Башанипал нанёс завершающий удар, отнимающий у Моргана надежду воскреснуть когда-нибудь вновь. И затем ещё один. И ещё, проходящий уже впустую сквозь разрубленные куски тела. Только когда от вампира, разрушившего его "храм", ничего не осталось, бешенство Башанипала стало угасать.
Разогнувшись, он посмотрел на Априле. На таком расстоянии Априле не мог поймать его взгляд, а толща воды не позволяла сказать или услышать что-либо. Он видел только как огромная фигура, уничтожившая Моргана, развернулась и исчезла в подводной мути, не проявив к Априле никакого интереса. Сколько не пытался его найти Априле, монстр исчез из его жизни навсегда.
Априле хотел допить оставшееся витэ в погибших культистах, но все тела были пусты, даже то тело, которое он утащил с корабля под выстрелы полицейского. Без Примогена идти к Князю смысла не было, и стремительно наступающее утро он встретил, зарывшись в речном иле.
***
Следующей ночью его чутьё подсказало ему сначала позвонить сиру, и только потом кому-либо ещё.
"МакДжинн сливает тебя", сказала сир, и больше ей ничего говорить не требовалось. Его новая семья, предала его. Для его новых Сородичей "семья" не значила и десятой доли того, что она значила в Каморре. В ту же ночь Априле покинул Новый Орлеан, решив не испытывать судьбу. Он отправился в Неаполь, родину своего смертного отца. Потерянный рай, в котором он никогда не был, но о котором так много слышал, будучи ребёнком. К сожалению, он никогда не увидит Неаполь в лучах солнца, когда он особенно красив и светел, но из всех уголков земли он выглядел наиболее привлекательным... и безопасным.
Древние итальянские рода прохладно встретили сородича из Нового Света. Здесь ему снова пришлось с нуля зарабатывать себе имя, и процесс этот затянется на долгие годы. Для вампиров, многие из которых заказывали себе портреты у художников эпохи Возрождения, десятилетия летели как секунды. Однако традиции, и нравы, и ценности пронесённые через века, отличались от прихотливой жизни американских вампиров. Слово, данное вампиром старой Европы было твёрже камня, и Априле не встречал среди них дельцов, подобных МакДжинну, желавшему власти ради власти и менявшему слуг как перчатки.
Однако однажды Априле придётся узнать, что Новый Орлеан навсегда всё же останется с ним. На Априле было проклятье, которое местные мистики называли "проклятьем родной земли": до тех пор, пока рядом с ним не было хотя бы горсти торфяной почвы с берегов Миссисипи, дневной сон не давал ему полноценного отдыха. Был ли он проклят Башанипалом, всё ещё рыскающим где-то в ночи, или причина в ином - он не знал. Но теперь у него было на один секрет больше.
***
Альберт Карл Элиотт узнал о судьбе своего друга Вольфганга Моргана через несколько дней, когда гончие Князя бороздили дно Миссисипи в поисках следов культистов. Должен ли он был расстроиться, узнав, что детективу не удалось разделить с ним проклятье вечной ночи? Чем больше он узнавал об обществе, частью которого он стал, тем больше он сомневался в этом. Гэбриел Хёрст предоставил ему все условия для комфортного продолжения научной деятельности, однако результаты его исследований были прохладно встречены архаичным Князем. С другой стороны, в них заинтересовалось зарождающееся в городе Картианское движение вампиров-революционеров, проповедующих заимствование прогрессивных идей из человеческого общества. Этот интерес имел мало пользы для Элиотта: картианцы искажали и извращали смысл его выводов, используя их как оружие для пропаганды своих идеалов. Железная рука Князя Видаля не давала им возможности зайти слишком далеко, однако другого применения трудам Элиотта пока не нашлось.
***
О Башанипале больше никто не слышал. Потерпев неудачу в городе-полумесяце и неофициальной вампирской столице мира, которая по всем знамениям должна была принадлежать его лунному богу, он затаился где-то во тьме. Одно можно было сказать наверняка: в мире стало на одного смертельного, хитрого и амбициозного монстра больше.