Холоднее, чем он мог себе даже представить. Уже в воздухе, за мгновение до того, как влететь на всей скорости в воду, Эллингтон успел пожалеть о своём решении. Вот только что-либо изменить уже оказался не в силах. Намокшая моментально одежда стесняла движения, жидкий лёд вокруг сковывал мышцы и заставлял нервную систему агонизировать.
Под водой было действительно страшно. В пронизанном приглушёнными и далёкими звуками полумраке царила своя, особая, атмосфера. Плыть Крису приходилось практически наугад, в то время как недостаток кислорода начинал рвать на части до предела напряжённые лёгкие.
Он плохо помнил, что случилось потом. В глазах потемнело, ногу свело судорогой, а сердце колотилось как ненормальное. В конце концов, он обнаружил себя на поверхности – сидящим на снегу чуть в стороне от толпы и трясущимся от каждого дуновения ветра. Пришлось признать, что даже там, на глубине, было гораздо теплее.
Не вставая, мужчина принялся судорожно шарить по карманам заботливо накинутого ему кем-то на плечи пальто. Онемевшими пальцами нащупал там, отнюдь не сразу, пачку сигарет с зажигалкой. Как же всё-таки хорошо, что он никогда не хранил в карманах брюк ничего по-настоящему ценного.
Запоздало разобрался с непривычными ощущениями – поверх знакомого пальто на детектива был наброшен чей-то пуховик, совершенно отвратительно справлявшийся со своей главной функцией.
Не глядя по сторонам и даже радуясь, что вниманием толпы почти полностью завладел сейчас спасённый ребёнок, Эллингтон запихнул себе в рот кончик сигареты и кое-как умудрился её все же поджечь.
Он помнил панику под водой, помнил красный контур ребёнка. Помнил резкий рывок – спасительный толчок навстречу поверхности. Затянулся жадно, заполняя дымом едва не затопленное было пространство лёгких.
Мужчина понимал, что нужно вставать и куда-то идти. Скидывать с себя мокрую насквозь одежду, ехать домой, переодеваться, или даже прямо в больницу. Но не спешил. Пока ни у кого из окружающих для него не было времени, Эллингтон нашёл немного времени для себя.
Курил, не обращая внимания на клубы дыма, летящие прямо в лицо и заставляющие слезиться глаза. А затем затушил сигарету о снег резким движением. На все эти манипуляции не ушло и минуты. Лишь затем Крис наконец-то повернул голову в сторону и встретился взглядом со своим потенциальным спасителем – кажется, единственным человеком, который за заботами о спасённом ребёнке не забыл об идиоте-герое.
Его собственная минута славы обычно представлялась Крису чуть более грандиозной и значимой.
Сказать спасителю, впрочем, Эллингтон ничего не успел – его окликнули и мужчина недолго думая поднял голову, выискивая источник смутно знакомого голоса…
Сохранить внешнее спокойствие оказалось непросто, даже несмотря на всё ещё стекающие с мокрых волос по лицу струи воды. Он мог ожидать увидеть здесь кого угодно, но только не Кэтрин. Не сейчас, не при таких обстоятельствах.
Глубоко внутри колыхнулись застарелые чувства. На этот раз гораздо сильнее, чем бывало обычно – когда он случайно наталкивался на фамилию Уэллс в газете или знакомое имя проскальзывало в новостях на ТВ. Непосредственный очный контакт был всё же делом совершенно иным – он вновь пробуждал было затихшую ревность, злость и, ко всему прочему, нечто другое.
Кэт говорила и говорила, а он продолжал молча снизу вверх смотреть ей прямо в глаза. Когда закончила, медленно поднялся и, обхватив себя руками, повернулся спиной к особенно свирепым порывам холодного ветра.
Она говорила легко и непринуждённо, словно ничего и не произошло. Словно в последний раз они виделись только вчера.
- Не задерживайся, материал упускаешь, - он кивком указал на суетящихся вокруг ребёнка энтузиастов-помощников. – Может выйти неплохая статья.
Случайно она здесь оказалась, как бы не так. Эллингтон напрочь проигнорировал и её идиотский вопрос, и реплику о необходимости немедленно показаться врачам.
- Был бы рад поболтать, но мне нужно в машину, - совершенно бесстрастно проронил он и повернулся, с явным намерением уйти и оборвать таким образом эту беседу.