Шершавая стена подземелья – единственный указатель пути. В одну руку вцепилась Айлин, другая – скользит по холодному камню, помогая не сбиться в кромешном мраке с дороги. Тьма совершенно непроницаема, затапливает сознание с каждый шагом, давит постоянно на воображение, начинающее играть со мной нехорошие шутки.
Казалось, сгустилась даже сама тишина – ввиду полного отсутствия света звуки тонули, тяжёлое дыхание Айлин представлялось чем-то безумно далёким. Словно испарился окружающий мир, словно больше ничего не осталось.
Кажется, если я сейчас закричу – то мой голос просто утонет во мраке. С каждой минутой становится всё сильнее не по себе – каждый новый шаг даётся с всё большим трудом.
Но я не стану бояться. Не устрашусь нелепых призраков в темноте. Там ничего нет. Всего лишь магия, всего лишь детские страхи. Ужасы, которые упорно рисует воображение.
Упрямо продолжаю брести - отчасти потому, что чувствую ответственность не только за себя одного. Чувствую, как холодная испарина выступает на лбу, но не могу позволить себе… Не собираюсь так просто сдаваться. Бормотание крестьянина позади ничуть не развеивает нарастающую тревогу.
Когда же тот заорал и набросился на меня, я вздрогнул. Темнота надёжно скрывала мои страхи от окружающих, но от меня она не в силах была что-либо скрыть. В конце концов, я солдат… Или перепуганный до смерти мальчик?
Когда крестьянин вдобавок задвинул мне по лицу, я разозлился уже не на шутку. В злости нашёл для себя выход, с помощью гнева отбросил в сторону ненадолго кошмары. Но, прежде чем успел хоть что-то сказать, этот исключительно неуклюжий парень таки исполнил обещанное – катакомбы осветила зеленоватая молния, на короткий миг выхватившая силуэты людей из кромешного мрака.
Позади я увидел ту самую девушку, с которой, как думал, распрощался у входа. Увидел лишь на мгновение, не успев толком понять, что я думаю по этому поводу. Рад? Едва ли. Увидел лицо Айлин, озарённое зловещим зеленоватым сиянием. Было в этом зрелище нечто пугающее и одновременно безумно красивое.
А после молния ударила в землю, заставив поверхность покрыться сетью ветвящихся трещин того же загробного цвета. Словно завороженный я продолжал наблюдать, запоздало осознав, что наш неуклюжий знакомый – очередной маг. Просто потрясающая концентрация на единицу площади подобных способностей.
Но, конечно, этим всё не закончилось. Что-то пошло не так – скрюченные пальцы высовывались повсеместно из трещин. Нечто зловещее и древнее пробуждалось там, в глубине. Нечто, внушавшее мне животный практически ужас. Это конец игры, просто финал. Я не мог найти в себе силы дальше превозмогать.
Мертвецы восстают из могил, пробуждённые магией идиота. На моих губах играет ухмылка, порождённая смертельной комичностью ситуации. О, боги, во что я ввязался?
Тьма вернулась, нахлынула с новой силой, затапливая познавшее тусклый свет ненадолго пространство. И своим возвращением добила меня окончательно. Я остановился, просто замер, перестав даже дышать на мгновение. Теперь тени во мраке не были игрой моего больного воображения. Вокруг восставали из праха истлевшие тела воинов давно ушедших эпох. Я всего лишь солдат. Я неплохо могу убивать, но как убить то, что и так мертво сотни лет?
Не было даже сил злиться на идиота. Бряцанье ржавой брони действовало на нервы. Они были повсюду, они были вокруг. Бродили, впиваясь в пространство пустыми глазницами. Во время краткой вспышки я не видел толком ни одного мертвеца, но воображение с лихвой восполняло пробелы. Воскрешало в памяти былые кошмары.
Вырваться отсюда, прочь из чёртовых катакомб. Снова увидеть небо. Показались смешными былые проблемы. Мне хотелось оказаться отсюда как можно дальше. Ситуация выглядела совершенно безвыходной. Кошмар, абсолютная безысходность. Я не мог контролировать даже дыхание – я упёрся спиной в надёжную стену, словно хотел вжаться в камень изо всех сил, пройти сквозь него.
Возможно, у меня хватило бы духа дать отпор живым трупам при дневном свете. Но только не здесь, не в катакомбах, не в этой удушливой темноте. Запоздало я понял, что всё ещё сжимаю руку Айлин. Девушка, должно быть, напугана до смерти. К несчастью, то же самое можно было сказать сейчас обо мне.
Одно ясно определённо – твари видят не больше любого из нас. Вот только это не помогало – где найти силы, чтобы начать двигаться? Как преодолеть ужас и начать путь, каждый неверный шаг в котором может обернуться абсолютным провалом?
Я угнетён, я просто раздавлен… Никогда прежде… Ни в гуще схватки, ни позже, бессонными ночами, терзаемый чудовищными кошмарами… Я пил в попытках забыть, избавиться от прошлого… Но все мои прежние проблемы не шли ни в какое сравнение с тем, что встало теперь на пути. Никогда прежде я чувством себя столь вопиющим ничтожеством. Дышу хрипло, сдавлено. Необходимо как-то продвигаться вперёд. Но я не могу. Не готов. Навряд ли когда-нибудь буду. Пути назад нет, эти твари повсюду.
Только вперёд, ещё глубже под землю, зарываясь с головой в проклятую тьму.
Плевать. Плевать на всех них, на пиромантку, на идиота-крестьянина, на людей, оставленных позади. Я отклеиваюсь от стены и чрезвычайно медленно, тщательно выверяя каждый свой шаг, продвигаюсь вперёд, ориентируясь только на слух. Не отдаю себе отчёта, насколько крепко вцепился в руку Айлин – боюсь хоть что-то сказать, хоть как-то подбодрить. Отчасти потому, что опасаюсь показать свой страх через голос. И, главным образом, чтобы не дать ненароком мертвецам себя обнаружить. Это особая тишина, тишина значащая больше всех слов. Думаю, девушка понимает. Надеюсь, что без сопротивления будет молча двигаться следом. Каждый неверный шаг, любое движение… Страшно подумать, не хочется представлять.
Я с трудом вспоминаю, насколько бесила меня Айлин там, на поверхности и при свете. Словно другая эпоха, события ушедших и забытых потомками лет. Сейчас я просто тащу её за собой и в этой темноте нет никого более для меня дорогого. Просто потому, что она ближе всего. Она придаёт уверенность, ответственность за неё помогает мне двигаться дальше.
Иду почти вслепую, уповая лишь на удачу. Даже сейчас вы не заставите меня молиться богам. Отчасти потому, что у меня по-прежнему есть мои принципы. Но, главным образом, потому, что этим тварям в любом случае просто плевать.