И снова привычная тьма. Мягкая. Нежная. Обволакивающая. В очередной раз принимает меня в себя будто колыбель утомленное дитя. Неужели я снова не существую ? Этот раз кажется отличным. От чего-то… что было раньше… Да, огонек. Я вижу огонек перед собой. Пламя тяготеет к пламени, и я двигаюсь к нему. Скольжу, лениво перебирая ногами. Сложно сказать, возник ли он предо мной лишь миг назад или был там всегда. Разрастается, обращаясь в сияющий столп. И разгоняет густую смолу, подменяя белой пеленой, обретающей форму придорожной стоянки.
Я стою посреди зеленой травы и любуюсь рассветом. Капли росы переливаются на свету драгоценными камнями, ноздри щекочет тонкий дымок от потухшего костра. Я осматриваюсь. Вижу брошенный на земле меч. Вижу лежащего рядом Нигушура. Неужели он мертв ? Разбил голову об острые камни ? Какая нелепая смерть. Позорная для такого как он. Бездарное ничтожество. Подхожу к его телу и склоняюсь над ним. Касаюсь тыльной стороной ладони его лба, провожу рукой до щеки. Все это кажется невероятно неправильным. Оборачиваюсь через плечо, чтобы увидеть расположившегося рядом мужчину. Приятная внешность, золотистые волосы, надменное выражение лица. Отмечаю, что он очень похож на меня самого. Почти столь же идеален.
«А я уж было начал думать, что орудие больше некому направить».
- Как бы не так, - отвечает всё с той же ухмылкой. – Должен признать, ты неплохо отделал ту псину и кое-чему с прошлого раза всё-таки научился.
Его бархатистый тенор приятно ласкает слух и, кажется, звучанием собственного голоса наслаждается даже он сам.
- Ты ведь знаешь кто я, не так ли? По крайней мере догадываешься?
«Вот и прекрасно», - ухмылка встретилась с ухмылкой. «Потому что я совсем не представляю, как орудию искать нового владельца.» Выпрямившись во весь рост, я направляюсь к собеседнику и занимаю место на бревне по правую руку от него. Сажусь, и продолжаю любоваться восходящим солнцем. Со стороны мы, наверное, выглядим как двое закадычных друзей, вместе встречающих новый день. Едва ли это так.
«Я рад, что зрелище пришлось тебе по душе. Стараюсь учиться быстро. Догадываюсь ли я, кто ты ? Определенно. Знаю ли ? Думаю, ты позаботился о том, чтобы я мог опираться лишь на интуицию, а не на знания. Наверное, я не раз тебе об этом говорил, но я не понимаю зачем, лишать меня памяти и делать этим слабее. Еще, кстати, я догадываюсь, что мы с тобой сейчас говорим не потому что, тебе захотелось принести мне свои похвалы.»
Вместо ответа твой собеседник устало вздыхает.
- Ты снова и снова продолжаешь твердить одно и то же, - произносит он с нарочито скучающим видом. - Я устал объяснять те то, что, по всей видимости, ты просто не способен постигнуть своим крошечным мозгом… Если я когда-нибудь решу, что тебе потребуются твои воспоминания и весь накопленный опыт – ты всё это непременно получишь. Ты слаб ровно настолько, насколько это необходимо в сложившейся ситуации. И да, ты прав, я здесь не для того, чтобы всё утро петь тебе дифирамбы.
Он продолжает:
- Казалось бы, что может быть проще – прекрасная леди в беде, несчастная и всеми покинутая, в одиночку несущая бремя глобальной миссии на хрупких плечах, - декламирует немного напыщенно, акцентируя внимание на шаблонности ситуации. – Признаюсь, мне пришлось слегка постараться, чтобы протолкнуть в число избранных именно твою блондинку-подружку. Казалось бы, превосходный намёк – прекрасная девушка и джентльмен-охотник без цели…
Смеётся, явно находя что-то бесконечно уморительное в описанной ситуации.
- Отличная возможность заручиться её расположением, наладить контакт и, заодно, прекрасный способов обрисовать твою конечную цель. Но нет же! Ты вновь умудряешься всё, что только можно, испортить – и я снова вынужден являться сюда, терпеть твоё общество и словно умственно отсталому объяснять всё на пальцах.
