Я убивал. Приходилось и прежде, неоднократно. Убивал зачастую ради крайне сомнительных целей – по воле короля во славу победы в непонятной простым смертным войне. Но сейчас всё было совершенно иначе. Нельзя сказать, чтобы в эти секунды я действительно с кем-то сражался.
Люди обезумели – они сами бросались на смертоносный клинок объятые спасительным пламенем веры, позволяли, практически не сопротивляясь, себя убивать. Сперва мне удавалось отстраниться от происходящего, пробудить, как бывало прежде неоднократно, где-то глубоко внутри машину войны. Но с каждой новой жертвой сохранять хладнокровие становилось сложнее. Теряли смертоносную точность удары – уже не падали замертво люди, а лишь отступали назад, зажимая раны, которые оставлял на коже пляшущий кончик меча, едва их коснувшийся. Я понимал, что рискую. Знал, что в попытке спасти хоть кого-нибудь, подвергаю опасности собственную жизнь. Жизнь Айлин, что в эти минуты было гораздо важнее.
Назойливый крестьянин мечется вокруг, ищет защиты. Здесь он её не найдёт. Я борюсь с собой, пытаюсь заставить себя вновь нанести роковой для кого-то удар. Мне нет дела до кого-то ещё кроме моей подопечной. Пусть держится позади. Быть может, ему повезёт. Едва ли мне будет потом до этого дело.
Но что-то не так. Что-то оборвалось внутри, подорвав непоколебимую совсем недавно уверенность. Воспоминание возвращается ослепительной вспышкой – заливистый смех Айлин вновь звучит в голове. Смех откровенно безумный. Ни за что не поверю, что ей было хоть чуть-чуть страшно. Что девушке нужна была хоть чья-то защита. Быстрый взгляд, брошенный через плечо, подтверждает догадку. Помогает понять, во что на самом деле я здесь ввязался.
Слава богам, что мне хватало ума избегать любых проявлений религии большую часть своей жизни. То, что происходило вокруг, невозможно было как-либо охарактеризовать. Едва ли не впервые в жизни я действительно растерялся. В толпе людей, среди врагов и союзников, вдруг почувствовал себя одиноким, как никогда прежде. Внезапно всё смазалось – накатило сомнение. За кого я сражаюсь? Во славу чего убиваю невинных?
Боль и обида. Почти что предательство. Мне казалось, что я хоть немного знаю Айлин. Казалось, что позади меня стоят беззащитные. Но что если жрецы были действительно правы? Безумие сквозило в заливистом смехе Айлин. Безумие горело в глазах черноволосой девушки, сжигавшей своих противников заживо. Все они колдовали, все убивали без тени сомнения. Порождая, тем самым, сомнения у меня.
Что не так с вами, люди? Остановитесь.
Бессмысленно молить, тщетно взывать. Кривая улыбка, застывшая на губах, давно потеряла остатки естественности. Что-то новое поселилось в глазах. Я на самом деле не знал, что делать сейчас. Взгляд цеплялся за кровь, которой был залит теперь пьедестал. Не было времени всё это обдумать. Да и пути назад тоже теперь уже не осталось.
Я отгонял эту мысль. Не хотел верить в то, что становилось практически очевидным. Вокруг меня психи. И те, что напирают безоружные, забыв напрочь о страхе. И те, что стоят позади. От этого смеха до сих пор бегут мурашки по коже. Я не хотел этого. Совсем не хотел.
Психи, чёртовы психи. Сквозь стоны и крики, сквозь стальной лязг, пробиваются слова сразу нескольких песен. Если бы их распевала в боевом трансе толпа… Но нет. Песни эти поют фанатики позади. И эти фанатики убивают. Разными способами, зачастую многократно превосходящими возможности обычного человека. В эту минуту я даже пожалел, что там, наверху, действительно не сидит кто-нибудь всемогущий. Кто-нибудь, кому не будет совсем всё равно. Кто выслушает, поймёт и простит. Но нет. Я здесь один. А боги… Воплощением их мудрости, судя по всему, и был тот кошмар, что разворачивался в полную силу вокруг.
К собственному удивлению я нашёл спасение в песне. Песне невзрачного рыжеволосого мальчика, которая, несмотря на собственную неуместность в разгар битвы, задевала какие-то особые струны в душе, пробуждала надежду. Даровала спокойствие и уверенность. Пользуясь короткой заминкой в рядах нападавших, я просто застыл, вслушиваясь в проплывавшие мимо строки.
Песня напоминала о чём-то хорошем. Песня внушала отвращение к кровавому океану, образовавшемуся из пролитых только что рек. Возможно, всё не так безнадёжно. Возможно, эти строки пробудят что-либо и в Айлин. Я шагнул назад, тщетно пытаясь собраться с мыслями. Ясно было одно – нужно срочно убираться из этого проклятого храма.
Песня стала лучом надежды, прорвавшимся сквозь серое полотно облаков. Песня стала для меня маяком, свет которого указывает путь даже в полуночном тумане. Передо мной невесть откуда появился светловолосый мальчишка. Я замахнулся было, но замер. Окровавленная сталь не сдвинулась с места.
Мальчик. Целая жизнь. Обширные горизонты возможностей. Быть может, у него даже хватит ума убраться подальше от этого проклятого храма. Похоронить для себя жестоких богов. Кем они станут, боги, без веры? Я этого не знал, но безумно хотел бы узнать. Ведь должны же они откуда-то черпать свою силу. Быть может…
Нет, не я пощадил мальчика. Вовсе нет. Попадись парень мне минуту назад, я бы не задумываясь перерубил и его. Его спасла песня. Запомни это, парень. Запомни этот момент. Ты смотришь лишь на меня, но от меня сейчас ничего не зависит. Смотри назад, на щуплого паренька. На его горящие огнём рыжие волосы. Смотри и помни.
Я просто оттолкнул мальчика в сторону. И двинулся на голос Айлин. Коротко кивнул, перехватив взгляд девушки. Я не спешил, я контролировал ситуацию. Информация принята. Беги, я пойду следом. Но сперва нужно кое-что сделать.
Пальцы обхватили хрупкое запястье очередной незнакомки, собиравшейся было наброситься на мою подопечную. Рывком я развернул её к себе, чуть ранее меч со щелчком вернулся обратно в ножны. Освободившейся рукой схватил незнакомку за горло. Долю мгновения вглядывался в глаза, пытаясь понять, что скрывается там, позади тёмных зеркал. Почему я не обезумел в одночасье, повинуясь воле жрецов? Что заставило прийти сюда эту молодую и привлекательную, в общем-то, девушку?
Её жизнь не стоила сейчас ничего совершенно. Чего я добивался? Пытался ли пробудить в ней тень здравого смысла, создавая иллюзию неминуемой смерти? Не знаю. Оттолкнул и её. Крови на сегодня пролито определённо достаточно.
- К реке! – крикнул я, обращаясь ко всем остальным. Рукой указал направление. Особенно пристально смотрел на певца. На мага, что оказался сейчас рядом с ним. На остальных.
И вновь повернулся к наступавшей толпе. Вычленяя среди безоружных королевских гвардейцев. Ничего ещё не закончилось. Рановато вернулся верный меч в ножны.