Просьбы, мольбы, требования, угрозы.
Вокруг меня струился поток слов, каждое из которых было адресовано молчаливым жрецам. Они внимали, они слушали. Слушал и я. В царившем вокруг оглушающем гомоне разбирал практически каждое слово.
Когда заговорили жрецы, я почти сразу же понял - что-то не так. Отголоски их слов эхом разносились под сводами огромного зала – я чувствовал, как меня трясёт взявшаяся невесть откуда нервная дрожь.
Я протискивался сквозь толпу в тот момент, когда жрецы разом сошли со своих пьедесталов. Я, ещё минуту назад готовый молча уйти, бросив Айлин с её выходками на произвол судьбы в этом храме, теперь рвался вперёд, расталкивая людей, на удивление неподатливая масса которых упорно пыталась замедлить моё продвижение.
Я оказался позади Айлин в тот момент, когда тонкий палец служителя культа коснулся лба девушки. Сам о том ещё не подозревая, я покинул спасительные объятья толпы, присоединившись к небольшой группке людей, которая по каким-то причинам очевидно обособилась от всех остальных.
Почему её выбрали? При чём здесь Айлин?
Вопросов традиционно было куда больше, чем имелось ответов. Я почти физически ощущал неправильность происходящего. Зная о религии настолько мало, насколько это только было возможно, я интуитивно догадывался, что так было быть не должно. Глядя в прорези маски жреца, я колебался. Крайне короткое мгновение физического контакта показалось мне вечностью. Хотел бы я знать, что происходило между ними в эти минуты. Я был бессилен. Просто стоял в нескольких метрах и наблюдал, в ярости сжимая кулаки снова и снова. Тронуть жреца – величайшее святотатство. Потому я бездействовал. Потому продолжал молча ждать.
В конце концов, «гласы богов» синхронно отступили назад, вернулись на свой пьедестал. Как видно, для того, чтобы посовещаться. А я, напротив, шагнул вперёд, прошёл мимо крайне неуклюжего парня, который врезался в меня примерно минуту назад.
- Айлин, - осторожно тронул девушку за руку, желая убедиться, всё ли в порядке. Ещё недавно я не мог и помыслить о подобной фамильярности по отношению к ней… Но что и говорить, многое изменилось за последние полчаса.
Вы самозванцы. Вы зло. Убейте их.
Они говорили почти синхронно. Ужасно медленно доходил до сознания смысл сказанных слов. Уголки губ недоверчиво приподнялись в улыбке. Что это, шутка? Торжественное молчание безликих масок свидетельствовало об обратном.
Неужели вы думаете, что люди просто растерзают нас по первому вашему слову?
Рёв озверевшей моментально толпы стал мне ответом.
И сразу стало понятно, что здесь бессильны слова. Эти… Животные готовы на всё, чтобы заслужить милость своих покровителей. Они будут убивать, рвать на куски. Им плевать на что придётся пойти ради достижения цели. Это ненормально. Это чудовищно.
Мой взгляд скользит по лицам тех, кому «посчастливилось» оказаться со мной в одном круге. Мрачного вида мужчина, какой-то парень… Женщина, на пальцах которой уже пляшут языки холодного пламени. Только магии здесь не хватало, чёрт побери.
Я ни секунды не сомневался в том, что произойдёт, если на пути толпы окажется вдруг Айлин. Даже если она начнёт плакать, станет их умолять… Я видел огонь фанатизма в их разных глазах, я знал, что никому не удастся обнаружить здесь милосердие.
Чёрт побери, во что я ввязался…
Видят боги, не для того я устраивался на эту работу. Не думал никогда, что придётся обнажить меч против безоружных паломников. Не мог даже помыслить, что умру так – под сенью наиболее крупного божьего храма, в котором обрести спасение страждущим уже было не суждено.
Я не строил иллюзий. Люди вокруг совершенно не походили на готовых к бою солдат. У дверей же, напротив, толпились верные культу гвардейцы.
Я неплохо владею мечом. Куда лучше многих. Но сегодня этого недостаточно.
Как это часто бывало в такие моменты, время словно замедлилось. Холодная отрешённость пришла на смену панической дрожи. Не важно, что со всех сторон окружает безжалостный враг. Не важно, каковы мои шансы пережить этот день.
Это моя стихия. Я знаю, что делать. Пальцы привычно обхватывают рукоять отполированного до зеркального блеска меча – с едва уловимым свистом выскакивает из ножен жаждущий крови клинок. Этические дилеммы отступают на второй план – я больше не вижу перед собой людей. Я забываю, что все они – тоже лишь жертвы. Старики, женщины, дети – у всех есть свои причины, мотивы, побудившие прийти в этот храм. У многих есть семьи. Плевать. Я больше не вижу перед собой лиц, не заглядываю в глаза, боясь обнаружить мольбу в глубине. Передо мной – лишь безликий и многочисленный враг. Противник, который должен быть уничтожен.
Я всё же оглядываюсь – смотрю на Айлин. Пытаюсь понять, о чём она думает. Что испытывает в этот момент. Я не могу ничего обещать. Не могу гарантировать, что смогу защитить. Я могу только лишь попытаться.
Пробный взмах – кончик клинка вычерчивает замысловатую фигуру в пространстве. Жалею ли я, что остался? Что не ушёл пока ещё мог себе это позволить? Нет. Возможно, это – единственное правильное решение за многие годы. Я буду сражаться. Буду убивать. Я сделаю всё, чтобы дать Айлин хоть малейший шанс выбраться отсюда живой. Цена не важна.
Я сделал свой выбор.