«Неужели у тебя сложилось впечатление обо мне, как о шаблонном защитнике прекрасных дам ? Тогда считай меня оскорбленным до глубины души. Ты столкнул меня с чудовищем (прекрасный намек, спору нет) – я его поверг. Спас твою избранную от смертельной опасности. Заручился ее расположением, наладил контакт. И даже довез бы ее до нашей с ней конечной цели, согласно своему обещанию. Если бы не одно но. Магия. Неужели ты знал, что я не попытаюсь научиться этой магии ? Что она мне откажет, и что мне придется попробовать каждый способ, каждую идею ?» Теперь я скопировал его устало-скучающую интонацию: «И вот теперь ты вынужден снова являться сюда, терпеть мое общество, и, словно умственно отсталому, объяснять всё на пальцах. Хотя всего этого, можно было бы избежать, если бы я знал твой план заранее. По крайней мере, ту часть, где нужно мое участие».
Подхватив его настроение я тяжело вздохнул, давая ему пару секунд, чтобы осмыслить сказанное, вернулся к своему обычному тону голоса и посмотрел на своего создателя: «Предлагаю вернуть беседу в более конструктивное русло. Я так понимаю, одного раза спасти ее жизнь оказалось недостаточно и теперь, мне нужно нагнать эту девицу и спасти ей жизнь еще десяток раз ?»
- Магию? – мужчина вновь начинает посмеиваться. – Неужели ты действительно думаешь, что вы, обезьяны, на самом деле на что-то способны? Магия, ха. Ты и тебе подобные – лучшие представители этой немощной расы, ваши способности на голову превышают оные подавляющего большинства. И что же? Когда-нибудь чувствовал в себе силу повелевать светом?
Он зачем-то проводит ладонью по волосам.
- Сегодня ты особенно уморителен, Нигушур. Вся магия этого «Ордена» - всего лишь моя энергия, смехотворно малой частью которой я позволяю, из личных соображений, этим мартышкам распоряжаться. Я – бог солнца и света, охотник. Не думал же ты, что я позволю этим ничтожным смертным использовать свою стихию без позволения? Ты и сам прекрасно знаешь ответ, - хмыкает. – Чтож, я понимаю твоё недовольство. Ты хочешь быть посвящённым в нюансы плана. Хочешь понимать, ради чего сражаешься и, быть может, даже умрёшь. Не так ли?
Он смеется надо мной. Потешается. Считает, что так демонстрирует мне свое превосходство и величие. Видит во мне всего лишь выдрессированного пса, и при каждом удобном случае не стесняется об этом напомнить. Признаться, это раздражает. Я не отличаюсь стойкостью к издевкам. И с удовольствием свернул бы шею любому, кто посмел бы надо мной насмехаться. Но по мою левую руку сидит не любой. Он властен надо мной и способен сжечь меня в любую секунду, будь на то его прихоть. И он прекрасно знает, что я это понимаю. Я держу свои желания под контролем, и мое лицо не выражает ничего, кроме едва уловимой усмешки.
«Сегодня я особенно уморителен именно потому, что ты сделал меня таким. Я оперирую теми знаниями, что получил за несколько часов. Женщина назвала это магией – я называю это магией. Знаю я, что это дарованная тобой сила ? Нет. Потому что ты сделал меня таким. Хочу я обладать властью над светом ? Да. Потому что ты сделал меня таким. Почему я, настроил Арианну против себя, попытавшись научиться магии именно таким образом ?» Я улыбнулся собеседнику, позволяя тому самому ответить на этот вопрос. Помни создатель, что ситуация в которой мы находимся, в конечном счете – лишь отражение твоих собственных свершений и твоих же собственных планов. Потому что высшее существо из нас двоих только одно, и это не я.»
«Это не недовольство. Я готов сражаться и готов умирать. Я хочу знать свою цель, чтобы я смог ее достичь. Чем больше я знаю, тем я сильнее, и сейчас ты определяешь силу своего орудия. Ты волен не сказать ничего, и, вероятно, обречь меня и весь свой план на провал или сказать достаточно и позволить мне добиться успеха. Так какова твоя воля ?»
