Тиктиктиктиктик-дзынь!Тиктиктиктиктик-дзынь! Верный хронометр отсчитывает секунды: одна - "тик", пять - "дзынь!". Мысли несутся в ритме боя, под тикание хронометра, не оставляя в памяти места ни для чего, кроме заученных формул, молниеносного расчёта, последовательности плетения, схем взаимодействия компонентов... Быстрота и натиск. Не дать ему перейти в атаку. Нападать.
...они зашли на посадку в глухой деревушке на восточной окраине Империи - отдохнуть и пополнить запасы воды и провианта. Деревня встретила их радушно - местные согласились продать солонину за сугубо символическую плату, в трактире устроили для экипажа настоящий пир, а капитану передали от местного сеньора приглашение переночевать в его замке.
Вечером Армандо ужинал в тёмном пустынном зале в гордом одиночестве - стол для него накрыл на редкость немногословный дворецкий. По словам последнего хозяин был занят неотложными делами. Не добившись каких-либо подробностей, странник направился в приготовленную ему комнату, зажёг свечу и, сидя на кровати, начал разбирать на туалетном столике один из своих приборов, начищая одни детали, смазывая другие и калибруя третие.
Когда за окном окончательно стемнело, а свеча прогорела больше, чем наполовину, в дверь вежливо постучали. После "войдите" Армандо в комнату скользнул высокий и бледный немолодой человек, представившийся графом Айзеном. Завязалась беседа, начавшаяся с дежурных распросов о дороге и впечатлениях от приёма, но плавно перетёкшая в обсуждение куда более интересных вещей.
- Вы зрелый человек, - говорил граф в ответ на высказанную Армандо весьма резкую характеристику некоего исторического деятеля как тирана, подлеца и злодея, - а рассуждаете, как неоперившийся юнец. "Добро", "зло", "плохо", "хорошо" - это наивные, идеалистичные категории, не имеющие ничего общего с реальностью.
- Какие же категории вы предлагаете взамен? - спросил Армандо, на секунду отвлёкшись от прибора.
- Реальные. Жизненные. Естественные и лежащие в согласии с законами природы.
- И что это за категории?
- Хищник и жертва. Сила и слабость. Раб и господин. Жизнь такова - те, кто сильнее, пожирают тех, кто слабее, так всегда было и всегда будет. Жертвам, конечно, удобнее оправдывать свою слабость выдуманным "добром", но разве это интересует хищников?
- Люди - не дикие звери - отозвался Армандо, вставляя в прибор последнюю деталь.
- О, это вы так думаете. Среди людей есть богатые и бедные, герцоги и простолюдины, победители и проигравшие. Всё точно так же, как и среди зверей, только лишь приправлено лицемерными представлениями о "зле" и "добре"... Кстати, а почему вы решили, что люди - высшее звено всех пищевых цепочек? - при этих словах кожа на и без того худом лице графа Айзена истончилась так, что стало видно кости, в глазах зажглись красные огоньки, а из-под верхней губы выглянули два длинных клыка.
- Вы в этом сомневаетесь? - улыбнулся Армандо - Кстати, а созданиям вашей породы вреден именно солнечный свет или просто очень яркий?
- Какое это имеет значение? - граф неторопливо поднялся со стула.
- Принципиальное, - с этими словами Армандо направил в лицо графу гиперболоид, который он заботливо настраивал весь вечер, и крутанул колёсико, высекающее искры для зажигания горючей пирамидки.
Граф превратился в кучу пепла за три с половиной секунды (хронометр и тогда был при Армандо). Оставались сущие пустяки - просигналить в небо тем же гиперболоидом (четыре коротких, один длинный), дождаться, пока вахтенные пригонят "Принцессу" к окну и отыскать остальную команду, мирно дрыхнущую в местном амбаре под действием снотворного, которым её угостили "гостеприимные" селяне...
Тиктиктиктиктик-дзынь! Рука выхватывает из-под шинели гиперболоид, вторая - подкручивает винт. Целиться надо в глаза. На выдохе мана перетекает внутрь горючей пирамидки, а на вдохе большой палец рывком прокручивает колёсико.