Видимо старик... Как его.... Писатель мысленно щёлкнул пальцами, пытаясь вспомнить имя.... Грегор, вроде бы. Или Григор? Как-то так. Выговор у капитана не очень, и сложно уловить, какие имена он называл, когда приглашал дорогих гостей на борт. Так вот, видимо этот старик действительно хочет начать конфликт. В душонке, скорее всего, бурлит злость, и раздражительность, что всегда оправдывают "старой закалкой". Эрик предпочитает называть таких мелкими, злобными мудаками, или, словами Швейка, пером Гашека - И чем дальше, тем отчетливее в сознании Швейка возникало прозвище "полупердун".
В военном лексиконе слово "пердун" издавна пользовалось особой любовью. Это почетное наименование относилось главным образом к полковникам или пожилым капитанам и майорам. "Пердун" было следующей ступенью прозвища "дрянной старикашка"... Без этого эпитета слово "старикашка" было ласкательным обозначением старого полковника или майора, который часто орал, но любил своих солдат и не давал их в обиду другим полкам, особенно когда дело касалось чужих патрулей, которые вытаскивали солдат его части из кабаков, если те засиживались сверх положенного времени. "Старикашка" заботился о солдатах, следил, чтобы обед был хороший. Однако у "старикашки" непременно должен быть какой-нибудь конек. Как сядет на него, так и поехал! За это его и прозывали "старикашкой". В некоторых гарнизонах, как, например, в Тренто, вместо "пердуна" говорили "наш старый нужник". Во всех этих случаях дело шло о человеке пожилом, и если Швейк мысленно назвал подпоручика Дуба "полупердуном", то поступил вполне логично, так как и по возрасту, и по чину, и вообще по всему прочему подпоручику Дубу до "пердуна" не хватало еще пятидесяти процентов.
Писатель делает большой глоток рома, пропихивая янтарной жидкостью Тошноту поглубже, и подумывает над тем, что бы покурить.
-Меня зовут Эрик Хартманн, писатель. Живу в Ливерпуле, известен за дешёвые детективы, дешёвые романы, пьянство, и дешёвые романы с дешёвыми женщинами.