- Впечатляющая самокритичность, - изрекает он, самодовольно почёсывая подбородок. – Обычно вы пытаетесь проявлять куда большую независимость. Впрочем, это не имеет никакого значения.
Создатель неторопливо поднимается на ноги.
- Можешь считать, что у меня хорошее настроение - я освежу слегка твою память и расскажу немного о твоей миссии.
Отходит чуть в сторону.
- Как ты знаешь – вернее, когда-то знал, существует практически бесконечное множество вселенных и параллельных миров.
Утро вокруг сменяется на кромешную темень – и всё лишь затем, чтобы проекция Аполлона стала нагляднее. В воздухе перед тобой вспыхивает колоссальное множество сияющих точек, символизирующих, по всей видимости, упомянутые миры.
- Мы, Создатели – вы, смертные, зовёте нас обычно богами, пытаемся следить за порядком в континууме, одновременно препятствуя разрушительной энтропии. Да, Нигушур, сами пространство и время действительно трещат по швам и до сих пор целы лишь благодаря нашим усилиям. Некоторые создатели, в их числе я, - подмечает с ухмылкой. – Активнее иных вмешиваются в естественный ход вещей и пытаются предотвратить вселенский коллапс. Другие же, наивные идиоты, в своей глупости полагают, что в их распоряжении всё время мира – и даже не замечают, как его последние песчинки проскальзывают между неплотно сжатыми пальцами. Дело в том, что естественная энтропия – не единственная наша проблема. Мы находимся в настоящей войне – войне, которую почти что уже проиграли.
Ты внимательно наблюдаешь за демонстрационной проекцией – и наконец понимаешь, что тебя обеспокоило сразу же. Один за другим, сияющие шарики гаснут, растворяясь в окружающей темноте. Стремительно, но, практически незаметно из-за колоссального их количества.
- Но, даже не смотря на это, некоторые из моих сородичей до сих пор отказываются признавать сам факт наличия посторонней агрессии, - презрительно фыркает. – Тупоголовые обезьяны. Как видишь, охотник, тьма наступает. Наступает одновременно по разным фронтам, поглощая один за другим наши миры.
Проекция развеивается, повинуясь мимолётному движению ладони Создателя. И вновь вступает в свои права раннее утро.
- И каждый провал одного из охотников – это гибель целой вселенной. Именно поэтому, Нигушур, ты должен догнать девочку и удостовериться, что она доведёт до конца ритуал.
В ответ на его комментарий, мне едва удается сдержать желчный смешок: этот бог света настолько слеп и самовлюблен, что воспринимает как акт повиновения обвинение в недальновидности и глупости. Я сказал ему о том, что если бы он не заигрался во всесильного владыку, лишив меня памяти и молча «намекая» на мою цель, вместо того, чтобы объяснить свои планы заранее, мы бы с Арианной уже подъезжали к храму. Он же пропустил все это мимо ушей, видимо, пытаясь не выказать восторг от того, что я назвал его высшим существом. Забавно.
Когда я только открыл глаза и бросился сражаться с бестией по повелению своего созидателя, я мнил его чем-то всеведущим. Бесконечно мудрым и сильным. Я ошибался. Орудие оказалось в руках самодовольного болвана, раба собственного эго. Пусть. Не мне выливать ушат ледяной воды в лицо упивающемуся собственными грезами богу. Я никогда не был дураком и декларируя, что являюсь всего лишь жаждущим быть примененным в бою орудием, не называл создателю другие две части собственного кодекса: жажду быть, как выразился владыка света, «охотником» лишь потому, что такое служение делает меня сильнее, и служение ровно до тех пор, пока мой повелитель способен сделать меня сильнее. И момент, когда ему будет нечего мне предложить, может оказаться намного ближе, чем я думал.
