросил напряжение. Зачем? Проще было бы сейчас разогнать, вскипятить, взорвать свой мозг. Но нет, природа сама не дает. Говорит - борись, цепляйся за тонкую ниточку жизни руками, ногами, зубами! Может ли она? Наверное, надо понять, что же говорит Диктатор. А тот уже умолк. Надо вспомнить, вспомнить что было неважным только что. Сейчас...
Миниатюрная француженка еще раз сморгнула и стала внимательно изучать невыразительную маску экзоскелета. Пауза затягивалась. Как поступит кореец, если вообще не отвечать? Спросит ли во второй раз - или сразу начнет нажимать кнопки на пульте, привязанном к этому новому ошейнику? Или просто отдаст команду на огонь на поражение. Лучше не проверять. Но что можно ответить человеку, который считает тебя врагом номер один, чтобы сделать его... Пусть не другом, но хотя бы соратником? Скорее всего, ничего.
- Ты очень правильно рассуждаешь, Ким Йонг Хо, - наконец произнесла девушка, - если я не связана с Коллективом, почему на мне ошейник-ограничитель? Но разве я сказала, что я не связана? Нет. И ответ на вопрос о характере связи очень простой. Родителей, знаешь ли, не выбирают.., - Руж умолкла. Родители... Насекомое, управляющее мыслями собеседника и подчиняющее себе живой сверхорганизм родильных омутов путем всаживания в него когтей. И, как ей было сказано, желчный старик без ног - наверное, уже полностью киборгизированный к этому моменту, если он еще жив. Вряд ли ВоенТеху нужны калеки на службе. Да, отец - я тебя так и не увидела. Успело ли дойти сообщение? Может, да, может, нет. И уж точно не сразу старик Жорж на него ответит. Но все равно: - Кстати, шеф, не получал весточки из Европы? -Хонгьи еще немного помолчала, собираясь с мыслями. Рассказать - но что? И зачем? Чтобы использовать эти знания во вред Коллективу? Скорее всего. Правда, Коллектив, кроме одного конкретного представителя, ей никто. И все же эта шайка вокруг не менее никто. Почему она должна помогать им, а не тем, дальним - своим молчанием?
- Я могла бы продолжить рассказ, но ты ведь все равно мне не будешь верить. Какая тебе корысть в разговоре со мной? - Хон перевела дух. Есть ли смысл злить этого человека? Но он ведь действительно ей не верит и спрашивает разве что для того, чтобы поймать на противоречии и обвинить в этом, - Не ТотБанда преградила мне дорогу обратно в страну, где я жила. Даже будь ты уполномоченным представителем Директората Адам Индастриз и будь это официальное расследование, мы бы встретились не в таких условиях. Почему я здесь и как здесь оказалась?