Создатель завершает свою речь. И в установившейся многозначительной тишине раскатами грома звучат три моих медленных хлопка. «Прекрасная презентация, владыка, я чувствую себя вдохновленным сражаться и умирать за наше дело как никогда. Но ты рассказал мне о ходе целой кампании, когда мне нужны были обстоятельства одного боя. Кто наш враг на этот раз ? Эти чудовища не могли взяться сами собой, учитывая с каким упорством они пытаются лишить жизни твою избранную, а значит, их кто-то направляет. Как победить этих тварей ? Мечом и светом женщины - понятно, более чем достаточно, но, возможно, ты знаешь еще что-то, что может прийтись кстати. Известны ли тебе планы врага ? Может, с высоты ты уже видишь, как они собираются в стаю и пытаются устроить нам засаду у храма. Не хочешь ли ты рассказать мне еще чего-то важного для успеха моей миссии ?»
Каким бы напыщенным и самовлюблённым болваном не казался тебе Аполлон, столь откровенного издевательство даже он не смог не заметить. Обращённый на тебя неприязненный взор ясных голубых глаз вполне однозначно напоминает, что за подобное отношение к божеству неминуемо полагается наказание. Кажется, он понимает, что в своей заключительно речи ты над ним откровенно глумишься.
Необычная для создателя задумчивая улыбка лишь подтверждает твои опасения – словно он размышляет, как именно отплатить тебе за чрезмерную дерзость. И в такие моменты он особенно опасен в силу своей безумной непредсказуемости. Кто знает, какое наказание может родить воспалённое сознание этого лучезарного эгоиста? Так или иначе, сказанные им дальше слова никак не подкрепляют твоих подозрений.
- Этот мир – своеобразная укреплённая точка на линии фронта, - произносит Аполлон как-то особенно тихо, сосредоточенно разглядывая траву под ногами. – Я позаботился о дополнительной системе защиты – тысячелетия назад, по местному исчислению, создал орден и храм. К слову, твоя белокурая подружка знает меня как преподобного Арамеса, бессменного магистра ордена и единоличного хранителя света.
Присвоенные себе же громкие титулы он перечисляет с нарциссическим наслаждением.
- Благодаря повторяемому раз в сотню лет несложному ритуалу, нам без труда удаётся отгонять наседающий мрак. И время очередного ритуала, как ты уже догадался, вот-вот наступит. Тогда, на дороге, ты одолел не просто монстра – одного из скажённых охотников. Я не в первый раз сталкиваюсь с этими отвратительными созданиями – и, уверен, что вокруг храма рыскает не один. Но по-настоящему тебе стоит бояться не этих отвратительных шавок. Опасайся клубящейся вокруг первородного пламени темноты.
Аполлон смотрит на тебя исподлобья и уверенно произносит:
- Обещаю, в нужный момент ты почувствуешь, что и как нужно делать. И в этот момент ты не останешься без поддержки. А теперь, Нигушур, пора просыпаться - времени остаётся немного.
Значит, то противоестественное существо, сраженное мною, когда-то было человеком ? От такой мысли по спине пробегала дрожь. Сложно даже представить, какая извращенная сила способна преобразить тело до неузнаваемости. Или чья воля. Воистину, враг, с которым я сражаюсь по воле своего создателя, невероятно могущественен. Об этом говорит и то, что, несмотря на мои усилия, усилия подобных мне и даже тщания самих богов, тьма все же берет верх. Шаг за шагом. Мир за миром. Они гаснут с ужасающей скоростью, а все что нам остается – лишь с отчаянием отбиваться от приближающегося ничто и надеяться, что мы, люди, сможем что-нибудь придумать, пока не стало слишком поздно, пока мироздание не обратилось в прах и не погребло нас под своими обломками. Тем не менее, нужно бороться. Бороться хотя бы из отчаяния. По крайней мере, это единственное, что остается помимо того, чтобы рухнуть в бессилии и ничтожности своей на колени и склонить голову перед топором палача. Кто знает, быть может, божественное орудие в руках этого самодовольного божка сможет выиграть время, для изобретения плана, может даже, и само станет сильнее, закалится во мраке и предотвратит надвигающееся поражение.
Киваю. Теперь уже мрачно и серьезно. Без тени насмешки. «Принимаю твое обещание. Я готов достигнуть цели, пробуждай меня». Встаю, как, если бы это имело какое-то значение. И бросаю взгляд на свое тело со стороны последний раз.